Эмиль Факенгейм. Освенцим как вызов философии и теологии. 9 июня 2022
Я вчера листал антологию, которую получал. Единственное, на чем я остановился, это был Факенгейм. Жуткий совершенно текст, читать его страшно. Можно начать с предисловия Дворкина. Непростой текст.
Эмиль Факенгейм родился в 1916 году в Галле, умер в 2003-м в Иерусалиме. В еврейскую историю XX века он вошел в первую очередь как один из крупнейших мыслителей, говоривших о феномене разума и веры после Холокоста. Между тем, по его собственному признанию, до 67-го года он воздерживался от обращений к этой теме.
Дальше он начинает потихонечку разговаривать об этом. В отношении Холокоста невозможны никакие слова и одновременно совершенно недопустимо молчание.
Это очень хорошее определение. Есть вещи, о которых невозможно говорить и невозможно молчать. Книга «Исправление мира: основание будущей еврейской мысли» стала попыткой Эмиля Факенгейма преодолеть эту невозможность слов и невозможность молчания в связи с Холокостом.
Что же осуществимо между этими двумя пределами невозможного? Факенгейм делает попытку ответить на этот вопрос. Превыше молчания и слова – исцеление. В предисловии ко второму изданию он пишет: «Главная задача «Исправления мира…» — это «исцеление» после Холокоста иудаизма, философии и, в какой-то степени, христианства».
Но как можно исцелить религию и философию, как вообще возможна постановка такой задачи? Ведь разум и вера обладают некоторой внутренней автономией и имеют свои собственные критерии истинности, которые трудно проверить чем-то извне.
Согласно Факенгейму, так было до Холокоста, теперь ситуация другая. Холокост ворвался в философию и теологию, принципиально изменив саму постановку многих вопросов.
Если кто-то помнит, на одном из первых уроков по Левинасу речь шла об этом же. Эли Шейнфельд говорил о том, что невозможно верить так же, как раньше. Но мы, как правило, очень быстро скатываемся к тому, чтобы верить так, как мы привыкли. Но появляется какой-то текст, который снова нарушает твое спокойствие и говорит: «Как ты можешь продолжать верить после Холокоста так же, как до того?»
Что же изменилось? Как вообще могло что-либо измениться? Для ответа на эти вопросы необходимо обратиться к проблематике философии истории как ее понимает Факенгейм.
Вопрос первый: как возможен разум после Холокоста?
Подходя к этому вопросу, Факенгейм обращается в первую очередь к философии Канта и Гегеля.
То есть как бы видно из дальнейших текстов, нацисты были вполне поклонниками Канта, кантианцами. Если так, то есть какая-то проблема с Кантом и с Гегелем.
Однако наряду с этими создателями немецкой философии Факенгейм пытается призвать к ответу и крупнейшего немецкого философа XX века Мартина Хайдеггера.
Т.е. он пытается дискутировать этот вопрос с Хайдеггером.
Молчание Хайдеггера шокирующе действует на Факенгейма, но оно же диктует ему направление возможного разрешения проблемы и указывает на возможность исцеления. Хайдеггер молчит не вопреки, а в соответствии со своей философией. В связи с Холокостом это приводит нас к фундаментальному сомнению в самой этой философии.
Тут достаточно интересный подход. Обычно говоря, по-моему, даже Левинас где-то говорит, что после Катастрофы обычно предъявляют претензии христианству, что оно не сумело исправить мир за 2000 лет.
Здесь он говорит совсем другое, здесь он говорит: проблема не у христианства, а проблема у новой философии. Совсем другой адресат.
Вопрос Факенгейма о возможности разума после Холокоста непосредственно отсылает нас к двум первым кантовским критикам. Невозможность построения морали на основе чистого разума была очевидна для самого Канта.
Наш телеграм: https://t.me/chassidus_ru
Наш сайт: https://chassidus.ru/
Фейсбук: https://www.facebook.com/itzik.roytman
Помочь проекту: https://www.paypal.com/donate/?hosted_button_id=4EMZZX6JFHEX4