בס"ד
Тойрас Менахем т. 34
Бет
Во время гисваадус, связанного с месяцем тамуз, здесь в Америке[1], мой тесть и учитель, день рождения и освобождение которого мы сегодня празднуем, рассказывал об одном застолье, которое происходило у его отца, Ребе Рашаба:
Один из хасидов спросил у Ребе Рашаба: что такое "хасид""? И ответил Ребе Рашаб: хасид – это "фонарщик" – человек, который идет по улицам, чтобы зажигать городские фонари,
- раньше был такой порядок, что на улицах городов были установлены фонари, и был специальный человек, который должен был зажигать фонари с наступлением вечера. И он шел с длинной палкой (фонари были установлены высоко), на конце которой горел огонь, и с ее помощью он зажигал фонари, чтобы осветить тьму ночи. Этот человек назывался "фонарщиком" –
И это – хасид – продолжил Ребе Рашаб - который идет с длинной палкой, на конце которой горит огонь, и он знает, что этот огонь – не его собственный, но он должен с помощью этого огня зажечь все фонари.
И спросил хасид: "а если фонарь находится в пустыне"? И ответил Ребе Рашаб: также тогда нужно зажечь фонарь, чтобы видели, что это безлюдная пустыня (и добавил:) и также, чтобы безлюдная пустыня устыдилась бы перед фонарем.
И продолжил хасид и спросил: а что если фонарь находится в море? И ответил Ребе Рашаб: нужно раздеться, броситься в море и зажечь фонарь.
И снова спросил хасид: и это – хасид? И Ребе Рашаб задумался, и потом ответил: да, это хасид.
И хасид продолжил и сказал: я не вижу фонарей. И ответил ему Ребе Рашаб: потому что ты – не фонарщик.
И спросил хасид: И как делаются фонарщиком? И ответил Ребе Рашаб: нужно начать с самого себя, выйти из собственной грубости, отмыть себя от грязи, и тогда видят у другого фонарь. Тот, кто сам груб – видит грубую материальность, и когда становятся тоньше – тогда видят также в другом душевную тонкость.
Хасид "не отставал" и продолжил спрашивать: "можно ли схватить другого за горло"? И ответил Ребе Рашаб: "за горло – нет, но за край одежды – да".
[До сих пор история, которую рассказал Ребе, мой тесть, то, что он слышал от своего отца, то, что он ответил этому хасиду].
Гимел
И сначала:
Хотя в отношении хасида, который спрашивал, невозможно знать, насколько точны (мекуваним) его слова во всех деталях, тем не менее, поскольку отвечал ему Ребе, глава поколения, и Ребе, глава поколения, рассказал эту историю, как вопросы, так и ответы, зная, что потом распространят эти слова и будут учить их, чтобы выучить из них урок - понятно, что можно выучить урок не только из общей идеи, но также из деталей этой истории.
И как говорилось несколько раз, что всякая вещь, даже если это выглядит только как "будничная беседа мудрецов Торы", а не их учение, или выглядит, что это тайны Торы или это только аллегория - если это было сказано человеком, на которого можно положиться, то ясно, что есть в этом связь с открытой Торой, и вплоть до того, что это затрагивает галаху или обычай, и "обычай Израиля – Тора".
И то же самое - в отношении данной истории, со всеми ее деталями, как далее будет объясняться.
Далет
"Фонарь" – указывает на душу каждого из Израиля, как сказано: "свеча Вс-вышнего – душа человека". И, поскольку "вторая душа в Израиле – это часть Вс-вышнего Свыше (и как добавляет Алтер Ребе) действительно", следовательно, "душа человека" – это часть Вс-вышнего, и поэтому она называется "свечей Вс-вышнего".
Однако, эта свеча, этот "фонарь" – может быть свечой, которая горит и светит, или – она может быть свечой, которая не горит и не светит. В обоих случаях они называются "свечой", и различие между ними: свеча, которая горит и светит – исполняет задачу, ради которой она сотворена в мире – чтобы был свет также у другого; но перед тем, как зажигают свечу – есть в ней все "потенциально", но реально – нет от этого никакой пользы; то, что есть "в потенциале" – другому нет от этого никакой пользы.
