Вот одна история. Основоположник хасидизма, рабби Исраэль Баал-Шем-Тов, каждую ночь погружался в микву[1] – источник с проточной водой. Быть может, это соединяло его душу с каналами Б-жественной мудрости, которая, подобно воде, спускается сверху вниз. Прислужник Бешта в одну из таких ночей стоял у проруби со свечой и ворохом одежды. Ледяной зигзаг реки прошивало студеным ветром. Свеча оплывала, бросая ленту света в черную глубину, где тяжелая вода раз за разом сходилась над головой учителя. Прошло, может быть, около часа. Луна провалилась в облако, стало холоднее. Прислужник, закоченев, воскликнул:
– Рабби! Свеча погасла!
Бешт ответил с необычайным жаром, оттуда, из темноты:
– Сейчас к нам спустится душа, которая осветит весь мир!
Это было сказано о рабби Шнеур-Залмане, первом главе хасидов ХаБаД. В 1745 году в местечке Лиозно у молодых супругов Баруха и Ривки родился мальчик необычайной душевной тонкости, словно сохранивший память о том пути, который его душа проделала, миновав ворота рая и звездный туман.
Есть несколько деталей в нашем рассказе, которые лучше обозначить тонкой линией, игольной остроты карандашом. Говорится, что в девять лет мальчик вдруг стал изучать астрономию и инженерное дело. Зачем? Загадка. В двенадцать лет он дает в синагоге урок, посвященный одной из глав книги Рамбама. Знатоки Торы, которые слушали его, «не могли найти своих рук и ног от восхищения».
Вскоре он узнал, что у него «новая душа». Это не метафора, а каббалистический термин. Он означает, что эта душа раньше не спускалась в наш мир, не запятнана проступками прошлых жизней. Шнеур-Залман понял, почему так легко давалась ему учеба. Скала, о которую другие ломают пальцы, для него оборачивалась волною, которую рыба прошивает насквозь.
Мы стоим сейчас у истоков хасидизма. Есть много теорий, почему возникло это течение. Одни говорят, что это движение еврейских низов, недовольных кагалъной верхушкой. Другие считают это бунтом против холодной учености. Мой знакомый, математик по специальности, дал еще одно объяснение. Он сказал, что во времена Бешта в мир стали спускаться души другого калибра. Как камни из короны царя, взятые с самого верха. У них была другая мера любви к Б-гу, другая степень свободы. Шагая широко, они повели за собой многих. Не «из», а «в»... В такие глубины еврейской души, о которых нам трудно догадаться за привычной оболочкой будничных дел.
Пришло время, и рабби Шнеур-Залман понял, что ему нужен наставник. Он решил отправиться к одному из двух мудрецов: к гаону рабби Илияу, который украшал своим присутствием Вильну или к ученику Бешта, рабби Дов-Беру, которого называли Магид из Межерич. Виленский гаон спал четыре раза в день по полчаса, остальное время отдавая учебе. Магид... Говорят, что он мог показать, как голос твоей молитвы меняет мир. По преданию, рабби Шнеур-Залман, советуясь сам с собой, сказал: «Учиться я уже умею, а молиться еще нет. Значит, нужно ехать в Межерич..».
Ученики Магида прозвали рабби Шнеур-Залмана «реб Залман Литвак». Это не только намек на место рождения, но и указание на благородную уравновешенность, спокойный разлив мысли, свойственные талмудистам Литвы. Эти качества он не растратил, сохранил. Но 'пройдя школу Магида, они получили новую форму выражения: хасидут. Это – вид литературы, родившийся в те годы; рассказ о тайнах мироздания на таком уровне, с такими примерами, что даже обычный человек может в них разобраться.
Когда Магид ушел из этого мира, многие его ученики стали руководителями различных хасидских направлений. Вокруг рабби Шнеур-Залмана объединилась группа последователей, которые делали акцент на очищении души с помощью разума, точнее трех его составляющих, которые называются ХаБаД. Вот они:
Хохма – мудрость, целостное видение мира и, прежде всего, Б-жественной воли, присутствующей в нем.
