633

Суббота «Хаей Сара»

26 хешвана 5763 года

1/11/2002

ВСЕ ОПЛАЧЕНО

Великий остряк и не меньший мудрец Станислав Ежи Лец (наш человек) говорил: «Почему все уверены, что евреи богаты? Потому что только евреи за всё платят».

Это я о трогательной истории (читайте на обороте) о том, как Авраам покупал у Эфрона свою собственную землю.

«Сказал р. Юдан, сын р. Симона: ‘Это — одно из трех мест, о которых народы мира не могут сказать Израилю: они — чужое достояние, которое вы присвоили. Вот эти три места: пещера Махпела, Храмовая гора и гробница Йосефа в Шхеме. О пещере Махпела написано в Торе (Брейшит 23:16): «И понял Авраам Эфрона, и отвесил Авралам Эфрону серебро», о Храмовой горе — (Диврей а-Ямим 1,21:25): «И отдал Давид Арнону тут же, на месте, золотые шекели весом шестьсот», а о месте гробнице Йосефа — (Брейшит 33:19): «И купил он [Яаков] участок земли, на котором раскинул шатры свои, у сыновей Хамора, главы Шхема, за сто монет».

Знаете, есть такая детская игра (очень полезна для интеллектуального развития малышей): называют несколько предметов и спрашивают: что между ними общего?

Итак, три места в Эрец-Исраэль: пещера Махпела в Хевроне, гробница Йосефа в Шхеме, Храмовая гора в Иерусалиме.

Что общего?

1. Все три места куплены хозяевами земли — евреями — у пришельцев. Не отобраны, а куплены. Скажем, Авраам был слаб, чтобы отнять свое силой, скажем, Яаков был боязлив. Но Давид-то захватил (освободил) Иерусалим силой оружия, почему весь город взял войском, а Храмовую гору — купил?

2. Это три самых святых места на Святой Земле.

3. Они связаны древним путем, бывшим всегда центральной осью страны (сегодня — шоссе 60).

4. Столичные города. Да-да, не удивляйтесь. В Хевроне Давид был коронован и правил почти семь лет. Шхем был столицей колена Эфраима, доминировавшего в северном царстве. Иерусалим же в особых рекомендациях не нуждается.

Можно было бы продолжать перечисление, но перейдем к делу:

6. В полном противоречии, казалось бы, со словами р. Юдана (помните: три местах, «о которых народы мира не могут сказать Израилю: они — чужое достояние, которое вы присвоили») народы (и даже те, что откровенно захватывают чужие земли) делают нам ну-ну-ну в первую очередь именно за эти города.

Неужели р. Юдан ошибся? А может быть, мы неправильно его поняли?

Чтобы разобраться в этом, прочтем еще раз слова Авраама, обращенные к хетам.

«Пришелец и старожил я среди вас…».

Как же так? Пришелец или старожил? Раши говорит: «если хотите продать мне землю, то я готов купить ее как пришелец, а если нет, то я предъявляю права старожила и возьму землю по праву, ибо Всевышний сказал мне: «Твоему потомству дам Я эту землю»». О том и говорит р. Юдан: не народы мира он поучает и не от их имени дает обещание. Он говорит нам: мир — дело важное. Если можно купить не землю, но мирное право на владение ею — будьте готовы платить (как в Торе, установившей порядок: откупись — молись — воюй). Но если посмеют народы оспаривать наши права и после попыток осуществить их миром, мы не в праве идти на компромиссы: «народы мира не могут сказать Израилю: они — чужое достояние, которое вы присвоили…» Не могут сказать — не значит «не попытаются сказать». Не могут — потому что мы не станем слушать этот бред и согласовывать с ним свое поведение. Земля наша. По праву наследования, а если этого мало, по праву приобретения. По-еврейски, кстати, «дамим» означает не только «уплаченные деньги», но и «множество крови». И это тоже — цена земли.

ХАЕЙ САРА

Тора разделена на пятьдесят четыре главы так, что, читая их в синагогах по субботам, мы завершаем за год полный цикл чтения. Каждый из выпусков нашего еженедельника посвящен соответствующей главе или главам Торы. Разумеется, прочесть это краткое изложение главы — недостаточно. Изучая Тору, обращайтесь к авторитетным еврейским переводам на русский язык («Мосад га-рав Кук», Ф. Гурфинкель, «Шамир»).

