Однажды раввин, знаток Талмуда, гулял в городском саду. В это же время два человека тащили теленка на бойню. А тот, чуя свою участь, как вырвется от них - и бежать.
Увидев на раввине широкий плащ, теленок спрятался под него. Вздрагивая, он жалобно мычал, словно хотел сказать: "Спаси меня! Спаси!"
Но раввин прогнал его, строго сказав:
— Иди, куда тебя ведут. Для того ты и родился, чтобы тебя забили на мясо.
Не понравился ангелам поступок раввина, и сказали они:
- Раз нет в нем жалости к живым существам и ожесточил он сердце свое, пусть корчится в муках.
Вскоре раввин занемог, да так тяжело, что боли не давали ему ни минуты покоя. Ни один лекарь не мог понять, что у него за недуг.
Спустя немного времени служанка, убирая комнату раввина, нашла возле печки новорожденных котят. Заботливая мать перетащила их поближе к огню, чтобы было тепло. Взяла служанка котят и положила в мешок. Охая от боли, вскочил раввин с кресла, в котором сидел, и спросил:
— Куда ты несешь котят?
— На речку, топить. Куда же еще! - Ответила служанка.
— Оставь их, — сказал раввин. — Б-г заботится о всех Своих созданиях и всех их жалеет, значит, и ты должна их жалеть.
Тут прошли у раввина боли, и он выздоровел.
ЦАРЬ ДАВИД И ЛЯГУШКИ
Каждую ночь ровно в двенадцать часов Давида будили нежные звуки его золотой арфы, висевшей в спальне возле окна. Полночный свежий ветер, касаясь ее струн, извлекал из них чудесную музыку. Освежившись легким сном, великий псалмопевец усаживался за стол и сочинял прекрасные псалмы во славу Б-га.
Под царским окном лежал тихий пруд, и лишь кваканье лягушек нарушало ночной покой.
В своих псалмах Давид изливал душу, прославляя великое Имя Творца:
Благословлять буду Г-спода во все времена, Хвала Ему постоянно будет на устах моих. Иногда, опасаясь, что разгневал Б-га неправым деянием, Давид рассказывал в псалмах о том, как скорбит его сердце:
Почему, Г-сподь, стоишь в отдалении, Скрываешься во время бедствия? Иногда выражал он в стихах надежду, что Б-г защитит Свой народ:
Г-сподь — пастырь мой; ни в чем не будет у меня недостатка.
На роскошных лугах даст мне отдохнуть, Будет приводить меня к спокойным водам. Душу мою успокоит Он;
Поведет меня прямыми путями ради Имени Своего.
Иногда Давид негодовал на нечестивцев, замысливших разрушить Израиль, и предвещал им неминуемый праведный суд:
Г-сподь — Б-г возмездия, Б-г возмездия, яви Себя! Восстань, Судья земли, и воздай гордецам по заслугам!
До каких пор будут злодеи - о, Г-сподь! — до каких пор будут злодеи торжествовать?! Речи их самоуверенны; возвеличиваются все творящие беззакония.
Угнетают они народ Твой, Г-сподь, притесняют удел Твой.
Убивают они вдов и пришельцев, губят сирот. И говорят они: "Не увидит Б-г, не узнает Б-г Яакова".
Одумайтесь, неразумнейшие из людей! Когда вы образумитесь, глупцы?
Тот, Кто наделил человека способностью слышать, неужели не услышит? Тот, Кто дал человеку зрение, неужели не увидит? Так просиживал он ночи напролет, до самой зари, по многу раз переписывая псалмы и доводя их до совершенства. Однажды царь Давид был особенно доволен собой. Он только что закончил псалом, в котором страстно молил Б-га о помощи в трудные времена.
Спаси меня, Б-же; ибо воды дошли до души моей. Утопаю я в трясине глубокой, и не на чем стоять; Попал я в глубины вод, и поток увлекает меня. Устал я, взывая, высохло горло мое, Угасли глаза мои в ожидании Б-га. Давид знал, что это одна из лучших его поэм, идущая из самой глубины души. Он шагнул к окну и, ликуя, выкрикнул в ночь:
— Великий Б-г, горжусь я собой. Кто в мире лучше меня поет Тебе славу? Чьи песни лучше моих воспевают Тебя?
Не успел гордый царь вымолвить эти слова, как в тихом пруду под окном послышался плеск воды: маленькая лягушка, вся в бородавках, покрытая илом и водорослями, выпрыгнула оттуда и проквакала:
- Не нужно так бахвалиться, гордый человек. За тысячи лет до тебя мои предки громко славили Создателя и Его дела, как и теперь это делают все мои родичи и я. Мы не ждем полуночи, чтобы начать Его воспевать, — мы квакаем непрестанно. Вот послушай сердцем своим, как мы Ему поем!
И началось кваканье на все лады и голоса - это лягушки славили Б-га.
А Б-г принял сторону маленькой лягушки и сказал самодовольному царю:
— Все Мои создания поют Мне славу — каждое на свой лад. Я же от них не требую ничего, кроме благодарности за то, что Я дал им жизнь. В моих глазах лягушки и поэты равны в своих хвалебных гимнах!
Понурил голову Давид, долго молчал и все думал, думал... Потом медленно подошел к столу и начал писать:
...Восхвалите Г-спода с земли, морские твари и все обитатели бездн;
Огонь и град, снег и туман; буйный ветер, послушный воле Его;
Горы и все холмы, плодовые деревья и все кедры;
Дикие животные и весь домашний скот, Гады и крылатые птицы; Земные владыки и все племена... Да восхвалят они Имя Г-спода, Ибо лишь Его Имя превознесено над всем, И слава Его — на земле и на небе.
ВО СЛАВУ Б-ГА
Создав людей, Б-г собрал вокруг себя ангелов и спросил:
— Что скажете о мире, который Я сотворил?
— Он воистину достоин Творца, - ответили ангелы,
— А как вам видится человек - венец творения?
— И он прекрасен, — сказали ангелы. — Одного лишь ему не хватает.
— Чего же? - спросил Б-г.
— Поющего сердца да голоса, чтобы непрестанно славить Тебя на весь мир, как здесь у нас на небесах, - ответили ангелы.
И тогда, как говорят наши мудрецы, Б-г создал музыку, и птичьи голоса, и шепот ветра, и журчанье воды, чтоб никогда не иссякли хвалебные гимны в Его честь. А человека наделил Он голосом и песню вложил в его сердце.
ГОРЫ У МОРЯ
Тысячи ручьев, рек, потоков и водопадов берут свое начало высоко в горах. Поэтому горы зазнались и кичились тем, что спускают со своих хребтов воды, наполняющие моря, которые лежат у их подножья.
— Эй, ты, пустопорожняя лохань, - сказали заносчивые горы спокойному морю. — Представляешь себе, что будет с твоими берегами, если бурные реки, что берут в нас начало, не наполнят тебя? Станешь сухой ямой - и только!
