2013
Если геула зависит от баалей тшува — это почти автоматически означает, что баалей тшува — это души Ацилус. Душам Ацилус запрещено добавлять новые устрожения (есть сиха Ребе об этом)
Самый большой страх мира «тикун» — страх перед «ана эмлох» — взять на себя хоть какую то ответственность.
Страх перед «Ана эмлох» — это также страх принимать решение.
Чтобы построить Эйлат — требуется много «святой наглости»
(из рава Гинзбурга)
«На чреве своем будешь ползать» — возможно, что это указывает на служение, основанное на «битуль» и «шифлут» — самоунижении и подчинении Высшей воле
Понятно, что это служение времени Изгнания.
Во время Избавления — «нахаш» должен распрямиться во весь рост.
Хочется распрямиться — но страшно: вдруг я при этом что то нарушу?
Этот страх — то, что называется «дурной страх», йира раа.
У рава это называется «мудаут ацмит» — само-сознание, рефлексия, парализующие волю и действие
Иногда слишком много слов затемняют суть больше, чем проясняют ее.
Иудаизм сегодня в значительной степени это «многа букафф». (на языке каббалы и хасидизма это называется «парса» — неупорядоченные буквы).
Как результат — есть очень мало людей, способных прорваться сквозь завесу букв и почувствовать суть.
***
Настоящие праведники и мудрецы Израиля — это те, кто прорвались сквозь «завесу букв» («парса») и почувствовали суть. Они называются «глазами общины».
Глаза праведника излучают свет. Свет, который выше чем буквы, свет, соединяющий буквы и придающий им смысл.
Остальные называются (в Зогар) «ослами груженными книгами»
В Тании (гл. 27) говорится, что перед Вс-вышним есть два типа кушаний — сладкие и кислые.
Сладкие — это служение праведников
Кислые — это служение бейноним. В общем, по-видимому, также служение баалей тшува.
Я искренне не понимаю людей, которые делают из иудаизма манную кашу, и пытаються этой манной кашей кормить население.
Иудаизм уравновешен. Иудаизм — это два крыла — любовь и страх.
В нашей жизни уравновешены сладость и горечь.
Попытка оторвать одно от другого — сделать из иудаизма сахарный сироп — это просто уже не иудаизм, а что-то другое.
Я не хочу сказать «авода зара», но по крайней мере это односторонний взгляд на вещи.
Я — за цельный иудаизм, «тора тмима». В которой есть сладкое и горькое, как и в нашей жизни.
Баалей тшува — это «горькие плоды». Поэтому, возможно, баалей тшува привлекает в иудаизме горечь, а не сладость.
Понятно, что цель, в конечном счете, «перевернуть горечь в сладость», как приводится в Зогар и цитируется в Тании.
Но чтобы было что переворачивать — полезно сознавать, что «ло акол дваш».
Более десяти лет рав Авраам Бинский является духовным лидером первой и все еще единственной в Америке, да, наверно, и во всем мире, ортодоксальной общины евреев, выходцев из России. Как-то так получается, что эти общины все еще не растут, как грибы после дождя. В первом из серии интервью речь идет о «русском кируве».
Рав в последнее время часто повторяет, что «5774» — «будет год аин-далет».
«Аин-далет» образуют слово «эд» — свидетель.
В Торе говорится «по слову двух свидетелей встанет дело»
Одного свидетеля недостаточно. Нужно два или три.
Свидетели не должны быть близкими родственниками — иначе их свидетельство не годно.
Вечерами в дом семьи Барам в мошаве Гимзо, что неподалеку от Модиина, начинают стекаться несколько интересных семей. Первыми входят супруги в тридцатых годах своей жизни, он – в рваных джинсах и черной рубашке, она – в длинной юбке, блузке с длинными рукавами, а на голове у нее парик с короткой стрижкой. За ними – еще семья, она в обтягивающих джинсах и зеленой блузке, он с черной бородой, короткими вьющимися пейсами, и белой бреславской кипе. И так далее. Еще и еще семьи – светский и религиозная, религиозная и светский. После чашки чая и обмена смущенными улыбками пары рассаживаются в просторном салоне, и хабадский раввин, разбирающийся в семейных проблемах, начинает говорит о трудностях семейной жизни, когда один из супругов религиозен, а другой – нет.