Почему не следует быть экстремистом[1]?
Рав Юваль Шерло
Вопрос:
Добрый день, рав Шерло!
Заранее прошу извинения за несколько «наглый» вопрос, но я уже продолжительное время нахожусь в сомнении, что лучше: занимать крайнюю или же более взвешенную позицию в различных актуальных вопросах. Приведу несколько примеров:
1. Проблема суданцев. В течение многих лет нам объясняли, что в Судане идет война, и из жалости мы создали ситуацию, когда сто тысяч суданцев незаконно проникли в Израиль. Несколько лет назад, если бы кто-либо высказался против нелегальной суданской иммиграции, это бы считалось грязным, расистским, позорным и т.д. (прошу извинить, но увы, вы сами, рав, проводили очень мягкую линию относительно суданцев, и смотрите, что из этого вышло). Сегодня всем ясно, что это серьезная проблема, и даже люди, находящиеся в политическом центре, пытаются ее решить, с определенным запозданием. Так кто же прав?
2. «Пляски» вокруг «изгнания женщин» из общественного пространства. Многие годы религиозное[2] общество подвергается нападкам по этому поводу, при любом удобном случае. Частично эти нападки легитимны, но по большей части — на мой взгляд, сильно преувеличены. Последние «пляски» по поводу «изгнания женщин» доказали, что есть немало таких, которые просто пытаются раздуть огонь, причем делают это достаточно успешно. И чем помогли немногие спокойные голоса (в том числе, ваш, рав, голос), если эти голоса используются только для того, чтобы нападать на «фанатиков»?
3. Нападки по любому поводу. Сегодня мы видим, что даже мейнстрим национально-религиозного лагеря подвергается нападкам со стороны газеты «Йедиот», например, а не только «экстремисты», такие как «молодежь холмов», или рав Элиэзер Меламед. Я имею в виду последние статьи по поводу «вязаных» религиозных центров в городах, льющие грязь на поселения в Иудее и Самарии и т.д. Нужно ли им подыгрывать?
В общем, представляется, что в последнее время анти-религиозный и анти-сионистский экстремизм поднимает голову. В подобных ситуациях мне представляется правильным реагировать определенным образом, и поддержать наших собственных «экстремистов» даже чисто тактически. (Как это произошло, например, в истории со школой в Эмануэле: не все харейдим согласились с позицией школы, но все они поддержали их, когда увидели, что эта школа подвергается слишком сильной атаке). Иногда также другая сторона пугается и понимает, что нужно быть серьезнее и не делать из каждой мухи слона.
В целом я отнюдь не экстремист, но события последних месяцев заставляют меня снова взвесить эту возможность (параллельно с дипломатической атакой в мире, участием «Нового Фонда» в деятельности левых организаций и т.д.). Когда видят, как преступно ведет себя одна сторона, само собой, это склоняет к позиции другой стороны, и возможно, это также правильно.
Большое спасибо за ваше время, и за вашу деятельность. Я многому научился от Вас. Снова извините, если мои слова чем-то задели Вас.
Шабат шалом.
Ответ рава Шерло:
Мир и благословение
Экстремисты не правы.
Они не правы не потому, что они говорят. Зачастую, что они говорят, верно. Они не правы из-за того, о чем они молчат. Экстремизм означает видеть проблему только с одной единственной точки зрения, и полностью игнорировать существование различных аспектов проблемы, и их связи с другими проблемами. Эта «слепота» и полное игнорирование моментов истины, которые есть на другой стороне «баррикад», есть самая большая слабость экстремизма. Экстремизм омертвляет своей односторонностью.
Я учу это из учения рава Кука, и я говорю об этом подробно в своей первой книге, «И обручу тебя мне вовек». Эта моя книга комментирует учение рава Кука, и там есть специальная глава, посвященная экстремизму. Я буду рад, если ты прочитаешь ее. Я покажу это на примерах, которые ты приводишь в своем письме.
1. Проблема суданцев важна. Но с другой стороны стоит не менее важная проблема бессердечности, равнодушия к страданиям других людей, уроки, которые мы должны извлечь из Катастрофы и т.д. Игнорирование этих аспектов представляет собой не менее острую проблему, чем собственно проблема суданцев. Если ты прочитаешь то, что я писал об этом с самого начала, ты увидишь, что везде я говорю о том, что у медали есть две стороны, и я писал открыто, что мы должны стараться, чтобы как можно меньше суданцев осталось здесь в Израиле, но одновременно от нас требуется оставаться людьми. В одной из моих статей я писал: «Исходной нашей позицией должно быть, что моральные обязательства предшествуют всем остальным обязательствам, и этот приоритет заставляет нас открыть ворота для всех, кого истязают и мучают в других местах только потому, что они относятся к «неправильному» племени. Как во всякой моральной дилемме, эта изначальная позиция не может быть завершением дискуссии, поскольку есть также соображения безопасности страны. Поэтому, открытие ворот следует проводить с осторожностью, с ограничениями, взвешивая наши возможности и с участием всего остального мира. Таков правильный порядок приоритетов для принятия решения». По этой причине я не присоединился ни к одной организации беженцев, хотя ко мне много раз обращались, и с другой стороны, я выступаю против расизма и игнорирования страданий других людей, и как подчеркивалось в моих статьях, это также заповедь Торы и пророков.