Что же ответило море на такое бахвальство?
Ничего, конечно. Слишком много дел у него было, где уж тут отвечать! Влагу нужно посылать в небо, чтоб оседала на горах, тучи водой наполнять, чтобы поили дождем все те же горы, которые смотрят на море сверху вниз...
ГОРА И ДОЛИНА
Гора и и долина были ближайшими соседками. Со времен сотворения мира примыкали они друг к другу, но характерами не сходились, поэтому нет ничего удивительного, что они часто ссорились. Верхняя соседка была надменной, гордилась своим огромным ростом и смотрела на нижнюю свысока, не упуская случая выразить ей свое презрение. А долина, как и всякое слабое существо, непрестанно взывала к чувству справедливости. Но всякий раз, когда кроткая долина просила гору не насмехаться над ней, та оставалась глухой к ее мольбам.
— Я-то тут при чем? — говаривала гордячка. — Ты сама виновата, что такая никчемная.
Пошли дожди. Черные тучи плыли по небу, высматривая, где бы им сбросить' с себя мокрую тяжесть. Ударившись о горные вершины, лопнули они, и ливни с грохотом хлынули вниз. Нисколько не считаясь с нижней соседкой, отправила к ней гора бурные потоки, и долина потонула в них.
— На помощь! — закричала она. — Небеса разверзлись, и меня всю заливает, помоги мне, дорогая соседка! Но та, надменная, презрительно ответила:
— Ничего не поделаешь, судьба у тебя такая — такой ее и принимай.
Потом поднялся страшный ветер. Он завывал и ревел, как океан в бурю. Сметая все на своем пути, он, казалось, задумал разрушить природу и уничтожить саму память о ней. Он яростно налетел на высокую гору, словно хотел вырвать ее из земли и опрокинуть. Задрожала гора и, спасаясь от бешеных ударов, начала сбрасывать в долину камни и булыжники, как во время шторма избавляется корабль от лишнего груза в надежде продержаться, пока не стихнет буря. Вскоре вся долина была завалена камнями, булыжниками, вывороченными с корнем деревьями и валунами. Снова пожаловалась она соседке:
— Почему на меня все валится? Почему я должна принимать на себя все удары разбушевавшегося ветра? Ты побиваешь меня камнями до смерти.
Но заносчивая гора безжалостно ответила:
— Судьба у тебя такая - такой ее и принимай.
Кончилась пора дождей и бурь, наступило лето. Стало жарко как в пекле. Под палящим солнцем оголились леса, потеряв свой зеленый наряд. Листья пожухли и увяли. Беспощадные лучи слизывали каждую каплю влаги. Гора вся высохла и потрескалась. Она так ослабела от жажды, что едва держалась, чтобы не рухнуть. Вдруг ей послышался легкий плеск, и она вспомнила о нижней соседке. Опустила она надменный взор и увидела свое спасение: там, в долине, струилась чистая вода. Гора так изнемогала от жажды, что ей было уже не до гордости, и она умоляюще прошептала:
— Спаси меня, соседка, напои своей водой, я погибаю. И ответила долина, полна нежности и сострадания:
— Ну, конечно, напою — судьба у меня такая, и такой я ее с радостью принимаю.
Ах, как была пристыжена высокая гордячка! На ее презрение нижняя соседка ответила двойной мерой великодушия и щедрости.
— Что говорить, дорогая соседка, я заслужила наказание, — сказала гора. - Хотя, — продолжала она, все еще не избавившись от чванства, — не пошли я тебе воду со своего хребта, не было бы у тебя этой живительной влаги.
— Твоя правда, — сказала долина, — но сама посуди, насколько мои усилия больше твоих. Трудно ли послать воду вниз? А каково поднимать ее в гору, чтобы тебе помочь?
СВЕТ ТОРЫ
Когда-то жестокий паша[1] запретил евреям из города Цфат зажигать свет с наступлением сумерек. Он хотел оторвать детей от книг, которые они изучали. Но дети привыкли заниматься по вечерам и нашли смелый выход из трудного положения. Едва стемнело, они спустились в долину, наловили там полные коробочки светлячков и, вернувшись в школу, выпустили их.
И — чудо из чудес! - светлячки не улетели, а, собравшись кучками, повисли над столами, освещая детям книги.
Завидев свет, смотритель побежал доносить паше, что евреи нарушили его запрет. Тот кликнул стражников и поспешил с ними в еврейский квартал.
Войдя в школу, он увидел поразительную картину: склонившись над книгами, сидели мальчики и учили Тору, а светлячки посылали им сверху свой свет.
— Пойди скажи раввину и старейшинам, что вам снова разрешается зажигать свет в жилищах, школах и молитвенных домах, — сказал паша одному из учеников по-взрослее. - Я могу повелевать людьми, но не самой природой.
— А нам помогает не природа, а Тора, которую мы учим, — сказал мальчик. - Она и есть тот Свет, что никогда не иссякнет.
ЧТИ ОТЦА СВОЕГО
У одного юноши была очень дорогая жемчужина, такая красивая, что служители Храма захотели ее купить, чтобы украсить наряд первосвященника, который тот надевает в канун самого святого из святых дней — Йом Кипура. Пришли они к юноше, и тот с радостью принял их в своем доме.
— Сколько ты просишь за жемчужину? — поинтересовались они. — Мы хотим украсить ею наряд первосвященника, который он надевает в Йом Кипур, когда благословляет весь народ Израиля.
— Тысячу монет, — ответил хозяин.
— Согласны, - сказали служители Храма, - цена вполне подходящая.
Вышел юноша за жемчужиной в другую комнату, но тут же вернулся и огорченно сказал:
— Я не могу вам ее дать.
— Ах, вот как! - воскликнул один из служителей. — Ты набиваешь цену? Ладно, даем тебе полторы тысячи монет.
Но молодой человек отрицательно покачал головой.
Хотя служителей и рассердило, что юноша поднимает цену, видя, как им хочется купить жемчужину, они все же предложили ему две тысячи, а потом и три — такой она была красивой. Но молодой человек по-прежнему отрицательно качал головой.
Теперь они его просто возненавидели: вот уже два часа как он не соглашается уступить жемчужину, а ведь они дошли до пяти тысяч!
Вдруг в глубине дома раздался неясный шум. Прислушался юноша и, бросив на ходу: "Согласен", - выбежал в другую комнату.
Когда он вернулся с жемчужиной в руках, старший служитель начал отсчитывать пять тысяч, приговаривая:
— Ой, как некрасиво! Ой, как нехорошо с твоей стороны пользоваться тем, что у нас нет выхода! Мыслимо ли заламывать такую цену!
— Вы меня не поняли, - сказал молодой человек. — Я вовсе не отказывался продать вам жемчужину - я не соглашался брать за нее больше, чем попросил с самого начала.
— Так почему же ты не хотел ее отдавать? - спросил другой служитель.