Может быть такая свеча, у которой есть все свойства свечи, но она все еще не горит. И т.е., что для себя – возможно, у него есть очень высокая душа, но – от него не делается светло у другого.
И поскольку есть такие свечи ("фонари"), которые, по какой бы то ни было причине, все еще не горят – то есть тот, работа которого – идти и зажигать эти "фонари".
hей
И это есть работа "хасида":
На первый взгляд, можно подумать: достаточно, чтобы я исполнил то, что возложено на меня лично! – Если бы я только мог исполнить все, что возложено на меня, в исполнении 248 заповедей "делай" и 365 заповедей "не делай"! - И, тем не менее, говорят ему, что он должен идти искать "фонарь" (свечу), который не горит, и зажечь его, несмотря на то, что, на первый взгляд, невозможно, чтобы во время, когда он думает о другом, он мог бы думать также о себе, как исправить свои собственные изъяны, поскольку его мысль занята другим, и следовательно, он должен отказаться от собственного блага ради блага другого.
И тем более, что в отношении блага для другого – еще есть сомнения, а в том, что касается работы над собой – никакого сомнения нет:
Другой человек также обладает свободой выбора, и до такой степени, что сам Вс-вышний говорит: "избери жизнь", т.е., что сам человек должен это выбрать. Вс-вышний только "помогает" ему, но сам выбор – нужно сделать самостоятельно. И тем более и тем более, когда приходит еврей, чтобы воздействовать на него и зажечь его душу – поскольку другой человек также обладает свободой выбора, всегда есть сомнение, послушает ли тот его или нет;
А что касается работы над самим собой – есть обещание, что "тот, кто приходит очиститься – помогают ему", т.е., что если он только пожелает, то Вс-вышний помогает ему в войне с дурным началом, и говорит ему: "Я сотворил дурное начало – Я сотворил Тору, как приправу для него", и каждому дана "приправа" и возможность победить дурное начало, если только он действительно этого пожелает. И, как сказали Разал: "трудился (и тогда) нашел", и более того, "трудился и нашел – не верь", т.е., что такого вообще не может быть, это лишь доказывает, что еще не трудился достаточно.
И, следовательно, кроме того, что, на первый взгляд, незачем ему идти искать зажечь свечу другого, в то время как он может заниматься работой над собой, поскольку "человек близок к себе самому", и "исправь себя и потом исправляй других" – добавляется также различие между "сомнение" и "несомненно": действие с другим – еще не факт, что получится, а в отношении себя самого – он, конечно же, преуспеет, и если так – как же можно отказаться от собственного блага ради того, что может быть, это поможет кому-то еще?!
И ответ на это: что это есть суть "хасида":
Известна история, когда хасидим спросили у Алтер Ребе, что есть хасид, и ответил, что хасид – это тот, кто отказывается от собственного блага ради того, чтобы сделать добро другому.
И привел доказательство на это из открытой Торы – что приводится в Геморе: "три вещи сказаны о ногтях: тот, кто сжигает их – хасид, хоронит их – праведник, бросает их – грешник:
"Тот, кто бросает их – грешник" – "поскольку беременная женщина может наступить на них и у нее будет выкидыш", не дай Б-г. "Хоронит их" - это не грешник, поскольку он засыпал ногти землей, но тем не менее, это еще не предел совершенства – и поэтому он называется лишь "праведник", а не "хасид", поскольку все еще есть опасение, "может, они раскроются".
Однако, в сжигании ногтей есть недостаток – "сжигание ногтей (и также всего, что происходит из человека) вредит человеку".
И различие – что недостаток в сжигании ногтей – это ущерб, который причинен ему лично, а недостаток в том, чтобы не сжигать их (а только похоронить) – это урон, который причинен другому (беременной женщине), и еще – это тоже под сомнением, "может быть они раскроются".
