Р. Гедалья бен Шломо-Залман Липшиц[1]
С тех пор, как я себя помню, я всегда размышлял, для чего Всевышний создал человека на земле: для тяжелого труда он родится, и все дни его жизни - дни боли и слез. Решил я, что прав Когелет, говоря, что нет человеку никакой выгоды от всего его труда под солнцем, что чтение книг - пустое занятие, только изнуряющее тело. И тогда остановился я в изумлении перед зрелищем бессмысленного тяжелейшего труда, которым занято человечество на просторах земли, не получая от этого для себя никакой выгоды /.../.
Однако, без устали размышляя об этом, я пришел к выводу, что единственное благо, доступное человеку в этом мире,- Б-гобоязненность, занятия Торой, чтобы вернуть Творцу свою душу чистой, незапятнанной. И что именно поэтому закончил Когелет свою книгу такими словами: "Конечный вывод понятен: Б-га бойся и заповеди его соблюдай, ибо в этом - весь человек /.../".
И вот, поняв это, я задумался о своем поведении и вернулся на путь Торы и исполнения заветов Творца. Я сосредоточил свой разум на изучении Его путей и того, в чем состоит служение Ему, найдя поддержку в словах царя Давида: "Знай Б-га отца твоего и служи Ему полным сердцем" - сначала "знай", а потом "служи". И поскольку говорят наши мудрецы: "Тому, кто приходит очиститься, помогают с Небес", - Всевышний сделал так, что попала мне в руки "Книга основ", написанная раби Йосефом Альбо (благословенна память о праведнике!). Я увидел, что все слова его внушены Б-жьим духом, что они поднимаются в горние выси и вместе с тем оказывают свое воздействие здесь, на земле, наставляя человека на путь веры в Б-га и служения Ему и пробуждая в нем стремление к возвышенному, стремление уподобиться ангелам. И чтобы сохранить в моей памяти все, о чем говорит эта книга, я читал ее много раз - пока вся она не оказалась запечатленной на скрижалях моего сердца. Так я приблизился к пониманию того, в чем состоит истинное служение Всевышнему, а те места в книге, которые казались мне не вполне понятными, я, по мере своих способностей и с помощью Небес, постарался так разъяснить, чтобы их истинный смысл стал доступен любому. И, памятуя изречение мудрецов наших, предостерегающих не забывать изученное, я записал это все и спрятал, дабы использовать в час нужды.
Однако потом я увидел, что очень многие люди, мои сверстники, тоже ищут пути, на которых можно познать, в чем состоит истинное служение Б-гу, и для этого часто обращаются к книге р. Йосефа Альбо, так как она в большей степени, чем другие сочинения, является путеводителем в служении Всевышнему. И я обнаружил, что те, кто обращались ко мне за разъяснениями трудных мест в этой книге, преуспевали более других, потому что я открывал им записанное мною прежде. И я видел, что они воспринимали мои слова как высшее откровение. Хотя сам я не видел в моих заметках ничего особенного, хотя мне они вовсе не казались открытием чего-то нового, им они нравились чрезвычайно /.../.
И тогда мое сердце стало побуждать меня, обольщать меня, подстрекать меня, говоря: "Ты, сын человеческий, конечно, знаешь, что достижение совершенства человеком зависит прежде всего от того, познал ли он себя сам. Прежде всего необходимо осознать, чего не хватает тебе, и приложить все усилия для достижения этого. Но вместе с тем нельзя быть настолько жестоким, чтобы отказываться поделиться с другими теми знаниями, которыми сам владеешь /.../. Поэтому пристало тебе - более того, ты обязан - уделить от своего духа твоим товарищам, равным тебе, и даже тем, кто ниже тебя. И тогда их заслуги умножат твои собственные, и слух о тебе вознесется к Всевышнему, словно дым жертвоприношения, обращая к тебе благосклонность Его на всю твою жизнь, как в этом мире, так и в грядущем. Заслуги твои постоят также за сыновей твоих и за все потомство твое до скончания века!"
"Не думай,- убеждало меня мое сердце,- что ты молод[2] и разумом не силен, что только, соблюдая приличия, товарищи твои называют тебя своим учителем, что тебе не пристало драпироваться в чужой плащ и высказывать свое мнение о вещах таинственных и высоких - это возможно лишь при непосредственной помощи свыше /.../. Даже если допустим, что все это правда - но ведь также правда, что в момент написания твоего комментария ты и не помышлял о пользе его для тех, кто стоит выше тебя. Ты думал: будет достаточно, если он принесет какую-то пользу тебе и твоим сверстникам, если он послужит костылем для хромого... Поверь, если намерения твои будут совершенно бескорыстными, обращенными только к Всевышнему, жребий твой будет отрадным. Ты принесешь радость тем, кто устал от бесплодного труда и пал духом. Если все твои надежды ты возложишь на одного Всевышнего, Он спасет тебя от всех заблуждений и промахов, и, словно жертвоприношение, твой труд искупит все твои грехи и проступки!"
И в конце концов я поддался на уговоры сердца моего, собрался с силами и укрепил свой дух. Я взял свои заметки и привел их в порядок, отбросил ненужное и дополнил необходимое - так что сочинение мое уподобилось муке, просеянной через семь сит. И чтобы упростить задачу тому, кто заинтересуется им, я разделил его на две части. Первая - это разъяснение намерений автора "Книги основ"; в ней вы не найдете ничего, кроме того, что необходимо для правильного понимания его слов. Вторая же часть непосредственно не связана с проблемами, обсуждаемыми автором "Книги основ", а, так сказать, дает им более прочную опору - слова его становятся более ясными в свете цитат из Торы и изречений мудрецов наших, приводимых в этой части моего сочинения. Иногда вы найдете там и полемику с автором "Книги основ"! Например, там, где он спорит с Рамбамом, а я защищаю последнего и разъясняю истинный смысл его слов, и т.д.
И, поскольку раби Йосеф Альбо разделил свою замечательную книгу на три составные части - "Основы", "Корни" и "Ветви", а для самой книги избрал лишь название "Основы", я решил озаглавить две части моего сочинения так же как и автор,- а именно: "Корни" и "Ветви"... И поскольку вместе с моим комментарием "Книга основ" может быть уподоблена совершенному дереву, в котором есть все - и ствол, и корни, и ветви, - то есть все, что нужно для его жизни в соответствии с намерениями автора, - я назвал мою книгу "Цветущее дерево", так как теперь это дерево посажено на месте, достойном его, у источников, обильных водой, и обеспечено всем, чего требуют природа его. Как сказал поэт: "И будет он словно дерево растущее у потоков вод, которое плод свой дает во время свое и лист чей не вянет..."
[1] Имена, отмеченные звездочкой, см. в алфавитном указателе имен в конце книги.
[2] Во втором предисловии к своему сочинению р. Гедалья бен Шломо-Залман говорит, что ему было тогда 26 лет. (Прим. пер.)