30

Для тех кто не читает на иврите: раввин попадает в серьезный иезуитский философский университет. И вдруг обнаруживает, что то карикатурное представление о христианстве, которое ему впаивали с молоком матери .мягко выражаясь далеко от действительности

Моему отцу была отвратительно религиозное мировоззрение, связанное с интеллектуальной и нравственной бесчестностью, подход, который под вывеской «сделаем и поймем» считает религию защищенной от критики и прогресса. Задачей его жизни было создать философию и еврейскую жизнь, способные сочетаться с разумом и ценностями модерны. Для него модерна это не только политическая эмансипация евреев. Она закладывает основы для интеллектуальной эмансипации иудаизма. Мы не можем более полагаться на антисемитизм и на ненависть других ,чтобы они сформировали нашу идентичность, одновременно с этим ограничивая наш горизонт. Тора, традиция, данная на Синае, должна стоять на своих ногах, и пробуждать евреев выбирать ее как центральный элемент их идентичности.

Третий религиозный принцип, приводящий к тому, что ложь объявляется истиной, связан с общественным резонансом. С самого начала нашего развития, нас учат, что иудаизм это не личный поход человека за его личным счастьем, но совместное движение, коллективное, целого народа. Тора дана целому народу, и только с его помощью индивидуум может предстать перед Б-гом. Каждый имеет право придерживаться собственных мнений, вопросов и сомнений, но в конечном счете, следует принести все это в жертву общинной ответственности. Но приверженность одной только коллективной религиозности способна создать новый авторитет помимо истины и тем самым закрыть дорогу любому обновлению, еще не принятому коллективом.

Мы часть традиции, в которой любить Б-га означает идти его путями. Традиция призывает нас уподобиться ему в наших делах. Для моего отца, утверждение «Б-г ненавидит ложь» это было не только теологическое заявление о Б-жественной природе, но также заповедь, обязывающая каждого еврея построить в своей жизни Тору и еврейство «ненавидящие ложь». Для этого нам следует укрепить наше сознание, так, чтобы мы могли мыслить свободно. Для этого нам следует освободить нашу традицию от ее изъянов и провалов, нравственных и теологических, как они воспринимаются в каждом поколении. Нам следует освободить индивидуума и позволить ему идти одному, когда это необходимо. И все это не для того, чтобы построить иудаизм, лишенный общинности, но для того чтобы создать для еврейского народа Тору, которая подобно Б-гу ненавидит ложь.

(ссылка в первом линке) Мы перечислили несколько причин, почему изучения рава Кука широко распространено в Израиле, а учение рава Соловейчика относительно в запустении. Есть еще одна причина, почему учат в основном рава Кука, и это характер этих двух философских систем. Как правило, человек ожидает, что его вера даст ему покой и спокойствие. Перед ежедневной борьбой за существование, перед всеми практическими делами, нарушающими покой человека, вера для него становится «городом убежищем», в котором он спасается от будничности жизни, и от тяжелого труда, сопровождающего ее. В мире веры он встречает возвышенное и святое, чистое и светлое, и они создают ему «подобие будущего мира» в нашем мире. Учение рава Кука дарует ему свет веры полными пригоршнями. Даже названия его книг свидетельствуют об этом. «Света», «Света веры», «Света Торы», «Святые света», и «Света тшувы». Образ гармонии религиозного мира у рава Кука соответствует ожиданиям человека (хотя на самом деле это не такой простой вопрос, рав Кук сам был куда сложнее чем это принято считать). Я подчеркиваю, что не идет речь о веры, проистекающей из слабости и униженности духа.

В учении рава Соловейчика эти двое – диалектика и тяжелое мучительное переживание – идут вместе. Вера, как он ее описывает, это нечто мучительное и сложное, и только изредка она наполняет душу радостью и покоем. Как правило, верующий человек разрывается между собственной личностью и между принятием ига Небесного царства. Вера заставляет его выйти из своего личного пространства, и задавать вопросы касающиеся мироздания и все что за ним, постоянно сознавая, что в конечном счете ответов нет. Человек ищет Б-га, сознавая, что он не способен его найти. И чем ближе он приближается к нему, он ощущает, что теряет себя, и пытается убежать от Б-га – к себе. Его душа не находит себе покоя в одном месте. Книга Теилим представляет собой свидетельство этому, ибо нет там двух одинаковых псалмов, и эмоции постоянно меняются от крика к прославлению, и между близостью к Б-гу и бегством от него. Сверх того, само существование такого постоянного движения усиливает одиночество человека: человек не способен создать глубокую связь с другим, ибо внутренний ритм их жизни не совпадает. Постоянные изменения, происходящие с человеком, затрудняют для него создание постоянных связей с другими людьми. Тем самым человек обречен на отдаление и отчуждение.

В писаниях рава Соловейчика большое место занимает образ «человека новомесячья». Этим термином рав Соловейчик проводит параллель между особенностью новомесячья в системе праздников, и особенностями такого человека. Новомесячье отличается от остальных праздников, перечисляемых в «Главе о праздниках», которая начинается с законов новомесячья. Если у всех остальных праздников – у каждого есть какая-то специальная заповедь, и во всех них есть запрет делать работу, то в новомесячье его святость совершенно не видна. Хотя также в новомесячье приносят дополнительную жертву, как в остальные праздники, но нет у него других признаков святости, и ничего из святости новомесячья не проявляется наружу.