2. Давайте предположим, что мы экстремисты, и решили бы не впускать ни одного беженца, арестовывать их немедленно, выгонять их немедленно в их страну, и пусть их там убивают. Ты бы кричал «браво» экстремистам, которые бы могли предотвратить проблему, которую мы сейчас пытаемся решать , и говорил бы, что это лучшее доказательство того, что экстремисты правы. А я бы плакал о проливающейся крови, о жестокости, и страшном пятне на нас, если мы ведем себя только подобным образом. А если бы мы избрали противоположный путь, т.е., впустить всех незаконных инфильтрантов в Эрец, без законов иммиграции, и без попытки пресечь незаконную инфильтрацию — мы бы плакали сегодня все о такой ситуации. Поэтому мы обязаны быть экстремистами в двух направлениях одновременно, и это рождает гораздо более глубокий и правильный взгляд на проблему.
3. «Пляски» вокруг «изгнания женщин» из общественного пространства. Ты сам пишешь, что те, кто писали об этом, в известном смысле правы. Они не только правы, но в их словах было ядро истины. Поэтому тот, кто занимает в этом вопросе крайнюю позицию — в любую сторону — не действует в свете истины. В отличие от твоей оценки, я считаю, что в Израиле есть чрезвычайно сильный мейнстрим, и в еврейском обществе существует огромная жажда приблизиться к миру Торы и заповедей, и то, что на экстремисты поджигают края религиозного лагеря — это не остановит этот мощный поток. Я верю, что в основе всего, путь, по которому я иду, приводит массу людей к вере, гораздо больше, чем это делают экстремистские движения. И поэтому — почему ты считаешь, что экстремисты добились успеха?
4. «Религиозные центры[3]». Ты прав, что нападки на религиозные центры позорны, и в сущности, вся та статья в «Йедиот» была недостойна даже чисто с журналистской точки зрения. Однако, я не понимаю, какой вывод ты хочешь из этого сделать, и какой аргумент в пользу какого экстремизма можно из этого выучить. Ты спрашиваешь: «зачем же нам им подыгрывать», и ты безусловно, прав в этом, но из твоих слов не ясно, почему противоположность их позиции это обязательно крайность. Почему бы не пойти по пути самих этих религиозных центров в этом вопросе, не возмущаться и не выходить из себя от нападок экстремистов, и не только это, но также быть достаточно сильными, чтобы внимательно выслушать критику в определенных вопросах, где религиозные центры ведут себя неправильно, и исправить это, и продолжить идти по пути, который стремится объединить и включить, а не поддаваться влиянию крайних ни в одну из сторон.
В завершение: я согласен, что в последнее время поднимается голос антирелигиозного и антисионистского экстремизма. Но я не согласен с двумя другими вещами. Первое, я не согласен с тем, что экстремистский взгляд, это единственное общественное явление. Я вижу в нашем обществе гораздо больше цветов. Я вижу, как израильское общество ожидает от национально религиозного лагеря исполнить свою миссию и свое назначение, стать местом, которое соединяет народ Израиля с иудаизмом и его национальной сущностью. В этом духе я действую, и в конце концов спроси себя, или Цоар (и подобные им организации) делает больше или меньше, чем экстремисты, чтобы исполнить эту задачу. Второе, с чем я не согласен, это, как говорилось, «достижения» экстремизма. Нужно, конечно, прежде всего спросить самих себя, что считается «достижением», и тогда уже смотреть, какой путь приводит к этим достижениям.
Короче говоря, следует быть «экстремистом» и «фанатиком», но во всех измерениях каждой проблемы, и тогда ты действуешь с силой экстремизма, по пути, который объединяет и дает место другому.
[1] В оригинале слово «кицони» не несет никакой негативной коннотации, в отличие от его русскоязычного эквивалента. За неимением более подходящего синонима я перевожу «кицони» как экстремизм. Прим. переводчика
[2] «религиозный» означает в Израиле вязаные кипы, т.е., национально-религиозный лагерь, в отличие от «харейди» — ультраордодоксов.
[3] Так называемые «гариним тораниим», букв. «Торанические ядра» — это группа из нескольких десятков молодых семей, сознательно выбирающих местом жительства нерелигиозные районы, для того, чтобы ненасильственным путем, путем диалога и неформального общения приближать окружающее население к ценностям иудаизма. Не всем светским нравится эта деятельность, некоторые видят в этом своего рода «религиозную экспансию».