И было жизни Сары сто лет и двадцать лет и семь лет. И умерла Сара в Кирьят-Арба-Хевроне. И пришел Авраам скорбеть о Саре и оплакивать ее. И поднялся от умершей своей, и говорил он хетам: пришелец и житель я с вами, дайте мне землю похоронить умершую мою. И отвечали хеты Аврааму: князь Б-жий ты среди нас. В лучших погребальнях наших погреби твою умершую, никто из нас погребальни своей не заградит от тебя. И поднялся Авраам и низко поклонился хетам и сказал: нет, уговорите Эфрона, сына Цохара, чтобы он дал мне пещеру Махпела, которая на краю поля его за полную цену серебром, пусть даст ее мне среди вас во владение погребальное. А Эфрон сидел среди хетов и отвечал: нет, мой господин, послушай меня! Поле даю тебе и пещеру, которая на нем, тебе даю ее. И низко поклонился Авраам и сказал: послушай меня, заплачу за поле и я погребу умершую мою там. И отвечал Эфрон: земля стоит четыреста шекелей серебра, что это значит между мной и тобой?! И отвесил Авраам Эфрону серебро — четыреста шекелей серебра, что в ходу у торговцев. И стал он собственником поля Эфрона, Махпела, что перед Мамре, поля и пещеры. А затем погреб Авраам Сару, жену свою, в пещере поля Махпела, перед Мамре, он же Хеврон.

А Авраам был стар, на склоне дней, и Г-сподь благословил Авраама во всем. И сказал Авраам рабу своему, старшему в доме своем, правящему всем, что у него: положи руку твою под мое бедро! И возьму с тебя клятву Б-гом небес и Б-гом земли, что не возьмешь ты жену для моего сына из дочерей Кнаана, где я живу. Но на землю мою и на родину мою пойдешь и возьмешь жену для сына моего, для Ицхака. И сказал ему раб: быть может, не пожелает жена идти за мной на эту землю. Возвратить ли мне сына твоего на землю, откуда ты пришел? И сказал ему Авраам: не возвращай сына моего туда! Б-г небес, Который взял меня из дома отца моего и с земли моей родины, и Который говорил обо мне и Который клялся мне: твоему потомству дам землю эту, — Он пошлет Своего ангела пред тобою, и ты возьмешь жену для моего сына оттуда.

И взял раб десять верблюдов и пошел, а все добро его господина в его руках и пришел в Арам-Наараим, в город Нахора. И остановился под вечер у источника, и сказал: Г-сподь господина Авраама! Пусть будет так: девица, которой скажу: наклони твой кувшин, и я напьюсь!… а она скажет: пей, и верблюдов твоих напою, — ее Ты назначил Твоему рабу Ицхаку.

И было: он не кончил еще говорить, и вот Ривка выходит, — та, что родилась у Бетуэля, сына Милки, жены Нахора, брата Авраама. И побежал раб навстречу ей, и сказал он: дайка мне отхлебнуть немного воды из твоего кувшина! И сказала она: пей, и для верблюдов твоих начерпаю. И было, когда перестали верблюды пить, взял муж серьгу золотую, в полшекеля весом, и два браслета на руки ее, в десять золотых весом. И сказал: чья дочь ты? Есть ли в доме отца твоего место нам для ночлега? И сказала: я дочь Бетуэля, сына Милки, и Нахора. И сказал он: благословен Б-г моего господина Авраама, Который вел меня в дом брата моего господина! И побежала девица и поведала дому своей матери эти речи. А у Ривки брат, по имени Лаван. И выбежал Лаван к рабу тому, к источнику. И сказал: войди, благословенный Г-сподом! И сказал тот: раб Авраама я. И Г-сподь благословил господина моего, и стал он велик. И родила Сара сына моему господину, уже состарившись. И клятву взял с меня мой господин, говоря: не бери жену для моего сына из дочерей Кнаана, но иди к моему семейству и возьмешь жену для моего сына. И пришел я сегодня к источнику, и загадал знак, и указал мне Г-сподь на Ривку. Окажите же милость мне и господину моему. И отвечал Лаван и Бетуэль, в сказали они: от Г-спода это, не можем сказать тебе ни худого, ни доброго. Вот, Ривка пред тобою, бери и иди. И будет она женой для сына твоего господина, как говорил Г-сподь. И сказали они: позовем девицу и спросим ее. И позвали Ривку и сказали ей: пойдешь ли с этим? И сказала она: пойду. И привел ее Ицхак в шатер Сары, своей матери, и стала она ему женой, и он возлюбил ее. И утешился Ицхак по смерти матери.

ТУМАН

Сказал рабби Давид-Моше из Чорткова:

«Всевышний говорит Моше: «Вот, Я подхожу к тебе в густом облаке, чтобы слышал народ, как говорю Я с тобой».

Праведника всегда подстерегает опасность подняться слишком высоко и оторваться от своего поколения.

