Чрезмерная суета вокруг «Бастиона» начала меня беспокоить. Менаше Талми, игравший роль хозяина квартиры, то и дело выходил за покупками, чтобы снабжать едой «постояльцев» и оперативников, которые собирались для совещаний. Они приходили туда по вечерам подвести итоги дня и согласовать график на завтра. Да я и сам бывал там слишком часто, встречался с Габи, Эудом, Кенетом, Менаше и остальными. Но кроме нас в «Бастион» то и дело приходили те, кто нуждался в техническом совете или инструменте, либо в картах и списках, которые мы держали здесь, опасаясь обысков в отелях или просто случайной пропажи.
Чем меньше времени оставалось до начала операции, тем острее я чувствовал, что мы непозволительно рискуем этой явочной квартирой. Если бы в те дни кто-нибудь поинтересовался, чем занимаются господа туристы, то заподозрил бы неладное: Зеев и Шалом обросли таким количеством инструментов и прочих атрибутов ремесла, что скрыть их стало невозможно. А устрой полиция обыск в то время, когда Зеев и Шалом занимались делом или когда мы заседали, разложив на столе карты и списки, наше положение было бы незавидным.
Я решил уменьшить число визитов в «Бастион» и перенести часть работы в другие дома, арендованные нами.
В субботу, 7 мая мы не патрулировали район цели и вечером собрались в «Бастионе». Я попросил заезжать сюда только в самых неотложных случаях. Совещание будем проводить в «Дороне».
Еще раз проверили свою готовность и определили срок операции – 10 мая.
Итак, ужесточив конспирацию, мы разработали систему встреч в кафе и ресторанчиках. Я ходил по городу, главным образом в центре, и отмечал про себя подходящие места встреч. Названия и адреса кафе и ресторанов я занес в особый график, расписанный по часам – с утра до ночи, и вручил командирам групп и тем работникам, которые выполняли самостоятельные задания, так что все они знали, где и когда можно встретить меня, где и когда они могут увидеть друг друга в течение дня.
Согласно новому порядку, я сидел первые тридцать минут каждого часа в определенном кафе, а в ресторанах задерживался на целый час. Свободные тридцать минут уходили на перемену места. Если свидание затягивалось, я пользовался такси, чтобы вовремя попасть в другое место встречи.
Я специально выбирал кафе, расположенные друг от друга в тридцати минутах ходьбы, чтобы в случае чего оторваться от «хвоста». Каждое место свиданий использовали только один раз, и лишь в редчайших случаях мы позволяли себе встретиться дважды в одном кафе или ресторанчике.
Кафе в Аргентине – это нечто вроде учреждения. В каждом квартале есть свое кафе, которое похоже и непохоже на все остальные, но в каждом обязательно есть стойка, а за ней – полки с горячительным и зеркало во всю стену. Мебель, как правило, старинная, темная. Аргентинцы просиживают в кафе часами – попивают малыми глотками свой кофе, беседуя с друзьями и знакомыми. Так что наши встречи не привлекали внимания, даже если вокруг столика собиралось по нескольку человек.
Во многих кафе Буэнос-Айреса помещение перегорожено матовым стеклом. Меньшая часть зала – «фамилиарес» – предназначена для семейных встреч. Сюда приходят родители с детьми, парочки и дамы, которых не сопровождают мужчины. В отличие от одиноких женщин, мужчины без дам не ходят в «фамилиарес».
Я понял это с некоторым опозданием. В поисках тихого уголка и свободного столика я, естественно, отправлялся за перегородку – туда, где почти всегда безлюдно, тогда как общая половина бушевала. Мне, правда, казалось, что официанты и публика как-то странно смотрят на меня, но я объяснял это любопытством, неизбежно вызываемым новым лицом.
При всем том, что я нарушал принятые правила, никто мне ничего не сказал. Аргентинцы понимали, что я иностранец и просто не знаю здешних обычаев.
Подготовку «Дорона» начали 8 мая. Зеев перебрался сюда еще накануне ночью, прихватив с собой часть инвентаря и рабочий инструмент. В доме он строил тайник, чтобы в случае полицейского обыска укрыть пленника. В его распоряжении были ограниченные средства, а время поджимало; помимо всего прочего, постоянно тревожило, как бы в дом не наведался сторож-садовник, желая помочь квартирантам. Под разными предлогами и с разными поручениями мы отсылали сторожа подальше, но ведь и здесь надо было знать меру. Другая сложность – незаметно для постороннего глаза сломать стены и мебель, да еще звукоизолировать тайник. Зеев нашел остроумное решение. Впрочем, старался он и для себя: в случае обыска он должен был укрыться в тайнике вместе с пленником.