— Потому что, выйдя за ней в соседнюю комнату, увидел, что там спит отец, а жемчужина на его кровати лежала. Я люблю и чту своего отца так, что и за пять тысяч не стал бы его будить.
— Тогда почему же ты все-таки ее принес? — спросил третий.
— Потому что когда вы предложили пять тысяч, я услышал шум в комнате отца и понял, что он проснулся. Вот вам жемчужина, а мне дайте, как мы и уговорились, тысячу монет.
— Ты молодец, — сказал четвертый служитель. — Ты чтишь отца своего и следуешь Талмуду, который велит соблюдать уговор, даже если он заключен только на словах. Значит, ты не пользуешься случаем обмануть людей. Лучшего места, чем наряд первосвященника, не придумать для жемчужины, купленной у такого сына. Ты, юноша, дороже ее самой!
НЕБЛАГОДАРНЫЙ СЫН
Было это давно. Один богатый человек стал все чаще и чаще хворать. Позвал он своего единственного сына и сказал:
— Сын мой, состарился я, и трудно мне вести хозяйство. Вы с женой люди расторопные, понятливые, дам я вам весь свой скот, и будете им заниматься. Незачем вам ждать моей кончины, чтобы жить в достатке.
Поцеловал сын отца, поблагодарил и пообещал заботиться о нем. Отвел ему хорошую комнату в своем доме и прислугу приставил, чтоб ухаживала за ним. И пошли дела сына в гору. К великой его радости, родился у него ребенок, и жена стала думать лишь о том, как бы для него денег накопить, чтобы богатым был, когда вырастет. Вот и стали они с мужем скряжничать да только о деньгах и помышлять. Постепенно начали они отказывать старому отцу во всем. Сначала прислугу отняли, а потом и комнату.
Разбогатев, завели они моду важных гостей в дом приглашать, а старика за стол с ними сажать стеснялись.
— Смотри, суп пролил, старый хрыч, — кричала на него невестка при всех гостях. - В стойле тебе место!
И действительно, устроили ему закуток в стойле, но вскоре и оттуда прогнали: скота у них прибавилось — девать некуда. Перевели старика в сарай с тряпьем и хламом. Теперь он был совсем забыт и заброшен.
Но не всеми. Маленький внук помнил о нем и каждый день навещал своего дедушку. Тайком навещал, потому что мать не разрешала ему заходить в грязный сарай. Она кричала и на него, и на деда, если узнавала, что тот целует внука. А еще пуще сердилась она, узнав, что и внук деда целует.
Однажды молодой отец увидел, что сын затеял странную игру с тряпками и одеялами, и решил поиграть с ним чуток — много времени он теперь тратить не мог, был занят делами да мыслями, как побольше денег накопить.
— Что ты тут делаешь, сынок? — спросил он ласково.
— Играю в папу и сына, - ответил мальчик, не глядя на отца и продолжая сосредоточенно раскладывать одеяла в одну кучу, а тряпки — в другую.
— А как ты играешь в эту игру? — спросил отец.
— Очень просто. Беру из дому одеяла и кладу их в одну кучу, а старые тряпки из сарая - в другую.
— А почему ты называешь это игрой в папу и сына?
— Очень просто. Я — твой сын, ты — мой папа. Когда ты состаришься, как мой дедушка, я дам тебе тряпки, а себе возьму хорошие одеяла, чтобы мне было тепло и удобно.
Понял тут молодой отец, как дурно поступает он со своим старым отцом. Поцеловал он сына и поблагодарил его за то, что тот раскрыл ему глаза на великий грех, который он совершает.
ПЛОДЫ ВЕРЫ
Отправился царь со своим войском на воину. По дороге увидел он старого человека, сажавшего инжир, и спросил:
— Сколько тебе лет? Ты согбен, и руки твои дрожат. Должно быть, ты очень стар.
— Верно, ваше высочество, - сказал старик, — мне перевалило за сто.
— Зачем же ты выбрал себе такую работу? — удивился царь. — Подходящее ли дело старику сажать молодые деревца?
— Дорогой мой царь, — ответил старик, — всю жизнь я их сажал, и, если Б-г продлит мои дни, буду кормиться их плодами. Если же умру раньше, чем они принесут плоды, ими будут кормиться мои сыновья, как в молодости кормилея и я плодами тех деревьев, что посадили ради меня мои предки.
Более трех лет воевал царь в далеких краях, а когда возвращался домой, снова увидел того же старика. Теперь старик и вовсе согнулся в три погибели, а руки еще больше дрожали, но он продолжал работать. Он собирал первый урожай, и в его корзинке лежали плоды того инжира, что посадил он более трех лет назад.
Подойдя к царю, низко поклонился старец и сказал:
— Я — тот самый человек, что сажал деревья в этом саду, когда ты отправлялся на войну. Теперь я снимаю с них первые плоды и с радостью отнесу их в Храм[2]. Б-гу было угодно, чтобы я отведал эти плоды. Отведай же их и ты, мой царь.
Поблагодарил царь старика и приказал своим слугам наполнить его корзинку золотыми монетами в награду за веру этого человека в будущее.
МУДРАЯ ЦАРИЦА
В далеком краю правила одна очень мудрая царица. Подданные любили ее за доброе сердце. Она всегда старалась сделать народ свой счастливым.
И Б-г подарил ей семерых сыновей, которые выросли и стали красивыми юношами. Пришло время, когда, почуяв близкий конец, решила она передать корону самому лучшему и мудрому из них. Позвала царица всех семерых и сказала:
— Сыновья мои, сейчас я вас испытаю. Кто окажется самым мудрым, тому и править царством. Скажите мне, какой самый мудрый поступок совершил бы каждый из вас, став владыкой?
Каждому хотелось стать царем, и каждый, стараясь превзойти остальных, доказывал, что он самый мудрый. Но царица прервала их спор:
— Нет, сыновья мои, мудрости в вас нет, иначе вы не стали бы ею бахвалиться. Но, может быть, мы найдем среди вас самого доброго. Скажите мне, как проявил бы каждый из вас свою доброту, став владыкой?
Снова каждый постарался превзойти остальных — на сей раз в доброте.
— Хватит, хватит! — воскликнула царица. — Напрасны ваши старания, сыновья мои. И мудрости в вас нет, и добротой вы не вышли. Но, может быть, один из вас окажется самым храбрым. Ему я и отдам корону.
И снова каждый бахвалился, как мог. Один сказал, что сражался с дикими зверями, другой хвастал тем, что одолел великана, третий — что, победив врага на поле боя, выгнал его из страны, и так далее.
— Нет, сыновья мои, — вздохнула царица, — вы не герои. Настоящие герои не восхваляют самих себя.
Но когда поняла она, что жить ей осталось уже совсем немного, спохватилась, что так и не решила, кому передать корону. На сей раз задумала царица поговорить с каждым сыном в отдельности.
