15

Может в этом (что религия это технология) есть ответ, почему так много баал тшув разбиваются на трассе. Потому что тгуаа это технология. Это не просто вщять пятикиллограммовую кувалду и бить со всей дури. Это тонкая работа * Однако если это технология, то вспоминается майса про одного ювелирных дел мастера, которому объяснили всю технологию. Но забыли сказать что надо зажечь огонь.. И тогда вопрос, есть ли смысл говорить о технологиях если у тебя нет огня?

Вот еще от Шмемана Пятница, 6 апреля 1973 [Вспыхнувший вчера скандал в семинарии39.] Сначала гнев, почти бешенство. Потом печальные раздумья: какая путаница, даже тьма в этих молодых головах, как убита в них непосредственная нравственная реакция, какой сумбур создала в мире, в душе, в культуре всевозможная «интеллигенция». Бесконечная гордыня всего этого. Гордыня и пошлость. Искусственная взволнованность псевдопроблемами, гордость псевдознанием, важность пустоты. И теперь этот злосчастный «академизм», «проблематика», возможность каждому возомнить себя чем-то. И вера в «обсуждения», «выяснения», «коммуникации». Ни один человек в мире не обогатился обсуждениями. Только встречей с реальностью, с правдой, добром, красотой. Чувство полного бессилия – невозможности что бы то ни было во всем этом переменить, будучи при этом деканом. Радикальное непонимание между мною и другими и невозможность его формулировать, в любом рациональном споре каждый из них меня раздавит.

Тоже вчера – две главы из «Дара» Набокова, которые перечитывал много раз. Смесь восхищения и возмущения: какое тонкое разлито во всей этой книге хамство. Хамство в буквальном, библейском смысле этого слова: самодовольное, самовлюбленное издевательство над голым отцом. И бесконечная печаль набоковского творчества в том, что он хам не по природе, а по выбору, гордыне. А гордыня с подлинным величием несовместима. Он не «хамит» с природой, и тут его творчество подчас прекрасно, велико («И хочется благодарить! А благодарить некого…»). «Хамит» он исключительно с людьми, которых он видит по-"хамски»: подобное познается подобным. Гоголь видел «пошлость». Но он не «хамил». Потому у него трагедия. Никакого трагизма, ни малейшего, в творчестве Набокова нет. Откуда же ему взяться в этом хамском и пошлом мире? Набоков тоже в конце концов – «спекуляция на понижение». Беспримерное торжество, удача этого «хамства» – чего стоят отчим и мать Зины в «Даре» или Ширин. И полный крах, когда он, как говорят, «выводит положительные типы», то есть тех, кого он любит и с кем не «хамит». Отец, мать (и в «Даре», и в «Других берегах»), Зина, жена, сын. Уж такие они не как все, с такой тонкостью, с такой несводимостью ни к чему обычному, общему. Тут хамству противостоит мелкий «снобизм». Но горе в том, что это не природа Набокова, что и хамство, и снобизм он выбрал. И там, где их нет («Василий Иванович» и др.), там видно, с какой возможной, данной и заданной ему, полноты он «пал». И, упав, смеется и страшно доволен сам собой. Демоническое в искусстве: ложь, которая так подана, что выглядит, как правда, убеждает, как правда.

Поразительно, как люди, «интересующиеся духовной жизнью», – не любят Христа и Евангелие. И понятно, почему: там ничего не сказано о «духовной жизни», как они ее понимают и любят. Где это я читал, что именно о такой духовности притча Христа об очищенной клети, занимаемой еще худшими злыми духами? Грешник кается и обращается. Лжедуховный осужден на гибель: это и есть хула на Святого Духа. Как все это страшно! Я со всей силой ощущаю, что одна из главных опасностей всегда и всюду – псевдорелигия, псевдодуховность… Вообще «псевдо» (псевдобогословие, например…).

Кончил книгу о Победоносцеве: как все это страшно, как близко религия, «религиозные убеждения» – к демонизму. И как легко ею оправдать все что угодно. «Правота» Флоровского, «правота» Победоносцева. Это все та же «правота» – людей, никогда не усомнившихся в себе, правота гордыни, мелочности, страха.

Думал недавно: в сущности, наше время, наши «установки» знают четыре позиции, четыре типа отношения ко всему, четыре мироощущения. Это (слева направо) – радикал, либерал, консерватор и реакционер. Но что делать тому, кому одинаково противны, более того – глубоко омерзительны и узколобый фанатизм радикала, и бескостное всепонимание, всеприятие и поверхностность либерала, и глупость консерватора, и нравственная подлость реакционера?

