Наш святой Храм, Бейт Га-Микдаш, был разрушен, когда войска нечестивого Тита захватили Ерушалаим[1]. Римляне думали, что если разрушить дворец Царя, то евреи, халила, забудут о Нем, о Его приказах, и начнут, волей-неволей, выполнять приказы тех, кто ими правит.
Но вышло не так. В плену, в унижении, в изгнании евреи продолжали выполнять заповеди Торы. Они приходили в Ерушалаим, где после разрушения Храма осталась только Западная стена, Котел Маарави. Там они молились и плакали, прося Гашема[2] собрать свой народ и построить новый Храм.
Римляне решили, что все дело в этой стене. Надо докончить разрушение, и тогда евреи все забудут... Они стали ломать стену, но она была сложена из огромных каменных плит и не ломалась. Они стали палить ее огнем — ничего не вышло. И тогда в чью-то грязную голову пришел план утопить ее в мусоре. Был отдан приказ всем неевреям, жившим в Ерушалаиме, выбрасывать мусор только у этой стены. Год за годом куча отбросов росла. Через какое-то время стена оказалась засыпанной ими...
Спустя много лет пришел в город еврей из далекой земли, чтобы излить перед Гашемом душу в молитве, чтобы прикоснуться губами в Западной стене. Он бродил по городу и не мог ее найти. Единоверцев в Ерушалаиме жило тогда очень мало, а арабы в ответ на его вопрос пожимали плечами. Зачем им было помнить, где стояла Стена?
Однажды странник увидел огромный холм мусора. Пожилая египтянка шла к нему, волоча тяжелую корзину, и то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть.
— Откуда ты, и что несешь? — спросил еврей.
— Я живу в соседней деревне, а сюда пришла, чтобы выбросить мусор.
— Неужели в твоей деревне нет места, где можно выбросить мусор?!
— Сразу видно, что ты нездешний... Когда-то здесь стояла стена, которую евреи считали святыней. Начальство приказало выбрасывать мусор только здесь и даже платило за это деньги. Теперь мы не получаем ни гроша,
но все равно приходится таскать мусор сюда, раз уж есть такой обычай...
Сказав это, старуха высыпала корзину и поплелась прочь. Странник стоял, оцепенев. По его лицу текли слезы. «Я не сойду с этого места, пока не придумаю, как очистить Стену от грязи», — прошептал он.
И он придумал. Возвращаясь в город, он шептал встречным, что по слухам под холмом зарыт клад. Раздобыв лопату и корзину, он снова вернулся к холму и начал копать. Наполнив корзину мусором, он относил ее к соседнему оврагу и там высыпал. Это видели все. А вот то, что роясь в грязи, еврей незаметно вынимает из кошелька золотые монеты и вдавливает их в землю, людям просто не могли прийти в голову. Вскоре несколько гоев тоже пришли к холму с корзинками и лопатами. Просеяв мусор, они сносили его в овраг. Вдруг кто-то из них нашел монету, потом еще одну. Раздался крик:
— Золото!
Назавтра к холму пришло полгорода. То один, то другой находил золотую монету. Этого было достаточно, чтобы все копали в поте лица. И вот из груды отбросов показались первые камни Стены... Когда стемнело, и никто не мог его видеть, странник прижался к Стене и, плача, стал целовать святые камни. А уходя, он посеял в грязи новую порцию золота. Назавтра люди опять находили их и уверяли друг друга, что главное сокровище там, внизу...
Еврей был небедный человек и, отправляясь в Эрец Исраэль, захватил свое состояние. Он вложил все свои деньги в холм мусора, ради того, чтобы очистить Западную Стену.
Копатели-то так и не нашли сокровища. Но когда в их карманах исчез последний золотой, Стена стояла, как прежде, и ее огромные камни были видны издалека. Неожиданно разразилась буря, и на город полил поток воды. Дождь шел три дня и три ночи, отмыв Стену от всех следов мусора. Римской затее пришел конец. Евреи опять молились у стены, прося Гашема, чтоб скорей пришла Геула, Избавление...
Тогда будет построен новый Бейт Га-Микдаш. И когены будут нести свою святую службу, и левиты запоют свои удивительные песни, и все народы признают волю Гашема. Тогда западная Стена не будет больше называться Стеной Плача.
А пока мы стоим у нее и ждем.
[1] Еврейское звучание слова «Иерусалим».
[2] Гашем — букв. имя. Принятое у евреев имя Б-га.