— Сын мой, - сказала она каждому из них, - ты и твои братья отправитесь путешествовать по свету и через год привезете мне подарки. По ним я решу, кому из вас быть царем. Собирайтесь в путь, сыновья мои, и да хранит вас Б-г.
Так они и сделали. Когда через год вернулись сыновья, расцеловала их царица и велела показать подарки.
— Долго искал я по свету, пока не нашел подарок, достойный моей матери. Вот платье, расшитое чудесным шелком и украшенное дорогими камнями; второго такого в мире нет, — сказал старший и положил перед царицей платье.
— Объездил я все страны, пока не нашел подарок, который порадует мою мать. Вот пара замечательных башмаков из чистого золота; красивее их нет на свете, -сказал второй и поставил перед царицей золотые башмаки.
И так каждый показывал свои подарки. Третий сын привез жемчужное ожерелье, четвертый - столовое серебро ручной работы, пятый — прекрасную дорогую картину, шестой - чудесную корзинку с фруктами, которые были совсем как настоящие, только еще красивее.
И лишь седьмой, самый младший, пришел с пустыми руками.
— А ты не нашел для меня подарка? — удивилась царица.
Покраснел младший и замялся в смущении: найти-то он нашел, да показать не решается. Приказала ему царица немедленно принести подарок. Юноша вышел, и каково же было удивление всего двора, когда он вернулся, ведя за руку девочку лет девяти. Все начали перешептываться: "Что означает этот подарок?", а царица приказала всем замолчать и спросила:
— Скажи мне, сын мой, чем ценен твой подарок?
— Искал я по всему свету, — ответил младший сын, — каких только диковин не насмотрелся, но чем больше я видел, тем больше убеждался, что царице они не подойдут. Подарок, который можно купить за деньги, не обрадует мою добрую мать. Не успел я так подумать, как попалась мне на глаза девочка, которая стояла на улице и плакала. "Кто ты, славная девочка, и почему плачешь?" — спросил я ее. Задрожала она и, словно испугавшись меня, отпрянула назад, но ответила: "Сирота я, без отца и без матери. Злые люди прогнали меня из родительского дома, где я оставалась одна, и никто не хочет меня приютить. Бродила я долго-долго, а теперь заблудилась совсем и не знаю, что делать". Услышав ее рассказ, подумал я: "Возьму-ка я этого покинутого ребенка и привезу моей матери - такой подарок за деньги не купить!"
Так сказал младший сын и подвел девочку к царице. Та со слезами на глазах расцеловала ее.
— Дорогой сын, - взволнованно проговорила царица, — нет слов, чтобы выразить, как ты растрогал меня, сказав, что не за деньги приобрел для меня подарок. Я могу только добавить, что приобрел ты его за свою доброту. Корону заслужил мой младший сын, - добавила она, и всем стало ясно, что подарки, купленные за деньги, не могут сравниться с приобретенными за доброту.
СОЛОМОНОВО РЕШЕНИЕ[3]
Две женщины пришли к царю Шломо, чтобы он их рассудил.
- Господин мой, - сказала одна, — мы с этой женщиной живем в одном доме. Я родила ребенка, а через три дня разрешилась от бремени и она. Кроме нас в доме никого нет. Ночью у этой женщины умер ребенок, потому что во сне она случайно легла на него. Пока я спала, она встала и, взяв моего сына, положила в свою постель, а умершего мальчика подсунула мне. Проснулась я утром, хочу покормить ребенка — а он мертв. Присмотрелась получше и вижу: не тот это мальчик, что я родила.
- Нет, — сказала вторая женщина, — мой это ребенок, а тот, что умер, — ее.
- Ничего подобного, - возразила первая, - мертвый — ее, а живой — мой.
Так спорили они перед царем Шломо, пока он их не прервал:
- Одна говорит одно, другая - другое. Сейчас выясним, кто прав, — сказал он. — Подать мне меч! Принесли царю меч, и он приказал:
- Разрубить ребенка пополам и дать каждой женщине по половине!
- О, мой господин, — закричала женщина, родившая этого ребенка, — отдай его ей, только не убивай!
— Рубите его, — сказала вторая, — пусть не достанется никому.
— Не рубите ребенка, — сказал царь, — отдайте его первой женщине. Настоящая мать — она.
МАЛЕНЬКИЙ СУДЬЯ
Жили по соседству два лавочника. Один торговал оливковым маслом, другой — бакалеей. Лишь тонкая перегородка разделяла их лавки. Однажды вечером удалось бакалейщику подсмотреть через дырочку в перегородке, как торговец маслом подсчитывает деньги. Стал бакалейщик внимательно считать каждую монету, которую торговец маслом складывал в столбик, и таким образом узнал, что у того есть ровно сто золотых монет.
Был бакалейщик человеком жадным и задумал присвоить себе эти деньги. Выскочил он на улицу и стал кричать:
— Деньги украли! У меня украли деньги!
На крик его сбежались люди, появился и стражник.
— Кто украл? — спрашивают.
— Откуда мне знать! — отвечает он. — Никто в лавку вечером не входил, поблизости был только сосед мой, что маслом торгует, лавка у него к моей примыкает.
— Сколько денег пропало? — спросил стражник.
— Ровно сто золотых монет, — ответил бакалейщик. Вошел стражник в лавку торговца маслом, осмотрел ее внимательно и нашел в кассе сто золотых монет.?»
— Вор! — закричал бакалейщик. — Это мои деньги!
— Не вор я, — сказал торговец маслом, — и деньги эти — мои.
— Идите к судье, — сказали люди, — он человек умный, сразу узнает, чьи деньги.
И оба торговца предстали перед судьей. Один говорит — мои деньги, другой говорит — нет, мои.
Судья не смог сразу решить, на чьей стороне правда, и сказал:
— Отправляйтесь домой и приходите через неделю, я вам тогда и скажу, кто честный, а кто вор.
Так они и сделали.
Думал-думал судья, да так ничего и не решил. Дня через два гулял он в городском саду. Сидя на скамейке под деревом, услыхал он, как дети болтают между собой об этой истории с украденными деньгами, которая уже нашумела на весь город. Один мальчик сказал другому:
— Давай играть в суд! Я буду судья, и мы узнаем, который из лавочников говорит правду.
— Давай, - согласился второй. - Будь ты судьей, только, чур, умным!
Маленький судья уселся на камень, а маленький лавочник сказал:
— Это мои деньги, — и тут же возразил за второго торговца: - Нет, мои.
— Принесите мне таз с горячей водой, - потребовал маленький судья, — Теперь опустите в него монеты. Если на воде появится хоть капелька жира, значит, монеты держал в руках торговец маслом, у него всегда руки жирные. А если на монетах масла нет, значит, это деньги бакалейщика. Он торгует такими товарами, которые следов на монетах не оставляют.
Тогда настоящий судья подошел к нему, погладил по голове и сказал:
— Ты очень умный мальчик. Спасибо тебе, теперь я знаю, какое вынести решение.
