Весьма актуальная, на мой взгляд, статья (пока первая часть) о взаимоотношениях между светским и религиозным обществом. Первая часть статьи приводит несколько традиционных галахических подходов ("дети плена", "принужденные", "некому упрекать", "погибающие за народ Израиля" и анализирует присущие им формальные ограничения. Вторая часть (надеюсь перевести в ближ. время) показывает сущностные ограничения подобных подходов, и предлагает новый, современный подход к взаимоотношениям секулярного и религиозного общества. Автор - раввин объединения раввинов-ньюортодоксов "Бет Гилель"
=======
Этот вопрос впервые приобрел общественную значимость в уже в начале 19 века в Европе, когда началась «секуляризация». На первый взгляд, этот вопрос совершенно ясен в традиционных источниках, и еврейский закон дает однозначный ответ на этот вопрос. Но в действительности речь идет о процессе, в котором происходят постоянные изменения, и в настоящее время мы находимся на новом этапе этих процессов.
Рав Ронен Любич, рабаней Бет Гилель
Во времена Хазал и еще прежде — в Танахические времена — отношение к еврею, нарушившему заповедь, было очень жестоким. Взять для примера заповедь нарушения субботы — Тора устанавливает за нарушение этой заповеди смертную казнь (если исполняются все условия для полного наказания). Хазал говорят, что нарушающий субботу нарушает всю Тору. В средневековой литературе мы находим немало высказываний о том, что следует ненавидеть вероотступников, основанных на словах царя Давида в Тегилим (139, 21): «ненавидящих Тебя возненавижу, и против восстающих на Тебя я восстану, полной ненавистью возненавижу их, врагами стали они мне». Хазал устанавливают, что заповедь «возлюби ближнего как самого себя» относится лишь к тому, кто «ведет себя как подобает еврею», но «если не ведет себя подобающе еврею — ты не люби его» (Авот рабби Натана, 16). Рамбам также идет по стопам мудрецов Талмуда, и постановляет (Законы Траура, 14, 1) что все заповеди между человеком и его ближним, как посещение больных, утешение скорбящих, и любое милосердие — относятся лишь к тем, кто «брат твой в Торе и заповедях», но не к тому, кто отошел от них.
Массовый отход евреев от религии начался в Германии в 19 веке, и крупнейшие германские раввины того времени дали ответ на этот вопрос с помощью другой галахи из Рамбама, где он говорит о том, как следует относиться к караимам. Рамбам устанавливает, что «в отношении них следует поступать так же, как в отношении всех апикорсим, отрицающих, что Тора дарована Небесами, доносчиков и мумарим (вероотступников). Все они не входят в общину Израиля, и тот, кто убивает одного из них — исполнил великую заповедь» (Рамбам, законы мамрим, 3, 2). Однако, в следующей галахе Рамбам указывает, что человек, который не стал караимом по собственной инициативе, но родился в караимском обществе, он «подобен ребенку, плененному с детства среди них. И он как будто бы принужден». В отношении таких людей Рамбам устанавливает, что «следует помочь им сделать тшуву, и привлечь их мирными словами, пока они не вернутся к строгому соблюдению Закона».
Рав Яаков Алтингер (Алтуна, Германия, 1798-1871) и рав Давид Цви Гофман (Берлин, 1843-1921) основываясь на этих словах Рамбама, применили их к евреям, нарушавшим субботу. Однако, тот, кто внимательно прочитает их респонсы, увидит, что понятие «дети плена» не означало, что в них видели полноправных членов общины. «Дети плена» означало лишь то, что можно присоединять их к миньяну, или не запрещать вино, до которого они дотронулись. Из контекста их респонсов видно, что речь идет о людях, которые, хотя и нарушали субботу, но посещали синагогу, делали кидуш и авдала, и продолжали сохранять ортодоксальный образ жизни по многим параметрам (см. ШуТ Биньян Цион аХадашот, симан 23. ШуТ Меламед леоиль ч.1, симан 29).
Со временем использование понятия «дети плена» все больше расширялось. Сегодня любой религиозный еврей, если разбудить его среди ночи, и спросить его, почему он хорошо относится к светским, и не ненавидит их, как это следует, на первый взгляд, из слов Хазал и Рамбама, ответит не задумываясь: «в чем проблема — они же «дети плена»?!» Однако, на самом деле, есть проблема, и даже не одна, в таком определении:
А) Есть законоучители, не соглашающиеся с Рамбамом в отношении «детей плена»
Б) Рамбам говорил о караимах, которые верили в основы веры, и соблюдали заповеди, хотя и не принимали слова мудрецов. А среди светских людей нашего времени немало таких, которые вообще не во что не верят, и весьма далеки от какого либо исполнения заповедей.
В) Поским, применившие понятие «детей плена» к нашей эпохе, говорили, как правило, о евреях, которые в той или иной степени соблюдали еврейскую традицию. Более того, они не видели в определении «детей плена» причины, чтобы относиться к тем, кто не соблюдает Тору и заповеди как к «своему брату», или «своему ближнему», а только в определенных вопросах.
Д) Сегодня многие несоблюдающие евреи выросли в религиозных или традиционных домах, и поэтому трудно считать их «детьми плена». Распространение данного понятия также на них кажется принужденным и нечестным.