После обеда Эуд, Габи, Кенет и Эли, каждый в своей машине, поехали в «Дорон». Все собрались, а Эли все не было. Мы уже начали тревожиться. Эуд объехал все дороги вокруг «Дорона», но пропавшего не нашел. Вскоре Эли все-таки появился и рассказал о своих приключениях: по дороге устроили полицейский заслон, задерживали все машины и обыскивали. На проверке он потерял полчаса.
Вечером, когда в «Дороне» собрались все участники, устроили совещание и выработали два альтернативных плана.
План «А» предусматривал, что первая автомашина будет поджидать Клемента на улице Гарибальди, примерно в двадцати метрах от шоссе №202. Вторая, конвойная, будет стоять на шоссе в тридцати метрах от угла улицы Гарибальди, по направлению в сторону Банкалери. Эта машина повернет к улице и ослепит фарами Клемента и всех, кто окажется в этот момент на шоссе. В случае осложнений люди из второй машины придут на помощь товарищам из первой. Когда Клемента схватят, вторая машина поедет следом за первой.
План «Б» предусматривал, что первая машина будет стоять на улице Гарибальди, развернутая в сторону шоссе №202, а вторая – на шоссе, по направлению к Сан-Фернандо, позади киоска, на расстоянии, позволяющем видеть друг друга, Экипаж второй машины подаст сигнал фонариками, когда Клемент сойдет с автобуса и пойдет по шоссе. В тот же миг первая машина медленно тронется, чтобы поравняться с Клементом на улице Гарибальди. Тогда из машины выскочат оперативники и втолкнут в нее Клемента. И в этом случае фары второй машины будут ослеплять водителей, которые окажутся в тот час на шоссе. Затем вторая машина поедет следом за первой.
Оба плана предусматривали инсценировку аварий, чтобы объяснить остановку автомобилей.
На том же совещании выработали три плана эвакуации:
1. Отъезд в сторону Буэнос-Айреса по шоссе №202, по направлению к шоссе №197 и «Тире».
2. Отъезд в сторону Банкалери по шоссе №202 к «Тире».
З. Отъезд по шоссе №202 в сторону Сан-Фернандо, затем в Буэнос-Айрес и «Дорон».
Если возникнут осложнения, то поедем в запасной дом «Рамим». Это самая короткая дорога, по которой можно уйти от погони.
В то воскресенье Габи, Эуд, Эли, Зеев и врач тренировались: инсценировали захват человека, который сопротивляется, и вырабатывали оптимальные приемы, чтобы не причинить вреда тому, кого «берут». Габи требовал от парней многократно повторять нападение, пока темпы и приемы не показались ему удовлетворительными.
Вечером состоялся общий инструктаж и генеральная репетиция. Еще раз обсудили сценарий, еще раз проверили все пути к отступлению на случай чрезвычайных обстоятельств. И тут выяснилось, что оперативники считают полезным отложить захват на один день – то есть на 11 мая: оказывается, не хватает кое-каких мелочей, так что вряд ли удастся полностью приготовиться до 11-го. Но все это было второстепенным. Главная же причина отсрочки крылась в том, что люди устали.
На том совещании члены группы были вынуждены признать, что «Дорон» непригоден для роли тайника: сторожа так и не удалось убрать. До последней минуты они надеялись, что найдут способ как-то отделаться от него. Но теперь стало ясно, что он не уйдет из дома. Большое расстояние от дома Клемента до «Дорона» – лишний риск. В этом смысле «Тира» нас устраивала больше.
Эти решения группы захвата требовали моей санкции, и мне сообщили о них утром 9 мая. Встреча состоялась в «Молино» – одном из больших кафе города. Здесь в 10 утра я угощал кофе Габи, Эуда и Кенета. Когда они стали приводить доводы в пользу отсрочки, я сказал, что мне достаточно и одной причины – их усталости, но не мог скрыть огорчения. Они знали мой принцип: если все готово, нельзя откладывать ни на один час, ибо удобный момент может не повториться. Но в данном случае усталость людей отметала все прочие соображения, и не только потому, что надо было считаться со здоровьем оперативников. Обессилевшие люди могли не выдержать в критический момент и провалить операцию.
Поэтому я согласился перенести операцию на 11 мая, а роль первого тайника отвести «Тире».