Поцеловал он умного ребенка и ушел.
Когда через несколько дней к судье снова явились оба торговца и весь город сбежался послушать, чем кончится дело, он сказал:
— Принесите таз с горячей водой и опустите в него монеты.
Сразу же на воде заблестели жирные пятна, люди все поняли и закричали:
— Это деньги торговца маслом! Честь и хвала нашему умному судье!
— Не мне, а еврейскому мальчику, — сказал судья. — Это он подсказал мне правильное решение.
КОЛОКОЛ ПРАВОСУДИЯ
Давным-давно в одном городе жил добрый и честный царь. Приказал он выстроить на базарной площади высокую башню, а когда она была готова, велел повесить на ней колокол с длинной веревкой, которая спускалась почти до земли.
— Это Колокол Правосудия, - объявил царь. - Если человека незаслуженно обидят, пусть он приходит сюда и звонит в колокол. Соберутся судьи, вынесут, не мешкая, честный приговор, зло будет наказано, а справедливость восторжествует.
Так все и было. Кого бы ни коснулась несправедливость, тот приходил и звонил в колокол. Собирались судьи и, ко всеобщей радости, выносили праведное решение.
Но когда добрый царь умер, о колоколе позабыли. Только старики в городе еще помнили, как быстро и честно вершился когда-то суд. Веревка истончилась, истрепалась, стала короче. Теперь и дотянуться до нее не всякий мог. К ней так давно никто не прикасался, что дикий виноград вперемежку с плющом плотно обвили ее, и висела она без всякой пользы.
Жил в этом городе очень богатый и очень скупой человек. Была у него сильная красивая лощадь. Но когда она состарилась, стала прихрамывать и не могла больше ходить в упряжке, богач прогнал ее со двора.
— Не можешь на меня работать — убирайся вон и корми себя сама, — сказал он. — Зачем мне тратиться, если от тебя нет проку.
Поплелась бедная лошадь куда глаза глядят. Некому было ее пожалеть, негде было ей приклонить голову. Стоило лошади начать щипать траву, как собаки с лаем бросались на нее и гнали прочь, а злые мальчишки, смеясь, швыряли в нее камнями.
Так прошло много дней, и однажды в жаркий полдень бедная лошадь случайно забрела на базарную площадь. Она уже давно ничего не ела и была очень голодна.
Увидев на веревке плющ и виноград, она вытянула шею и стала жадно их щипать. От ее щипков начала дергаться веревка, и впервые за много лет зазвонил колокол.
— Что за звон? — спросили молодые жители города.
— Не иначе как Колокол Правосудия, - ответили старики. — Неужто он снова звонит? Мы не слышали его уже много лет. Наверно, кто-то ищет справедливости.
Заслышав колокольный звон, старые судьи вспомнили былые времена, когда их вызывали восстанавливать справедливость, кряхтя, вышли из своих домов и засеменили к базарной площади.
Вот тебе и на! Оказывается, это старая лошадь дергает за веревку, и поэтому колокол звонит. Судьи готовы были уже разойтись, когда кто-то крикнул:
— Да ведь это лошадь известного скряги! Он запрягал ее в свою лучшую карету, а теперь, когда она состарилась и ослабела, выгнал на все четыре стороны. Бедное бессловесное создание пришло искать правосудия.
— Правосудия! Правосудия! - закричал весь народ. Расселись судьи посреди площади, и стражник привел жадного богача.
— Ты не исполнил свой долг перед этим преданным животным, - сказали судьи. - С тебя штраф в тысячу золотых монет. На эти деньги ты обязан купить конюшню
и пастбище для старой лошади, чтобы ей хватило пищи до конца ее дней.
— Таково наше решение, — сказал главный судья, — а все жители должны благодарить старую лошадь за то, что она вернула в наш город справедливость.
ВДОВА И ВЕТЕР
В дни царя Шломо жила одна бедная вдова по имени Шуламит. Ее жалкая лачуга с пальмовыми ветвями вместо крыши стояла в деревушке у самого моря. Зарабатывала вдова на жизнь тем, что вязала сети для соседей-рыбаков.
Наступила пора сильных штормов. Ни одно судно не выходило в разбушевавшееся море, и бедной женщине, оставшейся без работы, не на что было жить.
К кому обратиться в беде? Пойти побираться по домам рыбаков? Но у них и у самих ничего нет. А неподалеку от деревни в просторном доме жил большой богач, у которого был огромный двор и масса всякого добра. Б-г дал ему и сады, и поля, и виноградники, и овец, и лошадей, и ослов, и верблюдов.
Однажды, проснувшись рано утром и увидев, что небо все еще в тучах, а ветер дует с прежней силой, поняла Шуламит, что придется ей просить подаяние.
Надела она свои лохмотья и решила отправиться к богачу.
К вечеру подошла женщина к ею дому, а в воротах
сам хозяин стоит. Опустилась она перед ним на колени, а он ей:
— Зачем передо мной на коленях стоишь? Встань и скажи, чего тебе надобно.
— Шуламит я, вдова из рыбацкой деревни. Не ела уже много дней и пришла просить у тебя, господин, кусок хлеба, чтоб не помереть с голоду.
- Взгляни сюда, - показал он на суетню во дворе, -видишь, я только что вернулся из Иерусалима, ездил во дворец великого царя Шломо. У него самый красивый дворец на земле. Каждый, кто хочет, может войти туда и посмотреть. Вот и я вошел. Сидел царь Шломо на золотом троне, а на голове — золотая корона. Вокруг толпились знатные господа, царедворцы и много простого народу. А царь держал перед всеми мудрые речи. "Тот, кто не берет подаяний, долго жить будет", — говорил он. И слова его были для меня слаще меда, ибо значили: кто подаяния принимает, жизнь себе укорачивает. Хочешь укоротить свои дни — грех на тебе будет, я тебе в том не помощник. Задаром ничего не дам!
И повернулся богач к ней спиной.
- Хорошо, - сказала вдова, - пусть не задаром. Дай мне кусок хлеба или немного муки, а я за это благословлять тебя стану и молиться о продлении дней твоих.
— Не согласен, — сказал богач. — Царь Шломо говорил еще, что давать человеку взаймы значит делать его своим должником. А я не хочу делать еврейскую женщину своей должницей. Хорошо ли так обходиться с вдовой! Что люди скажут! Я у других не занимаю и сам в долг не даю.
- Неужто ты будешь смотреть, как я на твоих глазах с голоду помираю? - спросила женщина. - Разве так Б-г велит поступать с бедной вдовой?
— Не беспокойся, — ответил богач. — Б-г мне свидетель, я постараюсь помочь бедной вдове. Как? Очень просто. Иди и бери себе все, что бесхозным лежит.