Светский по принуждению
Более глубокое рассмотрение данного вопроса приводит к выводу, что «дети плена» - это не единственный инструмент еврейского законодательства, используемый для того, чтобы установить высокую степень толерантности галахи к светскому еврею.
Другой путь, также основанный на галахе, утверждает, что негативное отношение к еврею, не соблюдающему заповеди легитимно лишь тогда, когда есть кому наставить его на путь истинный, но он продолжает идти по своему пути, несмотря на наставление и упрек. Величайшие из танаим говорили уже о своей эпохе как о «поколении, когда не умеют упрекать», и «неспособны принять упрек», и «никто не знает, как правильно упрекать» (Сифра Вайикра 19, 23). Основываясь на этом, рав Кук постановляет, что «все законы в отношении гнева и ненависти к брату своему, в наше время подобны законам о «бен сорер уморе», «ир-анидахат» и «прокаженного дома», не применяемым практически, и они остаются чисто умозрительными (Игрот аРаайа, т. 2, в конце иг. 266).
Рав Кук был не первым, кто использовал подобный галахический подход. Уже сделали это перед ним рабби Шнеур Залман из Ляд в книге Тания (гл. 32), Маарам из Люблин, Хафец Хаим в конце своей книги «Агават Хесед» и еще. Преимущество подобного подхода перед «тинок шенишба», очевидно, в том, что его можно распространить на любого еврея, не соблюдающего заповеди, а не только на определенный тип отошедших от Торы.
В трудах рава Кука, известного своим особенно добрым отношением к светским евреям, мы находим еще один подход, который, на первый взгляд, может быть более релевантым для нашего времени. Мы находим его в письме рава Кука к одному раввину, сын которого «сошел с пути» Торы, и рав Кук выдвигает в нем соображение, что сила воздействия современной культуры подрывает свободу выбора молодого поколения, и поэтому следует считать их принужденными (Игрот, 1, 138). Этот подход предполагает, что даже человек, действующий совершенно автономно, и на первый взгляд, кажется, хорошо понимающий, что он делает, выбирая свое отношение к религии, в сущности, принужден, ибо находится под воздействием скрытых и мощных сил. Подобное оправдание мы находим также в более ранних источниках. Так, когда Радбаз обсуждает статус еврея, обвиненного в атеизме, он выдвигает объяснение, что «тот, кто ошибается в одной из основ религии в результате интеллектуальной ошибки, поскольку считает, что его понимание истинно — принужден и свободен от наказания». Таким образом, Радбаз признает возможность когнитивного принуждения, освобождающего человека от наказания. Подобно этому хасидская мысль признает душевное принуждение со стороны дурного начала и страсти, как пишет, например, рабби Цадок из Люблина, «также когда дурное начало подстрекает его с такой силой, что невозможно победить его, можно говорить о «принуждении»… и нет здесь наказания, хотя он нарушил запрет, ибо был принужден (Цидкат а-цадик, 43)
Таким образом, мы видим, что религиозная мысль использует различные галахические инструменты для выстраивания толерантного отношения к светским евреям. Однако, по всем этим мнениям, светского еврея следует считать принужденным, или из-за того, что он «родился в плену», или из-за того, что нет практической возможности наставить его на путь истинный (так в Хазон Иш Йоре Деа, 2, 28) или же из-за сильного влияния светской культуры в наше время. В сущности, для того, чтобы хорошо относиться к светскому еврею, его принуждают быть принужденным… Есть немалая дерзость в галахическом решении, расширяющем понятия «принуждения» даже когда речь не идет о конкретном действии, и распространяющем понятие принуждения, относящееся в галахической литературе всегда к конкретному человеку и конкретному действию, на целый коллектив и большинство еврейского народа.
[Даже сам рав Кук, бывший в свое время символом и примером доброго отношения и любви к светским евреям, по-видимому, не был удовлетворен вышеуказанными галахическими решениями. Выражение этого можно видеть в его статье «Памяти погибших» - в память о двух членах организации «аШомер», погибших от рук арабов. Рав Кук раскрывает свои сомнения, можно ли оплакивать этих молодых людей, которые, с точки зрения формальной галахи, являются «грешниками Израиля». В конце концов он делает вывод, что да, можно, ибо они отдали жизнь за свой народ. Ибо национализм, как он говорит, это «генетический код», вмещающий в себя все составляющие иудаизма. Только поэтому, говорит рав Кук, эти погибшие отличаются от грешников предшествующих поколений, и разрешено их оплакивать.
Продолжатели пути рава Кука распространяют этот подход также на светских евреев нашего времени, но это совершенно не очевидно. Можно ли распространить то, что говорилось о националистической халуцианской молодежи, отдававшей свою жизнь за страну и землю Израиля, на современного израильтянина, погрязшего в материализме, выросшего в «обществе потребления»? Можно ли скопировать те особые качества, которые рав Кук находил в самоотверженном сионисте своей эпохи, на современного израильтянина, пост-сиониста и космополита, равнодушного к национальным ценностям? Подобный подход закрывает глаза на те изменения, которые произошли в течение времени с образе светского еврея, от первопроходца начала двадцатого века до израильтянина-цабара, и дальше к образу западного «хиппи». Этот подходит также отрицает те далеко идущие изменения, произошедшие в израильском обществе, и требующие новых подходов].
Отсюда: http://www.beithillel.org.il/show.asp?id=64272#.UsxL4PQW2Ua )