Урок по Левинасу:
«Настоящая жизнь отсутствует, жизни нет. Вместе с этим, мы находимся в мире». Метафизика находится внутри этого алиби. Она обращается к чему-то «там», другому, непостижимому.
В наиболее общей форме как это облачилось в истории мысли, метафизика означает выйти за пределы известного мне мира. Неважно, что это за неведомые страны, которые окружают его, или он скрывает, внутри которого мы живем. (непонятно). Стремление человека выйти за пределы себя, выйти к чему-то чужому, к чему-то другому.
Основное движение жизни – выйти из тюрьмы. Базовое стремление человека – стремиться к чему-то запредельному. Уйди из своей страны. Куда? — Неизвестно. Это какое-то базовое движение человека. Как это связано с первой фразой, что настоящая жизнь отсутствует? Не знаю, наверное, цитата откуда-то.
Цель этого движения – к другому месту, к чужому, к личности. Это называется «другой» в высоком смысле. Никакой переход, никакое изменение климата или обстановки не могут утолить эту жажду к «другому». Этот другой, к которому человек стремится метафизическим образом, это не как хлеб, который я кушаю, не как земля, на которой я живу, не как пейзаж, на который я смотрю.
Эти реальности, они насыщают меня, удовлетворяют меня, как будто бы их не доставало мне. И тогда эта их инаковость становится частью моей личности как мыслящего, как обладателя чего-то.
Есть вещи, которыми можно обладать, как хлеб, как земля, как пейзаж, они насыщают. Они другие, но они насыщают.
Но метафизическая жажда, метафизическая страсть – это совершенно другое, абсолютно другое, абсолютно другой.
Обычные желания несправедливы к этому особенному стремлению. Обычно желания связаны с потребностями, как будто бы страсть, желание указывает на какое-то творение, которому чего-то не хватает, которое упало со своей ступени. Как человек, который что-то потерял и стремится это вернуть – это обычное желание. Но это желание вернуть пропажу, оно даже не приближается к настоящему иному.
Иное – это не пропажа, которую я себе пытаюсь вернуть. За пропажи у нас отвечает Рабби Нахман…. Пропажа – это вернуться на свою землю после 2000 лет изгнания. Но он говорит: есть совершенно другая жажда, есть совершенно другое запредельное, к которому человек стремится, поскольку он человек.
Эта метафизическая страсть, она не стремится вернуться, поскольку это желание направлено на землю, в которой мы не родились. На землю, которая чужда всякой природе, которая не была нашей родиной, и мы никогда не станем ее гражданами. Это метафизическое желание не предполагает какой-то предварительной близости. Это желание, которое невозможно удовлетворить. Мы можем легко говорить о желаниях, которые удовлетворимы, физиологические желания, потребности морали или религии. Сама любовь воспринимается как утоление голода, возвышенного голода, потому что большинство наших желаний не чисты, так же и любовь.
Эти желания обычные, они не похожи на метафизическое желание, только разочарованием, невозможностью удовлетворить их полностью. И чувство неудовлетворенности, которое в них есть, это само по себе наслаждение неудовлетворенности.
Метафизическое желание – это что-то совсем другое. Это стремление к чему-то запредельному относительно всего, что можно удовлетворить. Это как благость, какое-то абсолютное благо, которое не наполняет, а только углубляет жажду.