И тем не менее, "хасид сжигает их" – "поэтому это хасид, что он устрожается, чтобы сжечь их, несмотря на то, что это вредит ему самому", т.е., что он отказывается от собственного блага, ради блага другого, даже тогда когда это только сомнение.
И это есть также содержание ответа Ребе Рашаба, что "хасид" – это "фонарщик", который идет и стремится зажечь фонарь у другого, несмотря на то, что есть сомнение, согласится ли другой и позволит ли он себя "зажечь", несмотря на то, что на это время он должен оторвать себя от своих собственных дел, и он не может в это время думать даже об исправлении своих собственных не-желательных вещей.
Вов
Однако, все еще необходимо понять:
Несмотря на то, что "фонарщику" приказано идти и зажигать фонари, что это включается в приказание увеличивать добро и святость в мире – но ведь "фонарь", другой человек, имеет свободный выбор, и на первый взгляд, каким образом будет зажжен этот "фонарь" по своему собственному выбору, в то время, когда приходит "фонарщик" и зажигает и освещает его?
И чтобы ответить на этот вопрос, Ребе Рашаб продолжает, что фонарщик знает, что огонь – не его:
Несмотря на то, что фонарщик идет, чтобы зажигать все фонари, но то, что потом фонарь горит и светит, посредством масла и фитиля и т.д. – это не принадлежит фонарщику, но – самому фонарю, ибо в нем самом есть все эти вещи уже в готовом виде. Фонарщик не привносит нечто внешнее и инородное. Он лишь пробуждает в то, что есть изначально.
Т.е.: он действительно делает благое дело, зажигая душу другого еврея, и это есть истинная аhавас Исроэл (любовь к ближнему), однако это делается таким образом, что нужно лишь пробудить и раскрыть точку еврейства, которая есть в нем в сокрытии, и привести ее из потенциала к реализации, и после этого тот будет светить сам.
И это также помогает, чтобы не прийти к йешус ("самомнение") от своей деятельности по зажиганию души другого еврея – поскольку он знает, что сам по себе он всего лишь простая "палка", и его действие – это "маасэ коф" ("обезъянничание"), поскольку он приносит огонь, который не принадлежит ему самому, но это только помощь Вс-вышнего и т.д. (но когда он делает это, чтобы прославиться, для того, чтобы называться "раввином" или "хасидом" – то нет у него этого огня, который должен быть на конце длинной палки). И только когда он подходит таким образом, чтобы зажечь душу другого еврея, тогда он – истинный "фонарщик", и это есть – смысл "хасида" (как сказал Ребе Рашаб), который отказывается от собственного блага ради блага другого, как говорилось выше.
Заин
Но здесь задается новый вопрос – что это есть вопрос также с точки зрения открытой Торы:
Известно правило, что "Тора говорит о большинстве", т.е., что приказания Торы установлены с учетом положения большинства сынов Израиля.
И в нашем вопросе: большинство сынов Израиля, когда приходят к ним, и говорят с ними о еврействе – они пробуждаются, и как приводится в Мидраше на пасук "я сплю но сердце мое не спит", что даже тогда, когда душа находится в состоянии "сна", тем не менее, "сердце мое не спит", к Вс-вышнему, к Его Торе и Его заповедям, т.е., что требуется лишь пробудить его ото сна, и тогда еврейское сердце начнет действовать. И в отношении к ним есть приказание Торы, зажечь "свечу Вс-вышнего", которая есть в них; однако в отношении меньшинства – должна ли работа "фонарщика" распространяться также и на них?
И в этом меньшинстве есть несколько типов – подобно двум типам испытаний, о которых мы просим "нищеты и богатства не давай мне": бедность – "бедный – это бедный знанием" - нижняя граница, и богатство – "богатый – это богатый знанием" –верхняя граница.
И это есть содержание вопроса: и что если фонарь находится в безлюдной пустыне", или находится в море – два положения бедности и богатства (как будет объясняться далее п. 8-9) – разве даже тогда есть обязанность идти и зажигать и освещать их.