Я глубоко убежден, что подлинное религиозное чувство абсолютно несовместимо ни с каким «украшением», ни с какими благочестивыми словесами. И когда христианство становится украшением, а не красотой, благочестием, а не верой, оно выдыхается.

Демонизм святости без любви Но святые есть всюду и везде – в любой религии, любой идеологии. Они как раз, в сущности, «ничего не доказывают». Христианство не может быть манихейством. Демонизм святости без любви, а именно к такой святости стремится современный «духовный» человек. От всего этого иногда страшное желание: быть свободным для жизни. А эта жизнь – жена и семья (времени нет), друзья (времени нет), природа (времени нет), культура (времени нет), и все это именно от Бога – дар, и к Богу – освящение, благодарность, путь, причастие… Жить так, чтобы каждый отрезок времени был полнотой (а не «суетой») и – потому что полнотой, тем самым – и молитвой, то есть связью, отнесенностью к Богу, прозрачностью для Бога, давшего нам жизнь, а не суету.

и личные амбиции. У всех без исключения! Под конец мне просто стало страшно: впечатление такое, что очень самолюбивые люди вслепую играют в какую-то азартную, опьяняющую их игру, завися в своих решениях от других таких же слепых людей, снабжающих их «информацией». Жажда власти и страх: больше ничего. Это мир, в котором мы живем. Панин в своей книге пишет о мобилизации «людей доброй воли». Но в том-то все и дело, что к власти приходят не они, а маньяки власти вроде де Голля (какая, в сущности, трагическая фигура!). Такая книга – вся о политических приемах, завтраках и интервью – куда страшнее, чем Кафка. Политически мир не продвинулся ни на шаг со времени Тамерлана и Чингисхана. И разница только в том, что современные чингисханы все время говорят в категориях «свободы», «справедливости», «мира», тогда как их предшественники честно говорили о власти и славе. И потому были гораздо «моральнее».

"Праведник мира против Третьего Рейха" (ссылка в комменте) Наследие Бонхёффера невозможно справедливо оценить, не зная о чудовищной капитуляции немецкой Церкви перед Гитлером. Как могли «преемники Лютера», величайшего проповедника Евангелия, дойти до такого позора? Причина как раз в том, что была утрачена истинная Весть, которую Бонхёффер называл «благодатью дорогой ценой». С одной стороны, Церковь погрязла в формализме. Люди приходили в воскресенье в храм и слышали, что Бог всех любит и все прощает, что вы ни творили бы – «дешевая благодать», говоря словами Бонхёффера. А с другой стороны – легализм, спасение через закон и добрые дела. Легализм предполагает, что Бог любит человека постольку, поскольку тот подтянулся и старается жить хорошей, дисциплинированной жизнью.

"Даровая благодать есть проповедь прощения без покаяния, крещение без послушания, причастие без раскаяния в грехах, прошение грехов без личной исповеди. " Дорогая благодать Даровая благодать — это смертельный враг нашей Церкви. Наша борьба идет ныне за дорогую благодать. Даровая благодать означает бросовое благодеяние, бросовое отпущение, бросовое утешение, бросовую святыню; она означает благодать как неисчерпаемую кладовую Церкви, откуда можно легкомысленно и бездумно черпать полными пригоршнями; благодать, лишенную цены, лишенную стоимости. Как если бы в том состояла сущность благодати, что она изначально уравнена, во всех временах. Но тщетно надеяться на вычисленные решения на все случаи жизни. Бесконечно велики издержки, бесконечно велики поэтому и возможности пользования и употребления. Чем была бы, однако, благодать, не являющаяся даровой?

Очень близкая к хасидизму концепция Лютеровский путь из монастыря назад, в мир, означал наиострейшее выступление, какое только было предпринято против мира со времен раннего христианства. Отказ, который давал миру монах, был детской игрой по сравнению с тем отказом, который мир получил от него в этом возвращении. И фронтальное наступление началось. Следовать Христу означает жить в самом мире. То, что трактовалось как подвиг добродетели в особых обстоятельствах, облегченных монастырской жизнью, стало необходимым и заповеданным для каждого христианина в миру. Совершенное послушание заповедям Христа должно было осуществляться в ежедневных трудах. При этом непредвиденным образом углублялся конфликт между жизнью христианина и жизнью мира. Христианин, так сказать, взялся миру за бока. И это был рукопашный бой.