— Да что ты такое говоришь, господин мой? - удивилась Шуламит. — Ничего здесь нет бесхозного, кругом пустыня. Ее и за три дня не обойти. И что я найду в ней? Сухие колючки? Ты смеешься над бедной вдовой? И как только ты не боишься Всемогущего Б-ra, который не дает в обиду сирот и не позволяет обижать вдов?
— Слушай внимательно, женщина, — сказал богач. -Амбары мои нынче пусты. Лежали в них сто мешков белой муки, да свез я их в Иерусалим, во дворец царя Шломо. Остались лишь пустые полки. Они белы как снег от мучной пыли. Кто возьмет на себя труд собрать ее, тому она и достанется. Иди в мои амбары, наскреби, сколько сможешь, и неси домой. По дороге набери хворосту, натопи печь и испеки себе хлеб. Вот Б-г и спасет тебя от голода, а ты благодари Его за доброту.
Вдова все так и сделала. Наскребла муки, набрала хворосту — буря наломала много сухих веток, вся дорога была ими устлана - и к ночи вернулась домой. Дома испекла три маленьких каравая, благословила Б-га за Его доброту и села поесть.
Только отломила она кусочек, как вдруг дверь отворилась и вбежал человек с криком: "Спаси меня от смерти! Три дня у меня во рту маковой росинки не было!" — и в полном отчаянии он поведал женщине свою печальную историю.
— Огонь спалил мою деревню. Пожар начался ночью, когда все спали. Ветер разносил пламя от дома к дому. Все сгорело дотла. Погибли женщины, дети, скот. Я один уцелел и вот уже три дня и три ночи скитаюсь. За все это время у меня во рту крошки не было.
Дала ему вдова хлебец и ласково сказала:
— Ешь на здоровье.
Поблагодарила она Б-га за то, что помог ей не дать погорельцу погибнуть, - ведь тем самым исполнила она важнейшую заповедь, которая велит спасать человека от смерти.
Потом взяла женщина второй хлебец и только хотела отрезать кусочек, как вдруг дверь снова распахнулась и вбежал еще один человек и тоже с криком: "Спаси меня от смерти!"
Он, как и первый гость, поведал вдове свою историю. Был он богат, имел много овец и другого скота, который пасся на зеленых лугах.
— Жил я в роскошных шатрах, был счастлив с женой и детьми, — рассказывал он, — и много пастухов стерегли мои стада. Но вдруг налетели на быстрых скакунах дикие орды с луками и стрелами, напали на нас, побили камнями, забросали стрелами, а скот угнали в пустыню. Когда стих конский топот, поднялся я с того места, куда они бросили меня умирать, и увидел, что один остался в живых. Три дня и три ночи крошки во рту у меня не было. Смилуйся надо мной, дай мне поесть, иначе я умру у тебя на глазах.
Дала ему вдова второй каравай и поблагодарила Б-га за то, что помог ей выполнить заповедь милосердия. Взял беженец хлеб и исчез в ночи.
Только она принялась за третий хлебец, как вдруг налетел сильный ветер, сметая все на своем пути. Крышу с хижины совсем унесло, а стены попадали на землю. Вырвал ветер из рук вдовы последний хлебец и, забросив его в море, стих так же внезапно, как и налетел. Женщина только руками всплеснула.
Море успокоилось, ветер совсем улегся, показалось солнце, и лучи его заиграли на тихой глади воды. Вскоре проснутся рыбаки, спустят на море свои судна, снова закинут сети, дети вприпрыжку будут провожать отцов и радостно кричать: "Кончился голод! Будет у нас хлеб! Благословен великий и милостивый Б-г!"
Но что-то тревожило Шуламит. Одна мысль не давала ей покоя: "Почему Б-г так обошелся со мной, с бедной вдовой? Один хлебец я отдала погорельцу — благословенно имя Б-га. Амен. Другой отдала беженцу, и за это да будет Б-г благословен. Но третий каравай — зачем Б-г отнял его у меня[9] Просто, чтобы выбросить в воду?"
Этого она понять не могла и рассудила так: быть того не может, чтобы на то была воля Б-жья, это все ветер натворил. Пошел против Б-га и содеял зло, нисколько не считаясь с Его Торой. Б-г-то защищает вдов и сирот! Значит, во всем виноват ветер. Его и следует призвать к ответу. Но к кому же идут судиться[9] К царю Шломо! Ему она пожалуется на злой ветер. Скорей — в Иерусалим!
Не мешкая, надела вдова свое рваное платье и отправилась в путь. Придя в Иерусалим, спросила она, где дворец царя, и тут же была допущена к нему.
— Дворец царя Шломо открыт для всех, особенно для вдов, — сказали стражники, почтительно провожая ее.
Подошла вдова к царю и упала на колени, прежде чем заговорить.
— Прошу тебя, великий царь, рассуди нас - меня и моего обидчика.
— А где же твой обидчик? — спросил царь Шломо. — Ты, я вижу, пришла одна.
- Обидчик мой — ветер. Вот кто мой обидчик! — ответила вдова, поднялась с колен и рассказала царю все, что с ней приключилось.
- По существу твоя жалоба, и весьма серьезна она, -сказал царь Шломо. — Но прежде, чем я начну суд, тебе нужно немного поесть и отдохнуть. Ты очень устала, глаза твои воспалены, ты вся дрожишь от голода. Сначала подкрепись. Садись вон там, добрая женщина, в тот угол судебного зала, а я велю подать тебе вина и хлеба. Наешься досыта, и я разберу твою жалобу.
Пока Шуламит ела, в зал вошли три чужестранца, у каждого за спиной висел тяжелый мешок. Судя по виду, они были жителями Египта. Один из них сказал:
- У нас важное дело к царю.
- Что за дело, чужеземец, и что за мешки вы несете? -спросил царь Шломо.
- Мы - египтяне, — ответили чужеземцы, — ездим из города в город, торгуем драгоценными камнями, украшениями из золота и серебра, дорогими пряностями и благовониями. А в мешках — наше добро. Плыли мы сегодня рано утром на корабле неподалеку от берегов твоего великого царства. Вдруг подул страшный ветер, и поднялась сильная буря. Наш корабль качало все сильней и сильней, но мы моряки бывалые и продолжали плыть дальше. К вечеру мы с ужасом увидели, что вода заливает корабль. В нем оказалась пробоина, и нам нечем было ее закупорить. Тогда мы стали звать на помощь. Мы были совсем близко от берега, но нам никто не отвечал. Ветер относил наши крики в открытое море, и рокот волн заглушал их. Корабль быстро наполнялся водой и постепенно шел ко дну. Мы взывали к нашим богам, но они нас не слышали. Мы взывали к богам других народов: моавитян, филистимлян, — но и они не слышали нас. И тогда мы вспомнили про Б-га Израиля. Мы были наслышаны о Его милосердии к страждущим, к путникам, к вдовам и сиротам, к бездомным и чужестранцам. Сделали мы последнюю попытку и в отчаянии воззвали к Нему: "О, Б-г Израиля, спаси нас от гибели! Мы отдадим тебе все золото и серебро, какое только у нас есть в мешках, — лишь бы Ты спас нас от смерти!" Не успели мы дать этот обет, как ветер начал стихать, последние его порывы прибили к нашему борту какой-то предмет, который заткнул пробоину, и вода перестала заливать корабль. Затем ветер улегся совсем; мы невредимыми добрались до гавани и стали искать дом Б-га Израиля, чтобы выполнить свой обет. Добрые люди указали нам дорогу в Иерусалим. На улицах святого города мы спрашивали прохожих: "Где ваш Б-г? Нам нужно отдать Ему долг", а они, к нашему великому удивлению, отвечали: "Ни один человек никогда не видел Б-га Израиля". "Как же нам отблагодарить Его? Мы привезли Ему дорогие дары", — спрашивали мы. Люди удивлялись, слушая нас, и даже смеялись над нами! Потом кто-то посоветовался со старейшинами города, но и они не знали, как нам исполнить обет пред Б-гом. Только самый старый и мудрый из них додумался — и вот мы перед тобой, великий царь Шломо. Научи нас, как быть. Ты слывешь во всем мире мудрейшим из мудрых, и мы сделаем все, что ты скажешь.
