Изюминка

Иногда душе хочется чего-то такого...

Она сама не знает, чего.

Дайте оленю полизать соль - ему понравится.

Давайте рассказывать друг другу истории - не страшные и не скучные, и не смешные. А чуточку из сказки, немного из мечты.

Зачерпнул каши - а там изюминка, плохо ли?

Еврейский замок

Нет, на щеках Хаима Чилага не выросли графские бакенбарды, когда он, после сорокалетнего перерыва , увидел острые башенки своего родового замка, находящегося рядом с де­ревней Корат, в Словакии. Но прочий аристократический ан­тураж имел место' волнение в груди, приятные и трогательные воспоминания детства и даже крестьяне, которые высыпали ему навстречу Правда, некоторые из них наложили лапу на прилегающие к замку земли и не хотели их отдавать. Но по­могло вмешательство адвоката, а главное, увещевание ста­риков: "При Чилагах мы жили сытно и забот не знали¹ У всех работы вдоволь и мясо на столе. Он, наверно привёз из своей Америки кучу денег и теперь наведёт порядок......"

Но Хаим приехал из Израиля, где люди ходят в мятых брюках и не переодеваются к обеду, и не вдыхают каждый день запах свежайшего, испеченного замковым пекарем хлеба. Поэтому, хоть он и пытался, но не смог обьяснить своим детям-сабрам, как проходила его юность в Словакии

Сказать, что был сыном еврейского помещика? Не поймут.

Богачи Чилаги купили этот замок у венгерского аристократа 200 лет тому назад. Хаим и его сестры жили так, как правдиво пишут в дешёвых романах' белоснежные скатерти, теннис, поклоны преданных слуг Впрочем, мать Хаима настояла, чтоб он изучал профессию инженера по электронике," которая и на Северном полюсе может пригодиться". Этим она спасла ему жизнь.

В Словакии были свои фашисты, омерзительные, но всё же не немцы. Хаима и других еврейских парней призвали в армию, правда оружия не дали, а заставили разбирать раз­валины домов после бомбардировок. Потом их погрузили на поезд и четырнадцатилетние подростки в эсэсовских великоватых мундирах благополучно доставили всю команду в Бухенвальд... Чилагу дали номер 012.

Примерно в это же время других обитателей замка выселили сначала в гетто, а потом в Освенцим. Там за­кончился их путь. Спаслась только старшая сестра Агнес, которая вовремя убежала из замка и скрывалась у друзей.

А Хаим, сын помещика (который, кстати, имел дипломы ветеринара и агронома), кочевал из концлагеря в концлагерь, занимаясь всюду одним и тем же: починкой радиоприёмников. При этом он тайком слушал Би-Би-Си, жадно глотая сводки об успехах союзников. Если б это раскрылось, его бы расстреляли. Но...

"Я не боялся, потому что от голода совсем поте­рял разум и страх перед смертью. Но мне не хо­телось пасть от руки немцев. Пусть лучше аме­риканская бомба попадёт....."

Войну молодой владелец замка закончил в Маутхаузене. Эсэсовцы бежали, передав заклю­чённых на попечение австрийских полицейских, которые оказались таким же зверьём . Они ото­брали у евреев всю одежду и держали голыми на нарах. Их было пятеро на одном топчане. Вы­жил только Хаим (может, имя помогло?) и ещё один еврей.

5 мая у ворот лагеря ударил в землю гусеницами огромный американский танк. Заключенные тут же прирезали двадцать "капо"- надсмотрщиков-гоев, а также эсэсовских псов. Сын помещика, шатаясь, брёл, нагой и свободный, между бараков. Он набрёл на склад обуви. Все ботинки были на левую ногу. Обулся и, спотыкаясь, двинулся дальше. Нашёл форму немецкого африканского корпуса и, с риском быть подстреленным, оделся в неё.

Через несколько дней Хаим был в столице Словакии, Братиславе. Перед концлагерем он весил 78 килограмм, а по освобождении - 38.

Евреи, похожие на призраки, бродили по улицам города, пытаясь разыскать пропавших близких. Скоро Хаим понял, что надежды нет. Потом он узнал, что охрана накормила его родных отрав­ленным хлебом.

И вот он в замке, где Агнес, старшая сестра, бросается ему на шею. Их поместье около года было собственностью какого-то венгерского фа­шиста, героя войны. Но герой вовремя удрал. Еврейские помещики бродят по залам родового гнезда, чувствуя, что к довоенной идиллии возврата нет. Парк вокруг изрыт воронками от снарядов. В штукатурке щербины от пуль. Холодок опасности тихо веет вдуше - ведь недаром Хаим начал свой путь в освобождённой Европе "с левой ноги". В 1948 году к власти приходят коммунисты. Начинается конфискация имущества, аресты "бывших". Агнес делается пролетаркой, устроившись на табачную фабрику. Она прожила в Чехословакии 30 лет, ни разу не осмелившись навестить свой замок. Слишком хорошо ей запомнилось, что людей сажали за гобелены, за львов у входа, которые в их замке стояли перед владельцами на задних лапах.

А Хаим по запутанным горным тропам "Брихи" - организации, помогавшей еврейским беженцам, оказался за пределами Чехословакии, а потом добрался до Палестины, которая тогда уже стала Израилем. Он был призван в армию в первый же день и вновь занялся радиоделом. Потом, на гражданке, он открыл большой магазин, сделавшись пионером стереофонической музыки в Израиле.

Агнес в конце концов уехала в Штаты.

И вдруг два уже довольно пожилых человека узнают: Горбачёв, перестройка, цепная реакция пробежала по всему социалистическому лагерю.

Бывшим "бывшим" возвращают с извинениями награбленное у них имущество

Брат и сестра покупают билеты и, с разных кон­цов света летят в Словакию Они вновь видят две остроконечные башни Только львов у входа нет - раздолбали.

Было много сантиментов Жители деревни Ко-рат решили назвать одну из улиц именем Чилаг - давнишних благодетелей их мест.

Но Хаим не спешит вновь вступать в права вла­дения. Он же все-таки бизнесмен и умеет считать деньги Ремонт замка обойдется очень дорого А еще дороже - платить "ар-нону", налог на столь крупную недвижимость Счет уже пришел, но Хаим Чилаг, вместо того, чтобы выпи­сать чек, передал через адвоката, что прави­тельство Словакии должно ему круглую сумму денег за то, что в течение 45 лет пользовалось его родовым гнездом. Пусть сначала возместят убытки А потом - видно будет.

Снаружи наш еврейский помещик выглядит толковым и решительным дядей. Но внутри его грызут сомнения. Он вдруг почувствовал, что этот замок слишком велик для него. Столь большое помещение требует или гордости непомерной, а откуда она у бывшего узника, или какого-то мас­штабного дела - например, рассказывать здешним жителям о семи заповедях Ноаха, которые обязаны соблюдать все народы. Его бы стали слушать, это бесспорно. Имя Чилаг здесь внушает почтение, в этом он уже убедился. Но эти законы надо прежде все­го понять, и глубоко, а он потратил зрелые годы на другое. На развитие стереомузыки.

Одинокий человек бродит вокруг облу­пившихся, выщербленных стен. Что-то надо решить, в этой жизни все время решать приходится.