Поэтому окружает его Всевышний густым облаком страданий и тем связывает его с миром, и только благодаря этому он слышит и понимает людей, а они слышат и понимают его.

Но и в страданиях видит праведник только Всевышнего, как сказано:

«И вошел Моше в туман, где Б-г».

Беседа Ребе

Слуга Авраама Элиэзэр идет, выполняя волю своего господина, за невестой для его сына в Арам-Наараим, и говорит: «…пришел я сегодня». Комментарий Раши объясняет: «сегодня вышел и сегодня же пришел». Дорога многих дней чудесным образом сократилась для него.

Для чего было совершено это чудо?

Когда пришло время Ривке выйти замуж за Ицхака, следовало без промедления забрать ее из места, где ее существование было подобно пребыванию «розы среди шипов».

Авраам-авину сразу почувствовал необходимость этого и сказал Элиэзэру: «В землю мою, на родину мою пойди и возьми жену для сына моего Ицхака!»

Если бы Всевышний не сократил путь Элиэзэра, Ривка оставалась бы в доме Лавана и Бетуэля лишнее время. И поскольку отправить Элиэзэра в дорогу для того, чтобы он забрал Ривку «из среды шипов» раньше, чем Ривке исполнился срок идти замуж, Всевышний сделал чудо и сократил дорогу рабу Элиэзэру.

Когда раб пришел в Арам-Наараим, он понял, что Лаван и Бетуэль попросят, чтобы Ривка осталась с ними на некоторое время. (Так и случилось: «Пускай побудет с нами девочка еще год или десять месяцев», — сказали они(. И тогда Элиезер ответил им: «сегодня…» — Знайте, что я явился ради дела, которое не терпит промедления. Каждая секунда дорога, и доказательством этому служит то, что «сегодня я вышел в дорогу и сегодня же пришел», — ради того, чтобы я мог побыстрее забрать от вас Ривку, Всевышний сотворил чудо!

Этот рассказ, как и всё в Торе, следует рассматривать как указание к действию: «Дела отцов — знак для сыновей».

То, как чудом была сокращена дорога Элиэзэра — знак для нас.

Не следует отчаиваться и падать духом из-за тьмы, окружающей нас в изгнании.

Египетское рабство — источник всех изгнаний, и, как сказано про освобождение евреев из Египта: «Беэцем аём йацу… («в тот самый день вышли из Египта»), — и объясняет «Мехильта»: «Не задержал их Всевышний ни на миг!»

Точно так же, как только наше поколение, последнее поколение изгнания и первое поколение Избавления, будет готово встретить Машиаха, Всевышний пошлет нам его.

Без малейшей задержки, без промедления, в единый миг.

ИЦХАК

(продолжение, начало в №631)

Ицхак должен был найти свое место в мире, в котором господствовал гений его отца, и скромно делал то, что ему оставалось: продолжал путь Аврагама.

А задача последователя выдающейся личности всегда была неблагодарной. Она требует способности упорно продолжать начатое, которая не менее важна, чем гений и сила зачинателей. Всегда тем, кто были первыми в истории, приходилось нелегко, но окончательный приговор, окончательную оценку произведенного ими переворота история выносит в зависимости от успеха их последователей, представителей поколений, на долю которых выпало закрепить и развить достигнутое основоположниками. И даже если эти последние не всегда были великими личностями, сам факт новаторства наделяет их образы выдающимися достоинствами. Но последующим поколениям приходится выполнять тяжелую задачу утверждения нового, быть готовыми к неизбежному сопротивлению вытесняемого старого, вести изнурительную борьбу, но уже без энтузиазма первооткрывателей. Поэтому второму поколению не приписывают захватывающих воображение качеств. Задача сыновей — удержать взятый курс, а не искать новые пути, или, как говорится в Танахе, они должны раскапывать колодцы, вырытые ранее их отцами. Отец роет колодец, но время и враги засоряют и засыпают его. Задача сына — снова раскопать колодец и дать его воду людям.

Поэтому задача, стоявшая перед Ицхаком, была крайне важна и значительна, хотя и не представляется величественной – ей недостает ореола легендарности. Констатация: «И вот порождение Ицхака… Аврагам породил Ицхака» — имеет глубокий смысл. Дистанция между Аврагамом и Ицхаком огромна, но они выполняли одну задачу. Ицхак не только продолжал начатое, но и утверждал его навечно. Таким образом, достижения Ицхака означают нечто большее, чем просто продолжение дела отца. Благодаря Ицхаку Аврагам стал для потомков тем, кто он есть.