Хес
"Безлюдная пустыня":
Пустыня – это "земля, по которой не проходил человек, и человек не может жить в ней", т.е., что каждый, кто имеет отношение к человеческому роду, даже самый низкий человек – не может существовать там.
И из этого понятно положение и состояние того, кто находится в безлюдной пустыне в духовности – что он лишен всякого достоинства, "нищий знанием" до предела, в нем нет ни Торы, ни мудрости, ни добрых сердечных качеств, ни понятий приличия, и вплоть до того, что невозможно найти в нем ничего человеческого. И как говорит Алтер Ребе в Тании, в гл. 32 – "брийот беалма", т.е., что нет в них никакого достоинства, кроме того факта, что они сотворены Вс-вышним – подобно безлюдной пустыне, которая также сотворена Вс-вышним, и кроме этого – невозможно найти в нем никакого достоинства, и также он сам знает, что нет в нем никакого достоинства.
И подобно тому, что объясняется в хасидизме в отношении качества наглости, что настоящий наглец – это такой, который сам прекрасно осознает, что нет в нем никаких достоинств, и все его существование – в том, что когда он слышит что-то от другого – он обязан сказать наоборот, и не потому, что у него есть причина, но только потому, что само существование другого мешает ему и противоречит его собственному "Я", которое состоит в беспричинной наглости.
И спрашивается: и что, когда "фонарь" находится в безлюдной пустыне – когда встречают такого человека, и разговаривают с ним один раз, второй раз, и несколько раз, и видят, что он в положении и состоянии "брийот беалма", и тем не менее, он не хочет слушать, когда с ним разговаривают – разве даже тогда есть обязанность зажигать "фонарь"?
И ответ – что даже когда фонарь находится в безлюдной пустыне, нужно идти и зажигать фонарь,
И как приводит Алтер Ребе в Тании там, что даже в отношении "брийот беалма" есть приказание "любить творения и приближать их к Торе": порядок должен быть не так, что сначала "приближать к Торе" а потом приходит любовь, но наоборот, сначала "следует привлечь их узами любви", и в конечном счете, будет также "приблизить их к Торе" –
И это будет двойная польза:
Прежде всего – увидят, что это безлюдная пустыня, ибо без этого, возможно, что кто-нибудь еще захочет вести себя подобным образом, поскольку он не знает, что такое поведение исключено, ибо оно не подобает человеку, а только безлюдной пустыне;
И еще – что сама безлюдная пустыня устыдится фонаря, ибо, когда начнут прилагать усилия, пока в конце концов, не зажгут "фонарь", который находится в безлюдной пустыне, т.е., что его Б-жественная душа начнет "мучить" его, то, хотя как правило, он не перевернется в один момент, стать совершенным праведником, тем не менее, как результат того, что начнут зажигать и освещать его Б-жественную душу, он начнет задумываться и смотреть на себя, и прийдет к осознанию, что его поведение – подобно безлюдной пустоши, и начнет стыдиться этого,
И хотя это все еще очень низкая ступень – подобно самому низкому страху "по крайней мере как страх перед человеком… из-за которого он боится делать нечто неподобающее в его глазах… знайте, что человек, когда он грешит, говорит – "пусть никто меня не увидит"" – это начало работы, посредством которой он поднимется выше и выше, пока в конце концов не прекратит свое существование "пустыня", и как говорит Писание "И превратит пустыню в цветущий сад".
Тес
"Море":
Идея "моря" – "все, что есть на суше, есть также на море" – что все пространство моря полна воды. Море в Танахе служит символом наполненности и заполненности – "наполнится… как вода наполняет море", ибо вода заполняет все пространство моря, т.е., что даже если есть в море какое-то свободное место, то приходит вода из других мест и заполняют эту "пустоту". На суше это не так – там, где есть дыра – остается дыра, и то, что в другом месте есть высокая гора – никак не помогает заполнить дыру).
И смысл этого в служении человека – как сказали Разал: "вода – это Тора", и смысл "моря", полного "водой" – означает изучение Торы таким образом, что Тора, которую он учит (не остается на книжной полке, но) заполняет всю его сущность, что вся его сущность полна Торой, и это есть самая высокая ступень "богатства" в знании.