Кончив свой рассказ, чужестранцы почтительно поклонились царю.
— А не знаете ли вы, добрые люди, что это за штука, которую прибил ветер к вашему кораблю, и она закупорила пробоину? — спросил царь Шломо.
— Как же, знаем, великий царь, — ответили они. — Причалив к берегу, мы вытащили ее и стали рассматривать. Оказалось — маленький хлебец. Да вот он при нас. Мы принесли его показать тебе, великий царь, — и тот, что постарше, достав из мешка каравай, положил его перед царем Шломо.
Тогда царь громко позвал:
— Вдова Шуламит, подойди, пожалуйста, сюда. Когда бедная женщина смиренно приблизилась к трону, царь Шломо спросил ее:
— Узнаешь ты этот каравай? Ты его испекла?
— Да, — удивилась женщина, — это и впрямь тот самый хлебец, что я испекла, а ветер у меня его вырвал.
И тогда царь вынес решение: отдать три мешка с золотом и серебром вдове Шуламит. Он рассказал всем собравшимся, как ей достался этот хлеб, как она отдавала его другим и как ветер унес у нее третий каравай. Торговцы еще раз благословили Б-га Израиля и ушли своей дорогой.
А царь Шломо повернулся к Шуламит и сказал:
— Бери свое золото и серебро, Шуламит. Б-г посылает тебе это богатство взамен караваев. Ничто не делается без Его воли. И ветер, что вырвал хлеб из твоих рук, тоже был посланником великого Б-га Израиля.
ПУТИ Г-СПОДА ПРАВЕДНЫ
У Моше болело сердце за униженных и оскорбленных. Несправедливость так огорчала его, что он сказал Б-гу:
- О, Всемогущий, Судья над всем миром! Не могу я стоять в стороне и смотреть, как унижают праведника, притесняют вдову и обижают сироту. Не могу видеть зло и мириться с ним. Прошу Тебя, поведай мне тайны путей Твоих, покажи, как вершишь Ты суд справедливый и праведный. Хочу постичь пути Твои, чтобы растолковать всему роду людскому, что награждаешь Ты человека за заслуги и наказываешь его за грехи.
И сказал Б-г:
— Слышу молитву твою, мой верный слуга Моше. Подними глаза свои к небу, и открою Я тебе тайны судов Моих праведных, как не открывал еще ни одному смертному. Внимательно следи за тем, что Я тебе покажу.
И увидел Моше: бежит ручеек тихо, мирно у подножья холма. Воды его чисты, как кристалл, и волны искрятся на солнце. Вдруг откуда ни возьмись подъезжает статный и сильный воин, одетый в стальную кольчугу. И, словно предвещая недоброе, небо становится хмурым, а над зеленым холмом нависают черные тучи. Спешился воин, наклонился к ручью и напился воды. Когда он, становясь на колени, наспех отстегивал доспехи, из кармана у него выскользнул кошелек. Обтер воин губы, сел на коня и ускакал, не заметив, что все его состояние осталось лежать у ручья.
Через несколько минут красивый юноша-пастух привел к ручью стадо на дневной водопой. Удивился он, найдя кошелек, взял его дрожащими руками, посмотрел, что внутри, и радостно закричал:
— Сегодня счастье вновь ко мне вернулось! Спасибо, Г-споди! Не буду я больше в кабале у жестокого хозяина. Возвращусь, наконец, в родные края, куплю любимой матери дом, и станет она в нем спокойно доживать свой век. Не будет больше тяжкий труд сводить ее в могилу. Спасибо тебе, Б-же, большое спасибо! - и он быстро погнал овец назад к хозяину, от которого ему уже не придется терпеть унижений и оскорблений.
Потом Моше увидел, как к ручью подходит старик. Усталый и измученный долгими скитаниями, опустился бродяга на дрожащие колени, раскрыл суму, вынул кусочек черствого хлеба и присел на берегу спокойного ручья. Закончив есть, он вытянул свои старые косточки и уснул.
Меж тем воин, который не успел еще далеко ускакать, заметил, что потерял свое богатство. Пришпорил он коня и вернулся к ручью, вспомнив, что наклонялся попить из него. Не найдя своих денег, он поднял старика, схватил его за горло и закричал:
— Отдавай мои деньги, старый негодяй, или я всажу в тебя этот меч и сдеру твою поганую шкуру! Где мои деньги?
Испуганный старик в ужасе отпрянул назад.
— Не знаю я, где твои деньги, не видел я их!
— И часу не прошло, как я потерял здесь кошелек, — закричал воин, — никого тут не было кроме тебя! Отдавай кошелек или я тебя убью!
— Потерял — пеняй на себя! Зачем других оскорблять?! Как говорится, пострадавший остается в накладе, — рассердился старик и отвернулся от разъяренного воина.
А тот, потеряв голову, выхватил меч и убил старика.
Затем, обыскав его одежду, сумку, все его жалкое имущество и ничего не найдя, пнул ногой мертвое тело, сел на коня и ускакал.
Увидев эти картины, Моше воззвал к Б-гу:
— Б-г мой, Ты обещал показать мне, как в Твоем мире торжествует справедливость, а я здесь увидел унижение за унижением, несправедливость за несправедливостью, злодеяние за злодеянием. Невинный человек погиб от руки хладнокровного убийцы, а скромный на вид юноша, лицемеривший пред Б-гом, оказался просто вором.
— Поспешен ты в своих суждениях, — сказал Б-г. — Посмотри на другую картину, и все станет ясно. И перед Моше развернулась иная панорама.
— Что видишь ты теперь, мой верный слуга Моше?
