Еще одна история от р. Шломо Карлебаха
Это был 1939 год. Мой отец был главным раввином города Баден под Веной. Было несколько синагог в городе, но мы не могли выйти из дома и молиться, потому что идти по улице стало опасно. Немцы нападали на евреев и били, жестоко избивали. Власти тоже постоянно арестовывали евреев. Многие исчезли – вышли из своих домов и не вернулись. Чтобы хотя бы в субботу можно было молиться вместе, мой отец организовал миньян у нас в доме. Молитва начиналась в 6 утра, чтобы все успели вернуться домой до 8-ми, потому что это время, когда улица начинает наполняться людьми. Помню, что в каждый Шабес евреи приходили к нам рано утром. Молитва была очень быстрая, можно было чувствовать этот страх. Весь день мы были заключены в доме, я и мой брат, и поэтому чувствовали огромную потребность видеть людей. Мы так ждали этот миньян в субботу утром, мы вставали рано утром, сидели у входа, и каждый раз, когда кто-то стучал, мы бежали открыть. Испуганные евреи просачивались внутрь, быстро-быстро молились. После Кидуша, после маленького быстрого Кидуша они возвращались в свои дома, как можно быстрее. Одним прекрасным утром, наверное, это была глава Бемидбар, Шабат перед Шавуотом. Стук в дверь. Я открываю, передо мной стоит еврей, который отличается от всех тех, кого я встречал раньше – борода, пейсы. Он не «просочился» внутрь, как все, он стоял передо мной прямо и лицо его светилось. Царь. Знаете, что такое царь? Царь – это человек, у которого нет ни капельки страха. И этот особенный еврей начал петь: «Гут-шабес. Гут-шабес. Гут-шабес. Гут-шабес», - так он начал петь.
- Пойте вместе со мной, друзья! Гут-шабес. Гут-шабес. Гут-шабес. Так рассказывает реб Шломо. Он зашел, я закрыл за ним дверь. Он начал крутиться по комнате туда-сюда и продолжает петь: «Гут-шабес. Гут-шабес. Гут-шабес». Тогда он обращается ко мне, и с тем же нигуном, который он поет, он говорит мне:
- Как тебя зовут? Я не хотел ломать эту атмосферу, я ему ответил с тем же нигуном:
- Меня зовут Шлойме. А как зовут вас? И так они на этой ноте беседовали:
- А меня зовут Мойше. Гут-шабес. Гут-шабес. Гут-шабес. Его не звали Гут-шабес, но мы не могли, я и мой брат, мы его звали только Мойше-гут-шабес. Тут собрались еще люди и начали молиться. Вы знаете, что самая особенная молитва в Шабат утром – это «Нишмат Коль Хай», «Душа Всего Живого». «Душа Всего Живого Благословит Твое Имя». Я не хочу сказать ничего плохого, но еврей, который молился перед омудом, который вел молитву, он говорил этот «Нишмат» очень быстро. Он проглатывал слова. Я смотрел на Мойшеле и видел, что ему это тяжело. В какой-то момент он уже не мог сдержаться и он сказал этому кантору:
- Что ты делаешь? Наша молитва должна подняться наверх. Вместо этого она опускается вниз. Все замолчали. Тогда он сказал чуть-чуть спокойней:
- Пусть Всевышний удостоит нас долгой жизни. Но в эти страшные дни что мы можем? Может быть, это наш последний Шабес. И так говорить «Нишмат»? Тот кантор был немножечко смущен и немножечко злился. И он сказал моему отцу:
- Это максимум, что я могу. Если товарищ хочет меня заменить, пожалуйста. Мой папа сделал знак Мойшеле: «Иди и молись». Я хочу, чтобы вы понимали: с этого момента уже никто не смотрел на часы. Мойшеле начал петь – спокойно, слово в слово: «Нишмат Коль Хай…». Очень красивая молитва. И со своим гут-шабесным нигуном молился несколько часов. И вдруг Шабат наполнил весь дом, весь мир: «Душа Всего Живого Благословит Твое Имя, всех людей, весь мир, не будет больше зла в мире». Это было выше, чем Йом-Кипур. Кто знает, будет ли еще такой «Нишмат» до прихода Машиаха. Мы закончили мусоф около 11-ти. Тогда моя мама принесла вино и пирог, чтобы сделать Кидуш. Послушайте, во время молитвы окна были закрыты, ставни были закрыты, чтобы снаружи было не видно. Когда все обратились к хазану и сказали:
- Мойшеле, ты так красиво молился. Сделай нам Кидуш. Он ответил:
- Как я могу делать Кидуш? Как я могу сообщить миру про Святую Субботу, когда все окна закрыты? И он пошел открывать окна.
- Мойшеле, - ему говорят, - ты не знаешь, что сейчас происходит в мире? Люди на улице хотят убить нас. Слушайте, друзья, что этот человек сказал. Я запомнил на всю жизнь. Он остановился на минуту и сказал:
- Вы знаете, кто эти люди, которые хотят убить нас? Это наши родственники и сыновья Эйсав А кто такой Эйсав? А Эйсав сын Ицхака, брат Иакова. Вы знаете, что произошло с дядей Эйсовым? Он забыл про Шабат. Если бы он помнил о Шабат, может быть, он изменил бы свою дорогу. Весь наш Кидуш будет достаточно сильный, если мы сообщим всему миру, что есть Шабат. Сегодня Шабат. Может быть, они перестанут ненавидеть нас. Я не знаю как, но вдруг весь страх ушел, никто больше не думал остановить Мойшеле. Он открыл ставни, открыл окна. Стакан с Кидушем в его руках, он высунулся наполовину из окна. По улице ходили нацисты в форме, а Мойше не обращал на них внимания. Он начал Кидуш своим обычным мотивом. Ничего не случилось чудесным образом.
(текст полностью будет в комментах)