Ицхак — это связующее звено между Аврагамом и следующими поколениями.

И, чтобы успешно выполнить эту роль, он должен был подавлять в себе порывы самоутверждения, если они у него были. Но Ицхаку не было дано преодолевать препятствия и творить новое.

Он был призван сохранять и поддерживать порядок вещей, не пытаясь экспериментировать, и постоянно хранить в себе состояние благоговения пред Б-гом, что позднее, в кабале, было охарактеризовано как «страх Ицхака». «Страх Ицхака», его пассивность, зарождение которой восходит к тому моменту, когда отец связал его, готовясь принести в жертву, были общим фоном его жизни, которая вся прошла под этим знаком. Небогатая событиями, она была испытанием духа: он жил так, как будто всегда был связан и лежал на жертвеннике. И именно Ицхак фактически стал субстратом будущего народа, основой новой реальности. Пассивность Ицхака проявлялась во всем: он всегда жил в одном и том же шатре; он женился на девушке, которую ему выбрали по велению отца; он не вел войн, не спорил с противниками, а предпочитал отступать и ждать, когда они придут к нему с миром; не вмешивался в воспитание сыновей и другие дела семьи, предоставив заботу о них жене. И именно решение Ривки добиться, чтобы Ицхак благословил младшего сына, Яакова, вместо старшего, Эйсава, определило дальнейший ход истории. В повествовании о благословении мы находим намеки на то, что из двух сыновей Ицхак в глубине души предпочитал Эйсава, который был его явной противоположностью. Эйсав олицетворял собой напористость, решительность (а иногда и опрометчивость) в действиях; он был охотником, а не спокойным обитателем шатров. Может быть, любовь к старшему сыну была выражением внутреннего конфликта в душе Ицхака?

Может быть, Ицхак видит в Эйсаве того, кем он сам хотел бы быть, но в муках выполнения своей особой задачи не мог себе этого позволить? Однако благословение получил не Эйсав, а Яаков, ибо такова была воля Всевышнего.

И в сложившихся обстоятельствах Ицхак оказывается лишь пассивным исполнителем Высшей воли, угаданной Ривкой. Сам он хотел бы, чтобы было иначе: чтобы его наследник был сильной личностью, умеющей добиваться побед, как его отец Аврагам.

Ицхак не видел таких задатков у Яакова. Младший сын казался ему таким же, каким был он сам: обитателем шатров, не способным проявить инициативу. И полагая, что Яаков будет лишь хранителем установившегося порядка вещей, Ицхак имел основание тревожиться: он знал или интуитивно чувствовал, что так не должно продолжаться, потому что это опасно для будущего. У каждого поколения своя задача, и новое поколение должно быть готово к дальнейшим завоеваниям, следующим за периодом закрепления достигнутого. Ицхак считал, что именно такой человек, как Эйсав, должен прокладывать новые пути и вести за собой людей.

Мы знаем, что Ицхак оказался неправ.

Он не видел того, что лежало за пределами сложившейся к тому моменту ситуации.

Инициатива, проявленная Яаковом в его стремлении получить благословение, доказывает, что он вовсе не был во всем подобен отцу.

И в этом — ключ к пониманию сущности Яакова: он оказался человеком, способным, не взирая ни на что, бороться за достижение целей, которые считал важными.

Возникает замкнутый круг, парадокс в парадоксе: когда Яаков обмотал свои руки шкурками ягнят, чтобы они были похожи на волосатые руки Эйсава, он не просто замаскировался, притворившись братом, — он предстал перед отцом в своей истинной, двойственной сущности. Яаков не был копией Ицхака, не был он и повторением Аврагама.

Его характер явился результатом синтеза характеров отца и деда.

И именно Яаков оказался тем, кто смог реализовать предначертанное.

Он был хранителем традиции и в то же время новатором.

До истории с благословением казалось, что Яаков и впрямь будет незначительной личностью. Лишь позднее, когда он раскрыл себя как человек, способный решительно действовать и принимать на себя ответственность за действия других, когда он вступил в борьбу и с людьми, и с ангелами, стало ясно, что он был достоин благословения.

По-видимому, уже задолго до этого и сам Ицхак в конце концов уверился в том, что Яаков оправдает полученное благословение. Он отправил сына в далекий край к родственникам Аврагама, очевидно, убедившись в том, что у Яакова достаточно мужества, чтобы оставить защищенные пределы общины и начать прокладывать свой собственный путь.

Поэтому не только смирением перед случившимся, но и предчувствием будущего можно объяснить слова обманутого Ривкой и Яаковом Ицхака:

«Пусть же он также будет благословен!»

(Брейшит, 27:33).