Болезнь под названием «религия». Маниту Предисловие переводчика Имя философа Маниту я услышал впервые несколько месяцев назад от рава Шаула Вайнгорта на уроке в хабадской синагоге в Рехавии. Он сказал какой-то «ворт» от его имени, и ворт, что называется, прочно «застрял» в моей голове. Прошло еще несколько месяцев, когда у меня возникло прочное ощущение, что, по большому счету, мистика это тупик. Мистика, в лучшем случае, уводит меня из мира, создает ощущение вечного кайфа, создает иллюзию что все хорошо. Но потом, когда «опьянение» религиозного экстаза уходит – и ты остаешься один на один со всеми своими проблемами – ты вдруг осознаешь, что решение искать избавление в мистике было ошибкой. Но где же путь? Тут я вспомнил про Маниту. Прочитал статью в «ежевике», и начал слушать его лекции. Ощущение, что я нашел то, что давно искал. Вроде бы его идеи не новы. Рав Кук об этом говорит, и рав Шерки (кстати, считается учеником Маниту) говорит о том же. Но Маниту говорит об этом как-то иначе… Я решил начать с обрывков лекций, которые, кажется, очень хорошо иллюстрируют что хочет сказать Маниту.
В данном отрывке рав говорит о, как мне кажется, очень центральном моменте. Есть ли такое понятие как «религиозное чувство», или «религиозный экстаз»? Есть ли такое понятие в иудаизме изначально, или же оно привнесено извне, из христианства? Что требует от нас Гемара, как условие молитвы? Рав говорит нечто, что, на первый взгляд (при том, что все это говорится с юмором..) совершенно ошарашивает. Рав говорит, что религиозный экстаз это нечто чуждое иудаизму…. Иудаизм – это свободный выбор и ответственность, а не религиозный экстаз. Лично я, на самом деле, еще в шоке от этих слов… Может, потому, что последние тридцать лет я думал совсем иначе…
(урок говорит о подготовке к молитве, и как войти в состояние, которое называется в трактате Брахот «ковед рош») Это (религиозное чувство) не есть нечто особенное для особенного творения, у которого есть особенное свойство, быть, как это принято говорить, «религиозным» или «светским». Во времена моей молодости, это уже было поколение страшной ассимиляции, в общине, в которой я родился, среди молодежи можно было, буквально, пересчитать по пальцам соблюдающих заповеди. У меня было много добрых друзей в общине, «теплых» евреев, («хам» - «теплый» - это тоже «хасид и митнагед»…), и я помню, как один из моих друзей, увидев, как я готовлю чтение главы на свою бар-мицву, посмотрел на меня, как на какого-то «великого мудреца» Торы… «Он учит Тору…» - Я просто готовил чтение недельной главы, как это принято.. И однажды он сказал мне – совершенно серьезно: «ну, я понимаю, ты же религиозный…». «Понятно, ты же религиозный!» Я испугался! Что это за болезнь такая? Что особенного во мне есть? Что он сказал мне? Я не понял… Я просто готовил чтение главы на бар мицву.. потому что я еврей.. А он говорит мне, что я «религиозный». Я действительно испугался… Потом я понял, что это пришло к нам из христианской ментальности, что есть такие, которые получили – по высшей милости – способность быть «религиозными», и им уже уготовано место в Ган Эйден. А что же со всеми остальными? Они не творения Б-жьи? Мы все находимся перед единым Творцом, который сотворил все! Это понятно? Иудаизм – это что-то совсем иное. Поэтому в иудаизме нет такого понятия (как это называют психологи, или философы, не важно какой системы), как «религиозное чувство» . Есть здоровая эмоциональность здорового человека. Человек обладает свободой воли, и есть две составляющих свободной воли. Первое, когда человек сознает собственную ответственность. Ибо радость приходит, когда свободный выбор, свободная воля человека достигают успеха. Тогда приходит радость. Страх приходит тогда, когда эта свободная воля терпит крах. Поэтому религиозное чувство, которое мы ищем, которое называется в Хазаль «ковед рош» - это свойство сотворенной души, сознающей собственную сущность, сознающей смысл своего творения. «Я творение, обладающее свободной волей перед Творцом! ». Я не знаю, насколько четко прозвучало это определение, на мой взгляд, это очень просто. И поэтому тот, кто переживает одновременно, страх и радость, и т.е., переживание успешной реализации своей свободной воли, это радость. И также второе измерение – чувство свободы воли, когда она терпит крах – это страх. Тот, кто ощущает это одновременно, находится одновременно в радости и страхе, это тот ковед рош , который Мишна требует от него. Это достаточно ясно? Но ведь это дано каждому творению? Когда мы учим, что говорит Тора про Авраама, Авраам, который основал «Народ Торы». Тора говорит об Аврааме, что он показал путь всему человечеству верить в истинного Б-га. «Благословятся тобой все семьи земли». Тот, кто способен быть настоящим человеком, способен быть также настоящим верующим. Это то, что мы получаем от Авраама. Это не особая секта, у которой есть «особый рецепт» религиозного чувства, и тогда он получает «пропуск» в будущий мир… Но «весь Израиль имеет долю в будущем мире». Нет такого понятия, как специальное «религиозное чувство», которое можно определить, что «вот оно». В нашем языке, в языке Торы нет таких слов, это нечто внешнее относительно Торы. Это только в философских понятиях можно говорить об этом. Нет такого понятия в традиционном иврите, как сказать «религиозное чувство». Нет такого понятия! Нет такого слова! Потому что не существует такого понятия! В конечном счете, Гемара использует два выражения, описывающих религиозное переживание, которое относится к каждому человеку в мире. Нет такого понятия, «тот, кто способен быть религиозным», или «тот, кто не способен быть религиозным», как это говорят – и они ошибаются! – христиане: «когда Вс-вышний решил, что ты будешь религиозным – тогда у тебя есть милость религии». А если он решил, что ты пропадешь вовеки – то у тебя есть милость философии…