Теперь, после окончательного решения, началась новая гонка. Необходимо было оборудовать в «Тире» тайник, перевезти сюда оборудование из «Дорона». На поездки же от виллы к вилле уходило время. Зеев принялся за новое поручение с неослабевающей энергией. В «Тире» куда сложнее развернуться, зато здесь можно было работать без опаски. Внезапно всплыло новое препятствие: во втором автомобиле обнаружились крупные неполадки. Пришлось срочно ставить его в гараж и менять коробку скоростей. Заодно поменяли и все скаты. Зеев пристроил в обеих машинах оперативный инвентарь. После обеда Габи и доктор обследовали пути подъезда к «Тире» со стороны района действий.
К вечеру Габи, Эуд и врач поехали в Сан-Фернандо, чтобы увидеть Клемента в десятый раз, но дороги были запружены транспортом, и наши парни опоздали.
Тем временем Эуд объехал район Сан-Мигель и нашел дорогу, соединяющую шоссе №197 с «Тирой». Это открытие могло нам сильно помочь во время эвакуации.
Поздним вечером все участники оперативной группы собрались в «Рамиме», чтобы получить от меня последние указания. Мы собрались здесь потому, что с той поры, как было решено воспользоваться «Тирой» в качестве укрытия, я не хотел, чтобы в районе этой виллы было замечено усиленное движение.
В тот вечер я решил углубиться в историю и говорил о том, что предстоит поймать одного из главных нацистских палачей, укрывшегося от правосудия. Он предстанет перед судом народа, шесть миллионов сынов и дочерей которого были уничтожены машиной смерти, которой управлял Эйхман. Впервые в истории палача еврейского народа будут судить сами евреи, и мир услышит полный отчет о злодеяниях нацистов. На пороге этой исторической и юридической миссии мы невольно вынуждены прибегнуть к силе и нарушить прерогативы дружественной страны, хотя вовсе не желаем осложнять отношения с Аргентиной или умалять ее суверенитет. Но иного пути нет.
Предусмотрели действия и на случай провала. Если Эйхман окажется в наших руках, мы должны сделать все, чтобы он не сбежал, пусть даже это повлечет за собой арест одного или нескольких наших работников. Их версия такова: они – израильтяне и действовали по собственной инициативе, намереваясь передать военного преступника правосудию.
Остальные члены группы должны немедленно уехать поездом в глубь страны или в соседние государства. То же самое следует предпринять, если операция сорвется до того, как Эйхман окажется в наших руках, или его отобьют у нас силой. Во всяком случае, каждый должен продумать путь эвакуации из Аргентины. Обыски начнутся прежде всего в Буэнос-Айресе – в отелях и в аэропорту, и в первые часы погони искать в поездах не станут.
Я не сомневался, что все эти указания излишни. Мы подробно спланировали дело, учли малейшие детали. Итогом его могла быть только удача.
Накануне операции мы арендовали еще несколько домов и квартир. Просторный дом неподалеку от виллы «Тира» мог бы служить тюрьмой для пленника, если бы не чета слуг, обслуживающих дом. Но «Тира» наверняка окажется тесной для всех, и потому желательно иметь поблизости еще одно «общежитие». Этот дом мы назвали «Элазар».
Помимо «Бастиона» и «Рамима» мы сняли еще две городские квартиры – сменные убежища, чтобы не задерживаться слишком долго в «Бастионе», если придется застрять в Аргентине. Новые явочные квартиры назвали «Моледет» и «Кохелет». В итоге к началу операции в нашем распоряжении было семь тайников – домов и квартир.
Утром 10 мая Ицхак въехал в «Тиру» как официальный съемщик. Он представился иностранцем, который приехал в Аргентину по делам и решил некоторое время отдохнуть, пользуясь гостеприимством Буэнос-Айреса. Он намекнул, не вдаваясь в подробности, что собирается привезти на виллу даму.
Я дал указание всем покинуть отели и перебраться нa явочные квартиры. На то было несколько причин. Во-первых, служащие отелей наверняка уже обратили внимание на необычный распорядок дня наших людей. Во-вторых, важно выехать из гостиниц до начала операции, чтоб полиция не могла напасть на их следы. А сделать это будет просто: достаточно составить списки жильцов, в спешке покинувших свои номера в день исчезновения Эйхмана. Тут-то работники отелей и припомнят «странности» этих людей.
С 9 на 10 мая Габи, Эуд и Эзра перебрались в «Рамим», а назавтра в «Тиру» переехали Зеев, Эзра и врач. Эуд и Кенет поселились в «Элазаре», а Менаше Талми и Налом Дани по-прежнему квартировали в «Бастионе». Мы решили, что Габи переедет из «Рамима» в «Тиру» 11 мая.
С Кедемом и Лазаром я встречался каждый день. В одну из таких встреч они доложили мне, что придется срочно искать новое место стоянки для нашего специального самолета. Вопрос о летном поле частной авиакомпании сошел с повестки дня, когда в одно прекрасное утро Лазар и Кедем увидели, что аэродром окружен кордоном солдат.