Бонхёффер гениален. Вот ответ: "дешевая благодать", она же халява. До 1988 года у нас был иудаизм, у нас была тшува за который надо было дорого платить. Слова Бонхеффера, что цена этой благодати была жизнь - отнюдь не преувеличение. А потом приехали "шлухим", и наступило время "дешевой благодати". И мы купились, я лично купился - на эту дешевую благодать. Точнее не скажешь. Ребе был великим из великих. Но его учение превратилось - у очень многих - в "дешевую благодать". * Когда я только приехал в Израиль в 2005 - я услышал от Моше Довида Коэна замечательную фразу: "за заповеди надо платить". Для меня это было новостью. Я уже успел привыкнуть, что иудаизм это дешево, это халява. Оказывается нет. Оказывается есть "платная" версия иудаизма тоже. Это внушает надежду.

Я как понятно, не силен в христианском богословии, и что означает "следовать" мне тоже не очень понятно. Но идея вполне ясна. Я как то слышал одного старого хасида, который объяснял что означает "иткашрут к Ребе". Так он перевел на идиш "фолгн", "следовать". Если это смысл - то это очень близко к хасидизму * Обесцененная благодать неминуемо немилосердна и к лучшим из нас — к каждому лично. Она не открывала нам путь ко Христу, но закрывала. Она звала нас не к следованию Христу, но к непослушанию. Или же, быть может, это не было так уж жестоко и бессердечно, если там, где мы однажды услышали призыв следовать Христу как благодатный призыв, где мы, может быть, однажды совершив первые шаги в воспитании послушания заповеди, уже были атакованы словом о дешевой благодати? Могли ли мы расслышать это слово иначе, нежели когда оно попалось на нашем пути, призывая нас к предельной мирской трезвости, чтобы задушить в нас радость следования Христу, — со ссылкой, что пусть все будет только нашим самовольно выбранным путем, тратой сил, тяготами и воспитанием, которое ненужно, а то и опасно? — ибо оно в благодати уже все приготавливает и осуществляет! Тлеющий фитиль был бессердечно погашен. Обращаться так к человеку было бессердечно, поскольку он, запутанный таким дешевым предложением, должен был бросить свой путь, путь, к которому его зовет Христос, — поскольку он ухватился за дешевую благодать, каковая навсегда заказывает ему познание драгоценной благодати. И нельзя было прийти ни к чему другому, нежели к тому, что обманутый слабый человек однажды стремительно кинулся в удел дешевой благодати, потеряв на деле волю к послушанию, к следованию Христу. Слово о даровой благодати погубило больше христиан, чем заповедь трудиться.

Чистый хасидут. Иткашрут к Ребе означает "следовать". Я не понимаю всех теологических выкладок но эта идея здесь очевидна. Ну и конечно блестящая трактовка известного эпизода с Элишей и пророком Элиягу: там тоже "следуй за мной". Оказывается это принципиально. Вопрос, что это означает сейчас. Есть ли сегодня "цадик", за которым можно "следовать" не задавая вопросов? И если нет - то что это значит? * Следование Христу есть связь со Христом; поскольку есть Христос, должно быть и следование Ему. Идея о Христе, ученая система, всеобщее религиозное сознание благодати или прощения грехов не делают следование Христу необходимым, ведь они исключают себя из истины, будучи враждебными к следованию. К идее приходят в силу познания, воодушевления, а быть может, и осуществления ее, но никак не в силу личного послушного следования Христу. Христианство без живого Иисуса Христа неизбежно остается христианством без следования; христианство же без следования всегда есть христианство без Иисуса Христа, оно всего лишь идея, миф. Христианство, в котором есть только Бог-Отец, но нет Христа, Сына живого, оно отменяет следование. Здесь остается разве лишь доверие к Богу, но не следование. Поскольку Сын Божий был Человек, поскольку Он Спаситель, следование Ему есть единственно правильное отношение к Нему. Следование связано со Спасителем, и где правильно сказано о следовании, там сказано о Спасителе нашем Иисусе Христе,

«Ступай не по твоему разумению, но выше твоего разумения; сойди в неразумение, и я дам тебе разумение. Неразумение — вот правильное разумение; не знать, куда идешь, это знать наверняка, куда ты идешь. Мое разумение делает тебя совсем неразумеющим. Так пошло от Авраама, с его родины, и не ведалось, куда. Он отдал себя моему знанию, бросив свое знание, и пришел верным путем к верному завершению. Смотри, это крестный путь, которого ты можешь и не найти, но я должен вести тебя, как слепого; притом не ты, человек и тварь, но я, я сам, через мой дух и слово, хочу, наставить тебя на путь истинный, и ты внутренне преобразишься. Не труды, которые ты желал бы избрать, не страдания, которые желал бы придумать, — но вот это причитается тебе вопреки твоему выбору, мыслям и страстям, и следуй, я зову, будь учеником, уже время, учитель твой явился» (Лютер).

