11

…Ездил вчера в Иерусалим — по дороге посмотрел несколько видео роликов рава Фрумана. Есть в облике рава Фрумана (я отнюдь не призываю всех соглашаться с его взглядами) что то удивительно притягательное. Что-то напоминающее мне о том еврействе, остатки которого я видел в доме моих родителей. Это было еврейство без фанатизма, еврейство без ненависти к чужим. В нашем религиозном мире, раздираемом фанатизмом — иногда вообще ни на чем не основанном кроме детской веры в то, что «мой Ребе» живее всех живых, и, следовательно, всем остальным запрещено уподобляться ему даже отдаленно (да, Кфар Хабад, да рав Гинзбург, «осмелившийся» уподобиться «вечно живому» Ребе, и за это дружно ненавидимый хабадниками — нечто что я никогда не мог понять. Никогда не мог понять, как из «Ребе жив» следует, что всех остальных нужно загнать в могилу при жизни…) — в нашем религиозном мире, раздираемом фанатизмом по делу и без дела — личность рава Фрумана, его голос, глубокий, полный скромности и любви к слушателю, его взгляд — теплый и такой человечный — как глоток воды в пустыне.

У хорошей веры есть две стороны, связанные друг с другом, и укрепляющие друг друга. Первая часть – это вера в абстрактное. Б-г. Идея. Идеал, или Вселенная в целом. И вторая часть веры – это то доверие, которое мы способны приобрести – вера в самих себя и как результат – также в окружающих. Если нет у нас этих двух сторон веры – в сущности, у нас нет вообще никакой истинной веры. Даже если это выглядит иначе. Даже если это слышится иначе. В глубине, наша вера не выдержит испытания реальностью, которое жизнь ставит перед нами.