— Вижу хромого крестьянина, — ответил Моше. — Он ведет за руку мальчика. А теперь вижу — крадется какой-то старик и прячется за кустом. Вот он вдруг выскакивает из-за куста с ножом в руках и убивает крестьянина. Выхватывает из мертвой руки кошелек, набитый золотыми монетами. А вот показался солдат на коне. Он слышит крики мальчика. С вершины холма он видел все: убийство, кражу, слезы мальчика, но сердце его не дрогнуло от злодеяния, совершенного у него на глазах, и он поскакал дальше, заливаясь смехом.
Ошеломленный Моше задохнулся от ужаса, а Б-г сказал ему:
— Не удивляйся, слушай внимательно, Я открою тебе пути правосудия. Старик, убитый у ручья, и есть тот бродяга, который убил крестьянина. Всадник, который не вмешался, видя, как у него на глазах убивают человека, и есть тот воин, что потерял кошелек. Где же он взял деньги на дорогие доспехи, хорошую лошадь и оружие? Выследил убийцу и украл у него кошелек, который тот отнял у хромого крестьянина. Прошло десять лет, и злой солдат не узнал бродягу.
— А пастух, — сказал Моше, — как я понимаю...
— ... и есть сын того крестьянина. Теперь ты прав, добрый Моше, — ласково сказал Б-г. — Оставшись без отца, он десять лет тяжело трудился, чтобы прокормить себя и мать, и жизнь его была нелегкой. И вот теперь у тихого ручья встретились добро со злом. Пролилась кровь того, кто проливал чужую кровь, украденный кошелек вернулся к полноправному хозяину - наследнику крестьянина. Ни один человек не может нажиться на насилии и грабеже!
Услышав эти слова, сказал Моше:
— Мой Б-г, Ты праведный Судья. Ты точно отмеряешь наказание тому, кто его заслужил, сдерживая Свой гнев во имя победы добра. Благословенно Имя Твое. Амен!
"ВЫ ТАКИХ БЛАГ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТЕ"
Когда Александр Македонский[4] завоевывал мир, попал он к одному африканскому племени, жившему на уединенном острове. Племя это никогда не воевало и не отнимало чужих земель. Великого полководца привели в шалаш вождя, и тот очень радушно принял гостя: поставил перед ним золотые финики, золотой инжир и лепешки из чистого золота.
— У вас едят золото? - спросил Александр.
— Нет, это специально для тебя, - ответил вождь. - Я уверен, что у вас в стране еды достаточно, так что за простой пищей ты не пришел бы, тебе, видать, золотая нужна, все завоеватели хотят золота.
— Не за золотом я сюда пришел, — сказал Александр. — Я хочу познакомиться с вашими обычаями и нравами.
— Так тому и быть, — сказал вождь. — Можешь посмотреть, какие у нас тут порядки. Видишь, вот пришли двое справедливости искать.
Первым приблизился к вождю тот, что был обижен:
— Великий вождь, купил я у этого человека кусок земли. Стал ее распахивать и нашел большой клад. Не мой он, я же покупал только землю. А бывший хозяин не хочет брать его обратно.
Тогда выступил обидчик:
— Совести у меня не меньше, чем у этого человека, и что хорошо, а что плохо, я понимаю не хуже его. Я продал ему землю вместе со всем, что к ней относится, значит, и клад отошел к нему.
Хорошенько все обдумал вождь и сказал, обращаясь к обиженному:
— У тебя, как я знаю, есть сын двадцати лет. Верно?
— Верно, — сказал тот.
— А у тебя, — обратился вождь к обидчику, — дочка лет шестнадцати. Так вот мое решение: пусть его сын женится на твоей дочери, и вы подарите им клад на свадьбу.
Крайне удивился Александр такому обороту дела:
— Какое странное решение ты принял! У нас в стране рассудили бы иначе.
— Тебе мой приговор показался несправедливым? — спросил вождь. - А как бы вы рассудили у себя в стране?
— По правде говоря, - ответил Александр, - я посадил бы обоих в темницу, отнял бы у них клад, и на эти деньги увеличил бы войско для новых завоеваний.
Хорошенько обдумал вождь его ответ, встал, сурово посмотрел на могущественного Александра и спросил:
— Над вашей страной сияет солнце?
— Конечно, — ответил тот. — Что за странный вопрос!
— А дожди идут, когда наступает их время?
— А как же! — сказал Александр, вконец озадаченный.
— Значит, у вас много домашних животных, которые пасутся на лугах, много зелени, много растений. Верно?
— Очень много. Всякого скота полно - и овец, и коров, и лошадей, — ответил Александр.
— Тогда все понятно, — сказал вождь. — Это для них, для невинных и безобидных животных, - и солнце, и дождь в той стране, где живут такие люди, как ты. Вы таких благ не заслуживаете.
КАК ВАЖНО ВЫБИРАТЬ СЛОВА
В давние времена отправил некий царь гонца к царю соседних земель. Гонец запоздал и, поспешно вбежав в тронный зал, задыхаясь от быстрой езды, начал излагать поручение своего владыки:
— Мой господин... повелел вам сказать, чтобы вы дали
ему... голубую лошадь с черным хвостом... а если вы не дадите такой лошади, то...
— Не желаю больше слушать! - перебил царь запыхавшегося гонца. — Доложи своему царю, что нет у меня такой лошади, а если бы была, то...
Тут запнулся он, а гонец, услышав эти слова от царя, который был другом его владыки, испугался, выбежал из дворца, вскочил на коня и помчался назад, докладывать своему царю о дерзком ответе. Когда выслушал царь такое донесение, он страшно рассердился и объявил соседнему царю войну. Долго длилась она, много крови было пролито, много земель опустошено, и дорого она обошлась обеим сторонам.
Наконец, оба царя, истощив казну и изнурив войска, согласились на перемирие, чтобы обсудить свои претензии друг к другу.
Когда оба приступили к переговорам, второй царь спросил первого:
— Что ты хотел сказать своей фразой: "Дай мне голубую лошадь с черным хвостом, а если не дашь, то..."?
— "...пошли лошадь другой масти". Вот и все. А ты что хотел сказать своим ответом: "Нет у меня такой лошади, а если бы была, то..."?
— "...непременно послал бы ее в подарок моему доброму соседу". Вот и все.
— Силы небесные! Какими же мы были глупцами, пойдя войной друг на друга! - сказал первый царь.
— Давай скорей заключать мир на веки веков! — сказал второй.
Так они и сделали. И хотя каждый стыдился случившегося недоразумения, оба царя вписали его в свои хроники в назидание будущим поколениям.
[1] Паша - наместник турецкого султана в провинции, подчиненной Османской империи.
[2] Тора предписывает приносить каждый год часть плодов нового урожая в иерусалимский Храм.
[3] "Соломон" — так звучит по-русски имя царя Шломо. "Соломоновым решением" принято называть мудрое и простое решение запутанного вопроса.
Александр Македонский - царь Македонии (IV в. до н.э.), завоевавший множество стран от Греции и до Индии и включивший их в единую могущественную империю.