Тшува десяти дней раскаяния — тшува за неисполненную миссию
«Только потому что так положено, я прошу прощения у людей» (Галич)
Просить прощения «только потому что так положено»?
Десять дней раскаяния. Принято просить прощения. И прощать. Только мне почему-то совсем не хочется делать ни того, ни другого.
А еще принято раскаиваться в своих дурных поступках. Дурные поступки? Где они, эти поступки? Искал и не нашел? — Ищи еще. Еще искал и все равно не нашел — значит, Тору мало учил…
Как просто. Как понятно. Как… местечково. Как… неуместно в нашей современной жизни.
Хорошо. А что уместно?
Уместно то, что говорит Ребе. Ребе говорит: «Неважно кто прав, кто виноват. Оставьте эти счета ангелам после ста двадцати лет, они разберутся там, кто был прав».
Важно, в этом мире, мире действия, важно только одно: сделано или не сделано.
Ты должен был сделать что-то и не сделал. У тебя есть тысяча оправданий, почему ты этого не сделал. Только эти оправдания ничего не добавляют и не убавляют. Там, наверху, после ста двадцати, наверно они будут учтены и засчитаны. Здесь, внизу — это «суета сует и тщета духа», больше ничего.
Тшува или бегство от исполнения своей миссии?
И все же. Как понять, за что мне делать тшуву, в чем раскаяться?
* Врач, у которого больной умер на операционном столе. Имеют значения оправдания? — Наверное. В суде. В страховой компании. Для умершего это уже без разницы.
* Ученик, покинувший ешиву, из-за незаслуженной обиды, и снявший кипу — какое значение имеют оправдания? Все правы, только человек ушел из иудаизма…
Может быть, это тшува? Врач, который раскаивается, что по его вине погиб пациент? Учитель, который раскаивается, что по его вине ученик ушел из еврейства?
Но может быть, даже это еще не вся тшува, и, может быть, даже не основная тшува. А может быть, это бегство от настоящей тшувы?
Потому что врач должен лечить. Если из-за травмы, вызванной первой неудачной операцией, у него опустятся руки, и он решит уйти из медицины, сколько человек погибнет из-за того, что до них вообще не дойдут руки?
Учитель — нет учителя, который не ошибается. Если после первой ошибки он решит сменить профессию, сколько людей, которых он мог бы научить, он не научит?
Получается, что то, что казалось нам тшувой, оказалось бегством от шлихут (миссии). Мы убежали в чувство вины, сбежав от своего шлихут, от своей миссии в мире. И мы будем искренне плакать о своих грехах. Но миссия не будет исполнена.
Тшува рабби Элазара бен Дурдая
Есть другая тшува. Тшува о которой говорит Ребе. И о который пишет Алтер Ребе в Ликутей Тора Ницавим.
Тшува, которая начинается с вопроса «исполнил ли я свой шлихут»? Сделал ли я то, что я должен был сделать? Или я даже не приступил к этому. Потому что я боюсь. Я боюсь ошибиться. Я боюсь оступиться. И я не делаю вообще ничего. ..
Алтер Ребе говорит, что все грехи можно искупить. Только грех ничего неделания, грех неисполнения шлихут искупить невозможно. Что делать тому, кто не исполнил свой шлихут? Алтер Ребе говорит там, «положить голову меж колен и плакать, как рабби Элазар бен Дурдая»…
Я думаю, это та тшува, которая требуется от нас в эти дни. Не тшува по «деталям реализации», а тшува, связанная с «рош», с «головой», с самой сутью нашего прибывания здесь, в этом мире.
И нет смысла размениваться на мелочи, кто прав, кто виноват. Не важно. Важно — сделано или нет.
Если бы все, кто обещал помощь этому проекту, а потом непонятно на что и за что на меня обиделись — продолжали бы помогать — я наверное, уже был бы миллионером. Почему то везде, где начинается какая-то реальная деятельность, начинается череда бесконечных конфликтов. И люди расходятся как в море корабли. И несут свои истинные и мнимые обиды дальше по жизни. А дело остается не сделанным…
Если бы тринадцать или пятнадцать лет назад я бы понял, что моя обида на Лазара — возможно, заслуженная, как и его на меня — не означает, что я имею право уйти из шлихут — наверное, я бы рассказывал сегодня другую историю.
99.% шлихут
Ребе говорит в одной из сихот. Предположим, есть человек, который должен был приблизить к еврейству 1000 человек. И 999 он приблизил! Он исполнил миссию на 99.9%. Мы можем только мечтать о таком результате. Но одного человека он упустил. Бывает, правда?
Ребе говорит, что после ста двадцати лет душа этого одного не-приближенного еврея поднимется перед престолом Славы Вс-вышнего и спросит — чем я виновата? В чем моя вина, что меня не приблизили под крылья Шхины?
Я думаю, что это та тшува, которая требуется в эти дни. Рав Гинзбург называет такую тшуву «тшува клалит». Тшува, касающаяся самой сути нашего пребывания в этом мире.
Гмар хатима това и шабат шалом