"Община". Рав Й.Д.Соловейчик (продолжение)
3 Давайте продвинемся теперь в исследовании вопроса взаимоотношения индивидуума и общины. Что означает одиночество? Одиночество не означает физическое расстояние, но сущностное-экзистенциальное удаление, или даже сущностно-экзистенциальное отчуждение между Я и Ты, даже если физически Я и Ты находятся рядом друг с другом. Представим себе, что есть двое, любящие друг друга. Молодой красивый муж и молодая прекрасная женщина, бесконечно преданные друг другу. Они разделяют вместе радость и горе. Вдруг, не дай Б-г, происходит несчастье: Один из двух супругов заболевает. Врачебный прогноз не оставляет места для оптимизма. Что происходит в такой ситуации? Сначала здоровый супруг находится в шоке. Он не могут представить в своем воображение жизнь без зла, которое присутствует во всех обстоятельствах радости и страха. Он – или она – погружаются в жестокое и горькое отчаяние. Его – или ее – душевное равновесие – временно нарушается, он(а) находится на грани безумия. Жизнь превращается в отвратительный, мерзкий и ужасный абсурд. Однако проходит какое-то время, и, когда разум начинает постепенно воспринимать жестокий прогноз, начинается безжалостный процесс отчуждения. Больной и его супруг начинают отдаляться друг от друга, и этот процесс отдаления и отчуждения достигает страшных размеров. Любовь превращается в безразличие, а безразличие - в ненависть. Когда-то любивший супруг начинает ненавидеть сам факт, то он должен находиться в одной комнате с больным. Он полон гнева на больного, продолжающего жить. Сущностное отдаление между когда-то любимыми друзьями достигает умопомрачительных масштабов . 4 Я попытался нарисовать картину экзистенциальной отчужденности в жестоких и тяжелых словах, рисующих невозможную ситуацию, когда любовь превращается в страх, в истерическую безысходность и в животную жестокость. Однако, даже в обычных обстоятельствах мы можем встретить экзистенциальную отдаленность и отчужденность. Я осмелюсь сказать, что в ежедневной жизни степень отчужденности и экзистенциальной отдаленности находится в прямой пропорции к глубине эмоциональной близости и ее силе. Чем глубже чувство самоотверженности и любви, тем больше будет разочарование и отчуждение. В любом чувстве любви есть момент отчуждения; чем сильнее любовь, тем сильнее будет этот момент отчуждения. Молодая мать, пьяная от любви к своей розовощекой девочке, и к своему молодому мужу, просыпается от крика своей дорогой дочери в два часа ночи. Уставшая, измотанная мать пытается успокоить дочь, чтобы она заснула. Муж не двигается с места. Мать удивлена: спит он или нет? Терпение молодой матери, несущей в одиночку эту ношу, приходит конец, и она горько шепчет: что вы двое хотите от меня? Почему вы не любите меня? В какой-то момент она отталкивает и дочь и мужа вместе. На какой-то момент между ними разделяет экзистенциальная стена. Вопрос – права ли молодая мать в своем секундном протесте против института брака, не важен здесь для нас. Для нас важен факт, что на какой-то момент мать отдаляется от совместного существования в экзистенциальное отдаление и одиночество. На какой-то момент она осознает свое одиночество, несмотря на свое счастливое супружество. На долю секунды она отождествляет себя с тем мужчиной или женщиной, которые были сотворены каждый отдельно друг от друга в тот таинственный шестой день творения. Понятно, что в распоряжении психологии есть богатый запас слов, и множество сценариев в теории поведения в ситуациях, подобных этой. Но иудаизм, в противоположность этому, не заинтересован в поведенческих стереотипах, а в экзистенциальном опыте. С экзистенциальной точки зрения, иногда человек ощущает свое одиночество, и чувствует, что все разговоры о коллективе и общине - не больше, чем самообман.