Однако, возможно, что человек будет полон Торой, и тем не менее, не будет в нем страха перед Небесами, как приводится в Авот дэРаби Натан.
И это также то, что мы находим в Гемаре в трактате Шабат, "что означает 'והי'ה אמונת עתיך חוסן ישועות חכמת ודעת' – "Эмунат – это сейдер Зраим, Итеха – это сейдер Моэд, Хосен – это сейдер Нашим, Йешуот – это сейдер Незикин, хохмат – это сейдер Кодошим, и даат – это сейдер Тагарот, и тем не менее, страх перед Вс-вышним – сокровищница Его", и т.е., что даже если человек, который изучает Тору, наполнен всей устной Торой (и она включает в себя также письменную Тору, как приводится в Геморе), возможно положение и состояние, что не будет в нем страха перед Вс-вышним.
Он, действительно, полон и переполнен Торой, но это – темная Тора… без света!
Самой Торе это не вредит, как сказано "ведь слова Мои подобны огню", "как огонь не принимает нечистоты, также слова Торы не принимают нечистоты", но в отношении человека, который учит Тору, если он не удостоился, то "становится ему…", противоположность "эликсиру жизни", так, что даже после того, как он учил Тору, он остался таким же грубым и не очистившимся во всех своих делах, как и перед тем, как он начал учить Тору.
И как приводит мой тесть и учитель, Ребе, в маамаре, начинающемся словами "Вс-вышний в помощь мне, и я увижу врагов своих…", что "среди врагов Давида были… Доэг и Ахитофель, и внешне это выглядело так, что они делали все по законам Торы", и т.е., что хотя они были великими мудрецами в изучении Торы, тем не менее, эта Тора была для них чем то внешним, поскольку не было в них страха перед Небесами, и поэтому их Тора не помогла им, и наоборот и т.д.
И в этом состоит вопрос: как можно зажечь "фонарь", который находится "в море", чтобы пробудился в нем страх перед Вс-вышним, в то время как Тора, которую он учил, не помогла ему?
И ответ на это – что нужно сбросить с себя одежду и прыгнуть в море:
Если он подойдет к нему и начнет объяснять с помощью "одежд" – "одежд" действия, одежд речи и одежд мысли – он не сможет подействовать на него; только когда он сбросит одежды, и прыгнет в море, что это означает мсирус нефеш – тогда он сможет подействовать на него, посредством сущности и глубины своей души (которая выше не только чем речь и действие, но также чем понимание и постижение), ибо одна сущность достигает и "берет" вторую сущность.
И, по-простому: человек Торы, который "не удостоился" – если подойдет к нему и начнет с ним дискутировать с т.зр. разума – это не подействует на него совершенно, ибо ведь "разум" был у него и в Торе, которую он учил, и тем не менее, по какой-бы то ни было причине, это не подействовало на него; но – когда он подойдет к нему и "возьмет" его со стороны внутренней любви, которая есть в каждом еврее к своему товарищу, как объясняется в Тании гл. 32, что это потому, тчо "один отец у всех нас" (как сказано "сыновья вы Вс-вышнему, Б-гу вашему"), т.е., что он "берет" его посредстовм Б-жественности, которая есть в его душе, и в душе его товарища – тогда он сможет зажечь "фонарь", который находится "в море".
И в соответствии с этим будет понятно, почему в отношении фонаря, который находится в море, не добавил Ребе Рашаб, что польза в зажигании фонаря в том, что увидят, что это – море, и море устыдится перед фонарем (как он сказал в отношении фонаря, находящегося в пустыне) – ибо, когда добиваются того, что тот, кто находится в положении и состоянии "моря" – уже был полон Торы – чтобы у него пробудился также страх перед Вс-вышним – тогда море становится морем Святости, также в отношении к нему самому (и само собой, он не должен стыдиться и т.д.), и подобно тому, как говорилось выше о том, что пишет Алтер Ребе в законах изучения Торы, что "вся Тора и заповеди, которые человек исполняет, будучи грешником, хотя это временно добавляет силу в клипот, тем не менее, когда он вернется впоследствии в тшуве… тогда он вытаскивает из клипы всю Тору и заповеди, и они возвращаются к святости, когда он делает тшуву.