Кто устоит? Грандиозный маскарад зла смешал все этические понятия. То, что зло является под видом света, благодеяния, исторической необходимости, социальной справедливости, вконец запутывает тех, кто исходит из унаследованного комплекса этических понятий; для христианина же, опирающегося на Библию, это подтверждает бесконечное коварство зла. Не вызывает сомнений поражение «разумных», с лучшими намерениями и наивным непониманием действительности пребывающих в уверенности, что толикой разума они способны вправить вывихнутый сустав. Близорукие, они хотят отдать справедливость всем сторонам и, ничего не достигнув, гибнут между молотом и наковальней противоборствующих сил. Разочарованные неразумностью мира, понимая, что обречены на бесплодие, они с тоской отходят в сторону или без сопротивления делаются добычей сильнейшего.

Блестящий комментарий на Нагорную проповедь Совершенно удивительные слова о "нищих духом" В психологическом плане у меня это ассоциируется с "самостью" Юнга, или с "сущностью души" хасидизма. Еще возможная ассоциация - благословения и проклятия на горе Сеир и горе Эйваль * «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Во всем ученики имеют нужду. Они совершенно «нищие» (Лк 6:20). Ни безопасности, ни имения, которое можно назвать своим, ни куска земли, который можно назвать своей родиной, ни земного сообщества, к которому всецело полагается принадлежать. Но нет и никакой собственной духовной силы, опыта, познаний, основываясь на коих, они могли бы сами себя призвать, чтобы утешиться ими. Ради Него они оставили всё. Когда они последовали за Ним, они потеряли даже самих себя и вдобавок все, что могло бы делать их богатыми. Теперь они нищи, так неопытны, так безрассудны, что ни на что больше не могут надеяться, кроме как на Того, Кто призвал их. Но Иисус ведь знает и других, представителей и проповедников народной религии, в силе и уважении, крепко стоящих на земле, неотторжимо укоренившихся в народности, духе времени и народного благочестия. Но Он говорит не им, а только Своим ученикам: Блаженны, — ибо их есть Царство Небесное. Для них, живущих ради Иисуса в совершенном отречении и нужде, — и есть Царство Небесное. Среди нищеты — они наследники Царства Небесного. Их сокровище укрыто глубоко, оно — у Креста. Им обещано Царство Небесное и явлена слава, и это им уже даровано в совершенной нищете Креста.

Бонхеффер. Впечатление от встречи с папой римским До окончания семестра Бонхёфферу удалось каким-то образом получить аудиенцию у Папы. ... Суббота, аудиенция у Папы. Крушение великих надежд. Все совершенно безлично, холодно. Папа не произвел на меня ни малейшего впечатления. В нем нет ничего от первосвященника. Отсутствует величие, вообще что-либо выдающееся. Как печально, что все выглядит именно так!92

Дитрих говорил на тему, ставшую для него на всю жизнь ключевой: о земном аспекте христианской веры, о полноте воплощения, не допускающей гностических и дуалистических идей о превосходстве души или духа над телом. «Господу нужны люди, – говорил он, – а не призраки, бегущие от мира». «Во всей мировой истории, – утверждал он, – есть только один действительно важный момент – настоящее… Если взыскуете вечности, служите времени». Это уже предвестие тех слов, что он многие годы спустя напишет из тюрьмы невесте: «Наш брак должен прозвучать как «Да» Божьей земле. Он укрепит нашу решимость делать, достигать чего-то на земле. Боюсь, что христиане, стоящие в этом мире лишь на одной ноге, останутся с поджатой ногой и в раю». В другом письме невесте он повторит: «Человек создан из глины земной, а не из воздуха и мыслей»124.

С присущим ему красноречием Бонхёффер развивал идею, напоминающую основные положения трактата Льюиса «Просто христианство»: он говорил о том, что кто-то восхищается Христом исходя из своих этических убеждений и объявляет Его моральным гением, великим учителем этики, кого-то Он устраивает эстетически, для кого-то Его смерть – героическая жертва во имя убеждений, вот только всерьез Его никто не воспринимает, то есть никто не строит свою жизнь в соответствии с призывом проповедовать Откровение Божие и быть этим откровением. Человек сохраняет дистанцию между собой и словом Христа, избегает настоящей встречи с Ним.

