Наткнулся на книгу А. Янова "Первичный крик". Читаю с интересом. Для тех, кто никогда о нем не слышал (я например, только сегодня утром услышал) аннотация: Артур Янов — один из самых известных практикующих психологов нашего времени, автор нового, революционного направления в современном психоанализе. Перу его принадлежат восемь книг, переведенных на семнадцать языков. «Первичный крик» — самое известное произведение Артура Я нова, в котором он в полной мере раскрывает все аспекты своей уникальной теории «первичной терапии» — теории, послужившей основой для успешного лечения самых сложных случаев неврозов и наркотической и алкогольной зависимости.
Несколько лет назад мне пришлось услышать нечто такое, что буквально перевернуло мою профессиональную жизнь и жизнь моих пациентов. То, что я услышал, может изменить саму природу психотерапии в том виде, в каком мы ее сегодня знаем, — то был жуткий нутряной крик молодого человека, рух- нувшего на пол во время психотерапевтического сеанса. Я могу уподобить этот вопль лишь душераздирающему крику челове- ка, которого собираются убить. Моя книга посвящена именно этому воплю и тому, что он может означать для раскрытия тай- ны возникновения неврозов. Молодого человека, испустившего тот незабываемый крик, мы условно назовем Дэнни Уилсоном, и пусть он будет двадца- тидвухлетним студентом колледжа. Он не страдал ни психоза- ми, ни истерией; нет, это был бедный студент — замкнутый, впечатлительный и спокойный. В перерыве группового сеанса психотерапии он рассказал нам историю о человеке по имени Ортиз, выступавшем в то время на лондонской сцене. Этот Ортиз являлся публике, завернутый в пеленки и сосал молоко из бутылки. Все время своего выступления актер громко вопил: «Мама! Папа! Мама! Папа!» Он выкрикивал эти слова во всю недюжинную силу своих легких. В конце выступления он из- вергал содержимое желудка в пластиковый пакет. Публике тоже раздавали пакеты и советовали посладовать его примеру. Первичный крик 11 Потрясение, которое Дэнни испытал от увиденною и ус- лышанного в театре, побудило меня попробовать что-нибудь примитивное, что прежде ускользало от моего внимания. Я попросил Дэнни покричать: «Мама! Папа!» Дэнни отказывал- ся, говоря, что не видит никакого смысла в таком ребяческом действии; кстати, если честно, то я и сам никакого смысла в этом не видел. Но я настаивал на своем, и Дэнни наконец усту- пил. Начав выкрикивать требуемые слова, он заметно расстро- ился. Внезапно он рухнул на пол и принялся извиваться, слов- но в мучительной агонии. У него участилось дыхание, но он продолжал сдавленно выкрикивать: «Мама! Папа!» Эти слова вырывались из его горла почти непроизвольно, с непередавае- мым хрипом. Казалось, он пребывает в коме или в гипнотичес- ком трансе. Корчи уступили место мелким судорогам, и нако- нец несчастный испустил такой душераздирающий и громкий вопль, что дрогнули стены моего кабинета. Весь этот эпизод длился не более нескольких минут, и ни я, ни Дэнни, так и не смогли понять, что же произошло. После того как припадок миновал он сказал мне лишь одно: «Я сделал это! Я сам не знаю, что именно, но я могу чувствовать».
В итоге я начал рассматривать этот крик как следствие цен- тральной универсальной боли, присутствующей у каждого не- вротика. Я назвал эту боль первичной болью, ибо именно она является исходным ранним страданием, на котором строится весь наступающий позднее невроз. Моя точка зрения, которую я готов отстаивать заключается в том, что такая боль существу- ет у любого невротика все время его жизни, в каждую ее мину- ту, независимо от формы невроза. Эта специфическая боль за- частую не осознается, так как она диффузно распространена по всему организму, поражая внутренние органы, мышцы, кровь, лимфатическую систему и нарушает в конце концов и наше по- ведение. Первичная психотерапия направлена на искоренение этой первичной боли. Это революционная психотерапия, ибо она предусматривает опрокидывание невротической установки од- ним мощным потрясением. Никакое ослабленное, стертое по- трясение не сможет, по моему мнению, устранить невроз.
Невроз — это болезнь чувства. По самой своей сути, не- вроз — это подавление чувства и его трансформация в широ- кий диапазон невротического поведения. Безумное, умопомрачительное количество и разнообразие невротических симптомов — от бессонницы до половых извра- щений — привели нас к мысли поделить неврозы на категории. Но различие симптомов не означает наличия множества раз- личных болезней; все без исключения неврозы происходят от одной-единственной специфической причины, произрастают на одном стволе, и отвечают на одно и то же специфическое лечение.
Первичная терапия базируется на допущении, что мы рож- даемся самими собой. Мы не рождаемся на свет без неврозов и психозов. Мы просто рождаемся. Первичная терапия заключается в разрушении, демонтаже причин напряжения, защиты и невроза. Так, основным посту- латом первичной терапии является утверждение, что самые здо- ровые люди — это те, кто свободен от защиты. Любая причина, способствующая построению более сильной защиты, углубляет невроз. Такая причина заключает невротическое напряжение во внутренних слоях механизмов защиты, а это, конечно, помога- ет больному лучше контролировать свое поведение, но усили- вает внутреннее напряжение, которое продолжает разрушитель- но влиять на личность.
Я не баюкаю себя умствованиями, что мы, дескать, живем в эпоху неврозов (или тревожности), и поэтому следует ожидать, что все без исключения люди страдают неврозом. Скорее, мне представляется, что существует нечто, помимо улучшения со- циальной адаптации поведения, нечто, помимо облегчения симптомов, нечто, требующее глубокого и детального понима- ния мотиваций пациента. Есть состояние совершенно отличное оттого, какое мы себе представляем: состояние жизни без напряжения, без защиты, состояние, пребывая в котором человек полностью является самим собой, испытывая глубокое чувство внутренней цельно- сти. Это то состояние, какого мы можем достичь с помощью первичной терапии. Люди, прошедшие такое лечение, стано- вятся и остаются самими собой.
Это вовсе не означает, что люди, прошедшие курс первич- ной терапии, никогда больше не будут испытывать горе или чувствовать себя несчастными. Но это означает, что несмотря на все пережитые страдания, эти люди смогут отныне реалис- тично противостоять проблемам, с которыми им неизбежно придется сталкиваться в реальной жизни. Они не станут боль- ше прикрывать реальность притворством, и не будут страдать от хронического, необъяснимого и невыразимого напряжения или страха.