Беседа 13
Десять заповедей, что это есть начало Дарования Торы, начинаются посуком "Онойхи Гавайе Элойкехо ашер гойцейсихо меэрец Мицроим". И в каждый и каждый год "возвращается и пробуждается" объявление Вс-вышнего "Онойхи" со всем штурмом так, как это было во время Дарования Торы, и еще более, - как объясняется в Игерес аКойдеш (п. 14), что "каждый и каждый год притягивается более высокий свет, который не светил еще от сотворения мира". И так понятно из приказания (Брахот 28, 1) "маалин бакойдеш", и поскольку, то, что Он приказывает своим сыновьям делать, Он делает сам, то понятно, что таким же образом происходит управление Свыше, что каждый и каждый год "поднимаются в святости", и так это также в отношении "Онойхи Гавайе Элойкехо", но это должно опуститься вплоть до буквального смысла вещей. И "Писание не выходит за пределы своего простого смысла", что Вс-вышний объявляет, что все евреи, которые находятся в каждом и каждом месте, в диаспоре и в Земле Израиля, и тем более и тем более, те, кто находятся в мейцрим и гвулим, Вс-вышний выводит их из мейцорим и гвулим. И день Швуэс, день, когда Вс-вышний объявляет "Онойхи Гавайе Элойкехо ашер гойцейсихо мейэрец Мицроим", этот день нужно использовать, для того чтобы добиться, чтобы гойцейсихо мейэрец Мицроим пришло в раскрытии, чтобы все увидели и почувствовали, - ведь во время Дарования Торы все вещи были в раскрытии, - что наши братья, находящиеся в горе и в плену, и особенно, в той стране, должны это увидеть и почувствовать, как сказано "вехол гоом ройим эс а-койлойс", вплоть до "вайар гоом вайонуу", чтобы они вышли с милостью и милосердием из теснин к простору, ниже десяти ладоней[1].
После сихо Ребе сказал лехаим на большой стакан. Когда закончил, сказал: ну, ну. Замолчал на минуту, потом сделал знак рукой, указывающий на недовольство, и сказал: если бы шла речь о брате или родственнике, то не ждали бы, пока я скажу, а здесь, когда идет речь о целой общине, - это никого не волнует. [Ребе замолчал на короткое время. И несколько из ана"ш хотели сказать лехаим, но не посмотрел на них и сказал к РаЗаВ:] Кидуш Вы делаете на стакан водки, а когда говорят о русских евреях – Вы говорите лехаим на маленький стаканчик, и то не полный. [Начали петь нигун "Гойшио эс амехо", и сделал знак рукой, также указывающий на недовольство, и Ребе начал петь "есн эст зих, шлофн шлофт зих", и когда общество начали петь вместе с ним, сделал знак рукой, как выше, и сказал:] завтра придут спросить по поводу того, чтобы отправить документы брату или родственнику, - нужно знать, что когда есть время гисойрерус, пока еще йом тов, когда можно, без всякого труда, через то, чтобы сказать лехаим по настоящему, и пожелать евреям, чтобы они вышли из мейцер в мерхов, что через это евреи России могут выйти в мгновение ока! Это их не касается!!! Ай, что мучается там полмиллиона; два миллиона; два с половиной миллиона евреев – и добрым словом можно помочь им, это их не касается, и они думают, что они помогут с "ацабейгем кесеф везогов". /…/ После этого спросил: есть ли тут ребенок перед бар мицвой (и подошел ребенок – Йосеф Ицхак Певзнер), и Ребе сказал:] к ним никаких претензий нельзя иметь (и сказал ребенку) – пой "гойшио эс амехо", и ребенок начал петь, и Ребе помогал ему. [Ребе был тогда в сильном двейкус, и выражение его лица было страшным].
[1] Т.е., в практическом действии, в реализации.