24

По прочтении некоторого количества психологической литературы кажется очевидным различие между подходом Юнга (глубинной психологии) и подходом, например, Колин Типинга с его «радикальным прощением». Карл Юнг многократно настаивает на том, что он *эмпирик*. Когда его спрашивают о Б-га — он говорит: «не знаю». Он готов говорить о «нуминозном» но не о Б-ге. Он не делает никаких предположений о «характере» Б-га. Максимум, он говорит, что Он выше добра и зла. Для Юнга каждый человек индивидуален. И у каждого свой уникальный путь. У Юнга психолог не гооворит человеку что делать.

Коллин Типпинг * «Стыд первородного греха» — не знаю, может это чисто христианское чувство. Но определение вины и стыда интересно: Вина – общечеловеческий опыт. Глубоко в подсознании каждого из нас таятся вина и стыд, обусловленные ложной мыслью о том, что мы якобы отделились от Бога (первородный грех). Вина и стыд настолько сильны, что мы предпочли вытеснить их в подсознание. Иначе мы бы просто не справились с этими эмоциями. Обратите внимание, что стыд и вина – не одно и то же. Мы чувствуем себя виноватыми, если сделали что то плохое. Стыд – более глубокий уровень вины, когда мы чувствуем, что являемся плохими. При помощи стыда эго заставляет нас считать себя изначально плохими – по самой своей природе. Никакой стыд или вина не укоренены в нас так глубоко, как стыд за первородный грех – главная (но совершенно ложная) опора системы убеждений эго.

Это тоже Колин Типпинг. Прав он или нет? Есть в этом что-то… Проблема только в том, что «сознание жертвы» возвращается. Представьте, что душа, которая пришла в мир в теле Адольфа Гитлера, явилась сюда с миссией трансформировать в еврейском народе сознание жертвы, а в немецком – чувство превосходства.

Мюррей Стайн. Трансформация Метаморфоза превращения личинки бабочки в куколку и во взрослую особь – это полезная метафора для описания психологического процесса трансформации человека во взрослом возрасте. Именно этот образ я хочу использовать в дальнейшем. Как далеко он может завести нас в размышлениях о процессе психологической трансформации? Бабочки претерпевают то, что называется полным превращением. При этом они проходят через длинную серию предварительных линек, прежде чем достигнут полной метаморфозы. Это различие между большими и малыми превращениями полезно при размышлении о психологической трансформации человека. Предположим, что мы проходим множество таких небольших трансформаций, а затем, в среднем возрасте, – одну большую. С этой точки зрения полезно посмотреть на многочисленные изменения, которые происходят в течение всей жизни.

Мы заняты поисками смысла жизни человека как творческого существа. Более двух с половиной тысяч лет назад Эсхил открыл установленный богами негласный закон: именно через страдания мы приходим к осознанию смысла жизни. (Джеймс Холлис)

Действительно, ближе всего к фантазии о бессмертии, от которой сложнее всего отказаться, является мысль о том, что существует тот, кто может нас поддержать, позаботиться о нас, – разделить с нами это пугающее странствие, которое нам предназначено. (Джеймс Холлис)

Перед каждым из нас стоит очень важная и сложная задача: как дать себе право на сомнения, которые предвосхищают любое развитие, чтобы при этом они нас не перегружали и не парализовали наши действия. Разумеется, сомнениям сопутствует сильный страх, который создает от них множество защит. Человек, который рискует усомниться, рискует усилить свою тревогу. Но риск усиления тревоги указывает на развитие личности, которому препятствует наша ригидная точка зрения. Что хорошего можно сказать о сомнении – настолько хорошего, чтобы его могло воспринять даже невротичное Эго? В действительности можно сказать многое.

Еще Дж. Холлинс. Об одиночестве. На мой взгляд гениально Во второй половине жизни нам приходится отказаться от двух великих фантазий: что в отличие от других людей мы бессмертны и что где то живет «Добрый Волшебник», «мистический Другой», который может избавить нас от экзистенциального одиночества. Занимаясь аналитической психотерапией, я понял, что прогресс или отсутствие прогресса в терапии или, иначе говоря, становление зрелой личности прямо зависит от того, в какой мере человек может взять на себя ответственность за свой выбор, перестать обвинять окружающих или ожидать от них избавления, а также признать боль, связанную со своим одиночеством, независимо от своего вклада в формирование социальных ролей и укрепление социальных отношений.

Еще Дж. Холлинс. Еще об одиночестве Обращаясь к юношам, которые чувствовали страх и опасность перед таким странствием, Рильке написал следующее: Мы существуем в жизни как в стихии, которой лучше всего соответствуем… У нас нет никаких причин, чтобы не доверять своему миру, ибо он нам не враждебен. Если он ужасен, значит, это наши ужасы; если в нем есть пропасти, значит, эти пропасти есть у нас; если рядом опасность, нам нужно научиться ее полюбить. И только если мы организуем свою жизнь исходя из принципа, что нужно всегда стремиться преодолевать трудности, тогда то, что сейчас нам кажется менее всего достижимым, станет тем, во что мы должны поверить и что окажется наиболее достоверным .

Есть старая шотландская баллада, которая называется «Три ворона». Однажды три ворона сильно проголодались, но знали, что скоро найдут недавно погибшего рыцаря, которым смогут поживиться. Его собака уже не гоняла зайцев, его сокол уже сам искал себе добычу, а его возлюбленная уже нашла себе другого кавалера. Поэтому вороны решили, что из костей доблестного рыцаря они построят гнездо, из волос его соорудят мягкую подстилку, а телом воина будут питаться. Так и нам нередко начинает казаться, что ужасная троица, состоящая из депрессии, отчаяния и ощущения ненужности, находится совсем рядом; словно три ворона, сидящие у нас за окном, эти ощущения будто ждут, чтобы мы оступились, и тогда они полностью овладеют нами. Не эта ли черная птица охотилась за душой главного героя новеллы Эдгара По «Ворон»? Разве не называл Уинстон Черчилль свою депрессию «черным чудовищем»? Не играл ли Кафка, у которого помутился рассудок, со своим именем, называя свою депрессию «вещим вороном»? Не испытывает ли каждый из нас дрожь, едва ощутив где то поблизости присутствие этой троицы, причем не только в самые мрачные дни своего одиночества, но и в свои самые лучшие часы, когда мы целиком во власти счастья и благополучия?

Наше одержимое стремление обрести безграничное счастье, присущее всей современной культуре, исказило реальную жизнь. Такое стремление к счастью может привести прямо в ад. Поэтому мы можем даже сказать, что депрессия становится Тенью культуры, целью которой является инфантильная фантазия об абсолютном счастье Дж. Холлис

Интересно. Перевожу сейчас отрывок из урока рава Гинзбурга, посвященный любви к ближнему. А в бэкграунде юнгианство, ориентированное на индивидуальность… Рав Кук где то говорит, что хасидизм ориентирован на массу. А нужно ориентироваться на индивидуальность. Когда есть индивидуальность, то можно достичь любви к ближнему. Если же хотят любви к ближнему «напрямую», то есть всякие побочные эффекты, типа слияния, зависимости и т.д., и в результате ноль любви к ближнему… С чем это еще ассоциируется? Хасидизм — по крайней мере его массовая версия — основан на вере. Вера основа всего. Наверное в юнгианстве это коллективное бессознательное. При том, что хасидизм пытается представить себя, как методика развития индивидуальности, но на самом деле нет. Это методика подавления индивидуальности, как легко видеть, по крайней мере, в Хабаде.