Глава 8

Воспитание и наставление

Прогулки с отцом

 

В воспитании, которое я получил от отца в детстве, сушествовал твердый порядок, по которому все свободное от занятий в «хедере» время, а также каждый день после учебы я должен был находиться среди хасидов.

Тогда еще были в Любавиче старые хасиды, которые несли великий груз воспоминаний о прошедших днях, о том, что они слышали от старых хасидов своего поколения, помнивших еще шум вокруг того, что через их местечко провезли Ребе из Лиозно в черном экипаже, охраняемом полицейскими с обнаженными саблями.

В моем дневнике упоминаются имена различных  жителей Любавича, рассказывавших, как Алтер Ребе бежал от «француза» в войну с Наполеоном.

Я уже рассказывал, что отец скрупулезно контролировал мое воспитание, и учил меня стараться увиденное понимать.

Большое влияние на меня оказывали некоторые хасиды.

Уже говорилось и подробно объяснялось, что «машпия» (наставник) должен быть подобен воронке. Она обладает двумя достоинствами: а) даже маленькие сосуды могут получать непосредственно из источника; б) ни одна капля не пропадет.

Это применимо в еще большей степени к отношениям  хасидскиого воспитателя с воспитанником: а) полученное воспитание не пропадает; б) оно попадает в правильное место; в) ни одна «капля» его не пропадает; г) даже мельчайшая капля его не теряется; и в одной капле присутствует вся та сила и содержание, что и в большом количестве.

Среди множества рассказов, которые я удостоился услышать от своей бабушки ребецн Ривки, было много историй о ее детях. Она рассказывала, что ее муж Ребе Шмуэл высказался как-то о своем сыне, моем отце, что его серьезность и хасидская Б-гобоязненность соответствуют ступени самопожертвования.

К принципиальным вещам он относится так, как необходимо относиться к ним, но он, кроме этого, делает все, чтобы даже «второстепенное» у него было наполнено такой же жизнью, что и «главное».

Такая полнота жизненности, достигаемая служением, является сосудом для раскрытия аспекта «йехида» (сущностной связи еврея с Всевышним) в душе.

Для моего отца был очень дорог каждый рассказ старых хасидов, бывших в Любавиче, и он называл эти рассказы «хасидскими жемчужинами».

Отец сказал на одном фарбренгене, что застолье надо начинать с «царского слова». Царского слова от царя над царями царей, Всевышнего благословенного.

Перед дарованием Торы вывел Моше народ навстречу Всевышнему». Моше — «фельдмаршал» Всевышнего. Он вывел еврейский народ и расположил его в военном порядке. После завершения расстановки войска он докладывает Все-вышнему: «Избранный народ готов и ожидает услышать от Тебя царское слово».

Существуют различные условия и формы передачи изречения Торы, среди них рассказ и нигун (напев), который намного труднее передать, чем рассказ, поскольку ноты мелодии являют собой более высокую духовность, чем буквы рассказа. Выражаясь хасидским языком, разницу между нигуном и рассказом можно описать так: в рассказе велики сосуды, они ограничивают свет, который в свою очередь дает себя ограничить, в нигуне же велик свет, он больше сосудов. И все же это такой свет, от которого, по-крайней мере, некий отсвет может быть воспринят сосудом. Случается, что свет пребывает в самой сути слов, однако содержание и суть света (идеи)  буквами не объяснить, можно лишь ощутить их духовную возвышенность.

Под «царским словом» хасиды подразумевают высказывания, переданные по традиции от Алтер Ребе и других святых учителей.

Из майморим хасидизма, рассказов, которые я удостоился услышать от отца в разные времена, мне хочется пересказать два фундаментальных поучения, услышанных Алтер Ребе от Межеричского Магида от  имени Баал-Шем-Това.

Два поучения — два различных периода.

Первое Магид услышал от старейших учеников Баал-Шем-Това, знавших учителя еще во времена его детства и юности.

У учеников Баал-Шем-Това было принято рассказывать случаи из его жизни. Баал-Шем-Тов был тогда юношей, сиротой, скитающимся из местечка в местечко, никто не обращал на него внимания, и не было у него постоянного жилища. Иногда он помогал шамешу (синагогальному служке), приносил чистой воды из колодца, мыл синагогу, приводил детей к меламедам и возвращал их  домой после учебы. Позже он жил в маленькой каморке, на грязной улочке, был поставщиком глины, проводил дни и ночи между горами и селениями,  встречаясь со скрытыми праведниками.

Во многих рассказах подробно описывается, когда и почему Бешт возглавил содружество тайных праведников, занялся выкупом пленных евреев, которых помещики за долги по аренде бросали в тюрьму, «яму».

«Каждый, кто передает высказывание от имени его автора, приносит в мир освобождение». Мудрецы всегда вспоминали, кому то или иное высказывание принадлежит. На первый взгляд, присваивая себе чужую мысль, мы занимаемся плагиатом. Старый лжец привык любую хорошую вещь приписывать себе. Другой не приписывает ее себе, но ведет речь таким образом, чтобы слушающие решили, что это его идеи.

И говорит об этом Ребе от имени Баал-Шем-Това:

– Геула (освобождение) по численному значению букв составляет «ма» (вопрос «что»). Поэтому открывающий сокрытое, афиширующий мудрость, ранее сокрытую, как будто освобождение в мир приносит.

После праздника Швуэс в 5655 году поехали отец, мать, мой учитель реб Шмуэл-Бецалел и я на дачу в Оливку, неподалеку от железнодорожной станции Красное. Отец тогда каждый день гулял со мной по три часа, кроме понедельника, когда он ездил в Любавич навестить свою почтенную мать ребецн Ривку и принимать людей.

Время прогулки отец использовал для того, чтобы рассказать мне о дедушке ребе Цемах-Цедеке. С каждым днем я все больше узнавал о хасидизме, изучении открытой Торы и путях служения, мой дневник обогащается изо дня в день дополнительными страницами.

Отец рассказывал все потрясающе детально. Он говорил, что слова учителя надо хранить и они должны быть абсолютно достоверны.