Йуд
И после этого ответа в отношении фонаря, который находится в море, спросили у Ребе Рашаба еще раз, или это – хасид, и ответил, глубоко задумавшись перед этим, что это – хасид:
И на первый взгляд, непонятно: если тот уже спросил, что такое хасид, и ему ответили, что хасид – это "фонарщик", который зажигает фонарь, который находится в (пустыне и даже) в море – для чего он снова спрашивает, или это – хасид?
И более того – как подчеркивает мой тесть и учитель, Ребе, рассказывая эту историю – что Ребе Рашаб задумался над этим. Ведь на первый взгляд, одно из двух: если это не ясно (и поэтому он должен был задуматься над этим) – то он должен был обдумать это перед тем, как ответить в первый раз?
Но дело в том, что в отношении того, который находится "в море" – есть особая трудность:
Когда нужно зажечь "свечу Вс-вышнего – душу человека", то у большинства сынов Израиля, даже если есть сомнение, сможет ли он зажечь душу другого человека, но поскольку речь идет о еврее, о котором сказано, что даже когда "я сплю" – "сердце мое не спит", в том, что касается Вс-вышнего, Его Торы и Его заповедей – несомненно, сомнение будет разрешено положительно;
Но когда находят еврея, который весь полон Торой, "как вода покрывает море", весь Талмуд он знает наизусть, и тем не менее, Тора не подействовала на него, до такой степени, что он не имеет отношения к страху перед Небесами – то воздействие на него – это очень тяжелый труд, и есть сомнение, преуспеет ли он в этом.
Есть, конечно, обещание, что даже если "Меня оставили", если при этом "Тору Мою сохранили", то "источник света в ней возвращает его к добру", но, это может отложиться до "следующего гилгуль". И поэтому, зачем же мне идти и маяться с ним – пусть работает с ним тот, кто будет с ним вместе "в следующем гилгуле"?!...
И тем не менее, нужно это делать, ибо, когда речь идет об опасности для жизни, то закон говорит, что нет различия, или это сомнение, которое почти наверняка в то или иную сторону, или даже сомнение сомнения, и даже тысяча сомнений; если это только аспект опасности для жизни – то нарушают ради этого субботу, и срывают ради этого каменную гору!
Но – это не простая работа; нужно знать, каким образом подойти к этому еврею, и как говорилось, что нужно разоблачиться от "одежд" разума и эмоций, и это очень большая работа в отношении самого себя, и требуется особое размышление – каким образом достичь того, что он сможет "разоблачиться" от "одежд" разума и эмоций, т.е., воздействовать на другого со стороны своей внутренней сущности, так, чтобы она не была сокрыта оболочками; и также требуется прыгнуть в море, что это есть аспект самопожертвования - и только тогда можно зажечь фонарь, который находится в "море".
Йуд алеф
И здесь задается последний вопрос – можно ли схватить другого за горло?
Поскольку от него требуют мсирус нефеш, прыгнуть в море – то он может подумать, что также в отношении к другому он может идти таким же путем, и "схватить его за горло", т.е., пробудить мсирус нефеш в душе другого, и заставить его, путями, которые не есть "пути приятности и мира".
И на это приходит ответ: это – нет! Мсирус нефеш – это только в отношении себя самого, но не в отношении другого. Можно схватить его за верхний край одежды, т.е., что даже в аспекте "одежды" – это совершенно внешняя вещь, но не касаться тела другого, и тем более, не касаться его души.
Йуд бейс
И это есть общее указание, что должен каждый сообщить своему товарищу из смысла того, что говорилось на том фарбренгене (который был связан с освобождением Ребе) – что на это отдавал свою душу Ребе, освобождение которого мы сегодня отмечаем.
[1] Беседа в субботу гл. Корах 5701, Сефер аСихот 5701 стр. 136 и далее