Сегодня я столкнулся с уникальным случаем в моей пастырской работе, о чем мне хочется вкратце сообщить тебе, ибо при всей своей простоте эта история заставила меня призадуматься. В 11 утра в дверь постучали, явился десятилетний мальчик передать мне какую-то посылку от родителей. С мальчиком, который обычно был весел, как жаворонок, что-то явно случилось, и довольно скоро я узнал, что именно: малыш разрыдался и среди его сумбурных восклицаний я сумел разобрать лишь слова: «Herr Wolf ist tot [21] », «Герр Вольф умер». Но кто же это такой? Оказалось, только что погибла его молодая немецкая овчарка, прохворавшая перед тем целую неделю. Я усадил мальчика к себе на колени, и тот, безутешно всхлипывая, рассказал мне о смерти собаки – для него это был ужасный удар. Он все время играл со своим псом, по утрам Вольф подходил к его постели и будил хозяина – и вот он умер.

А вот это из Мартина Лютера... Будь я евреем, при виде глупцов и негодяев, которые правят и проповедуют христианскую веру, я бы предпочел стать боровом, нежели христианином. Мартин Лютер (там же) В начале своей деятельности Лютер относился к евреям с удивительной по тем временам терпимостью. Его возмущало отношение христиан к евреям, и в 1519 году он во всеуслышание задал вопрос, с какой стати евреям соглашаться на обращение в христианство, если «мы обращаемся с ними столь жестоко и враждебно и своим поведением напоминаем скорее диких животных, чем христиан?» Четыре года спустя в трактате «О том, что Иисус Христос родился евреем» он писал:

Прекрасно. А в синагогах иначе? Я начинаю понимать рава Гинзбурга, с какими "мельницами" он борется. * Ситуация в церкви мало чем отличается. Проповедь сведена к необязательному комментарию на события, освещаемые газетами. За все время моего здесь пребывания я слышал лишь одну проповедь, хотя бы отчасти напоминающую декларацию веры, и проповедником был негр (в целом я нахожу все больше религиозной убедительности и оригинальности у негров). Перед лицом этих фактов я постоянно задаюсь вопросом, можно ли тут вообще говорить о христианстве… Бессмысленно ожидать плодов там, где перестали проповедовать Слово? Но что же в таком случае сделается с христианством как таковым? 148

Бонхёффер уже в тот год разрабатывал те идеи, которые он будет проповедовать в подпольных семинариях Исповеднической церкви. Медитация на стихи Библии и пение уже стали для него неотъемлемой частью богословского образования. Он также постоянно размышлял о Воплощении и о том, что Господь сотворил нас не бестелесными духами, но людьми из плоти и крови, и пришел к мысли, что христианская жизнь строится по определенному образцу. Иисус не только делился идеями, правилами, принципами жизни – Он жил среди своих учеников и таким образом показывал им, как надо жить, какую жизнь предназначил для нас Бог. Эта жизнь не сводилась к чисто духовной или интеллектуальной, она была чем-то большим, она многое вмещала в себя. Бонхёффер старался выстроить такую христианскую жизнь для своих учеников. Он уверился в том, что быть христианином значит жить вместе с христианами.

Прежде всего я должен со всей простотой признаться: я верю, что одна только Библия дает ответы на все наши вопросы и что нам нужно лишь постоянно и капельку смиренно просить, чтобы принять этот ответ. Нельзя просто читать Библию, как обычную книжку, нужно вникать в нее, чтобы она раскрылась. Мы получим ответ на главный вопрос, только если будем надеяться его получить. Через посредство Библии с нами разговаривает Бог, а о Боге нельзя попросту думать своими силами, нужно искать Его – только когда мы обращаемся к Нему, Он отвечает нам. То есть Библию можно, конечно, читать как книгу, изучать методом критического анализа текста и так далее – против этого мало что можно возразить, вот только подобный метод не раскроет нам сердце Библии, он затронет лишь поверхность. Мы бы не смогли понять слова близкого человека, если б принялись их анализировать. Надо просто выслушать их и принять, чтобы они остались у нас на уме, продолжали звучать еще много дней – просто потому, что мы любим этого человека и, как Мария, «положим это на сердце своем», чтобы эти слова постепенно все полнее раскрывали нам человека, сказавшего их. Так должно быть и со словами Библии: если мы отважимся принять их как слова, обращенные к нам Богом, который любит нас и не хочет оставить нас без ответов на наши вопросы, тогда и только тогда мы научимся радоваться Библии…