Бина – постижение отдельных составляющих; «строительство» своих мыслей и поступков.
Даат – сила, которая соединяет разум с сердцем и действием.
Это, конечно, был хасидизм, но хасидизм литовский, вдумчивый и уравновешенный. В какой-то мере это проявлялось и во внешнем поведении нового Ребе. Противники хасидов объявили им херем – отлучение. Ученики Магида решили ответить встречным херемом. Рабби Шнеур-Залман отказался принять в этом участие. Он чувствовал (или знал?), что еврейская душа дробится в спорах, и Б-жественный свет проливается мимо. К сожалению, терпимость не помогла. Он стал одним из первых, на кого написали ложный донос.
Основной вопрос, вокруг которого разгорелся спор хасидов и их противников: можно ли раскрывать широкой массе тайны Каббалы, даже в адаптированной форме. Противники отвечали решительным «нет» и объявляли всех, кто так делает, губителями еврейства. А для борьбы с такими людьми хороши любые средства, в том числе и донос властям.
Сперва рабби Шнеур-Залмана обвинили в том, что он сообщник якобинцев, потом – что собирает у евреев деньги и посылает их турецкому султану. (На самом деле, речь шла о помощи мудрецам, которые жили в Иерусалиме.) Этих обвинений оказалось достаточно, чтобы за рабби прислали черную карету, в которой перевозили государственных преступников, и отправили в Петербург, а оттуда в Петропавловскую крепость.
В крепости рабби навестил император Павел, одетый в мундир простого чиновника.. Глава хасидов приветствовал его так, как полагается приветствовать коронованную особу, сказав, что чувствует царственность, и поэтому маскарад его не обманет. После подробного расследования Павел и его чиновники пришли к выводу, что человек, обладающий такой святостью, не может быть бунтовщиком. И рабби Шнеур-Залман, которого хасиды называли Алтер Ребе – «Старый Ребе», 19 Кислева 5558 года (1798) вышел на свободу.
Этому, однако, предшествовала встреча, которая не укладывается в привычные представления о жизни, пространстве и времени. Во время заточения узнику явились души Баал-Шем-Това и его учителя Магида из Межерича. Они открыли рабби, что наказание лишь внешним образом связано с доносом. На самом деле оно пришло за то, что он сделал доступными сокровенные тайны Торы. Алтер Ребе спросил, как исправить дело. Ответ был неожиданным: раскрывать людям учение хасидизма еще смелее и шире, чем это делалось раньше.
После выхода из Петропавловской крепости он завершил книгу «Тания». Простым и точным языком, сжатым до крепости алмаза, в ней говорилось о строении миров, о природе еврейской души, о внутреннем смысле заповедей. Книга рассчитана на обычного человека. В этом ее сила. С той поры и до наших дней, когда еврей устает от обыденности, от житейского мелководья, когда его тянет «на глубину», он берет в руки «Танию».
Алтер Ребе скончался в 1812 году, во время нашествия Наполеона. Именно в ту пору он сказал, что европейская ассимиляция может оказаться для евреев еще более страшным злом, чем медвежий антисемитизм России. Очень необычная мысль. Так или иначе, хабадники были «за царя», и один из них, шпион, устроился переводчиком в ставку Наполеона.
Этот император в солдатской треуголке тоже был непрост. Занимался чернокнижием – интуиция, как у матерого барса. Однажды он подошел к переводчику, положил ему руку на сердце и сказал буднично:
– Ты – шпион.
Тот ответил так же спокойно:
-Нет.
– Верю. Потому что сердце у тебя не стало биться быстрее.
Откуда этому французу было знать, что перед ним стоит ученик рабби Шнеур-Залмана, у которого хохма передает Б-жественную искру в хрустальные дворцы бины, а потом, с помощью направляющей силы даат, овладевает сердцем, и оно бьется так, как нужно еврею.
Но мы-то знаем.
[1] Слова с ивритским корнем выделены особым шрифтом. Их объяснение дается в конце книги.