Лазар предложил поставить нашу машину на другой стороне летного поля в полукилометре от здания аэропорта – на территории национальной авиакомпании Аргентины. В этой части аэродрома по ночам дежурило немного охранников. Сюда можно было подъехать со стороны шоссе, пересекая «обжитую» часть летного поля обнесенную оградой. Лазар сумел договориться о новом месте стоянки нашего самолета, не вызвав лишних вопросов.
Теперь, когда Лазар вошел в курс дела, Кедему надо было возвращаться домой, чтобы на месте «продирижировать» приготовлениями к специальному полету и проследить за погрузкой нашего особого багажа. Раньше мы договаривались, что Кедем вылетит 10 мая, в день захвата Эйхмана. Теперь мы перенесли операцию на 11, и Кедем, соответственно, вылетел днем позже намеченного. Но никто не должен был заподозрить Кедема в причастности к операции, поэтому я посоветовал ему 11 мая, начиная с полудня и до часа отлета, попадаться на глаза возможно большему числу людей, тем самым обеспечивая себе надежное алиби.
Наступило 10 мая. Большинство наших уже находились в «Тире» и готовились к возможной длительной осаде. Ицхак, выступавший в роли хозяина дома, отправился в город закупать продовольствие и обогревательные печи. На обратном пути, достаточно далеко от дома, его машина столкнулась с другой. Обе машины сильно пострадали, но к счастью, Ицхак и другой шофер отделались легким испугом. Чтобы избежать вмешательства полиции, Ицхак взял всю вину на себя и, не возражая, уплатил сполна наличными за ущерб, причиненный владельцу другого автомобиля. В «Тиру» он добрался уже без машины и без покупок. На место аварии поехали Эли и Эуд, перегрузили товары, вызвали тягач и вернули пострадавший автомобиль в пункт проката.
К вечеру Эуд и Габи отправились в сторону Сан-Фернандо изучать пути отступления на случай погони. Они намеревались завершить свой маршрут вблизи дома Клемента. Боясь опоздать, они решили приехать на месте заблаговременно, но по пути в Сан-Фернандо увидели на улице толпу. На мостовой лежал раненый – жертва столкновения мотороллера и автомашины. Не успели Эуд и Габи подъехать, как дверцы их автомобиля раскрыли, внесли в машину пострадавшего и потребовали тут же отвезти его в больницу. Возвращаться из больницы и ждать Клемента уже не имело смысла – он давно был дома.
Несостоявшаяся встреча сильно огорчила ребят. Ведь в воскресенье за Клементом не наблюдали, в понедельник они опоздали, а сегодня история с аварией сорвала наблюдение. Можно ли в таком случае начинать операцию, если уже четыре дня подряд за Эйхманом не наблюдали?!
Удрученные, пришли они в кафе на свидание со мной. Мы проанализировали обстановку: девять раз подряд по рабочим дням мы видели Клемента, возвращавшегося из города в одно и то же время. Наверняка за последние два дня не произошло ничего, что могло бы изменить его распорядок. Если мы и не видели его, то только потому, что опаздывали.
Я решительно отклонил предложение перенести операцию еще на один день. Для этого, на мой взгляд, не было достаточно веских причин, а риск возрастал. И я распорядился провести операцию в намеченный срок – 11 мая. Лица Габи и Эуда просветлели.
В последнюю минуту к нам присоединилась Дина Рон. 6 мая после обеда Анкор позвонил ей домой и попросил зайти к нему. В бюро Анкора Дина встретила человека, который организовывал путешествие наших людей.
– Значит, едешь? – спросил тот.
– Я еще ничего об этом не знаю.
Тут к ним подошла Мирьям Савион и спросила Дину:
– Ты готова к поездке за границу?
– Да.
– Исэр прислал телеграмму. Он хочет, чтобы ты немедленно вылетела.
– Хорошо.
– Ты не спрашиваешь, куда?
– Может быть, туда, где я была недавно.
– Нет. В Южную Америку.
– О'кей. А что сказать дома?
Они решили, что лучшая версия – международный конгресс, благо таковой начинался именно в те дни.
Через два дня Дина узнала, что она должна быть в Буэнос-Айресе самое позднее 10 мая, во вторник вечером. Весь ее полет состоял из опозданий, так что в Буэнос-Айрес Дина прибыла, когда мы не знали уже, что и думать. Она прибыла 11-го ночью, а попытавшись заказать номер в отеле, названном ей в Израиле, узнала, что все места заняты. Пришлось перебираться в другую гостиницу.