Освенцим как вызов философии и теологии.
Есть люди, у которых есть обостренное переживание смерти как вызова. Это то, с чего начинается, в сущности, Розенцвайг. Он говорит: как вы можете не слышать свист снарядов и стон раненых. А другие говорят: а мы не слышим, а мы не видим. Как вы можете не видеть в Освенциме вызов философии и теологии? Интересно, в этом заголовке, когда я пару дней назад прочитал, - ну, вызов теологии - мы привыкли слышать об этом, а вызов философии – мы не привыкли слышать об этом. Это как бы новость этой статьи. Поэтому хочется ее прочитать.
Возвращение в Галли.
Я вышел из концлагеря Заксенхаузен 8 февраля 1939 года. Возвратился в Галли, город, где я родился и где прежде был мой дом. Гестапо дало мне крайний срок – 6 недель, для того, чтобы покинуть Германию. Должен ли я попрощаться с единственным оставшимся у меня арийским другом? Я подумал, что лучше этого не делать, потому что контакт с евреем может быть для него опасен.
Потом мне пришлось срочно покинуть город, а друг погиб на войне, на русском фронте. Он был хорошим человеком, который, несомненно, остался до конца антифашистом. В этой неправедной войне ему пришлось сражаться не на той стороне, и больше я никогда не видел Юргена Венцлау.
Такова была еврейско-арийская ситуация. Чуть позже меня разыскал Адольф Лерхер, мой бывший учитель греческого в городской гимназии Галли. Я окончил гимназию в 1935 году, но с этим учителем продолжал поддерживать связь.
Т.е. он совсем молодой парень в это время, несколько лет после гимназии. «Факенгейм, если вы меня не навестите, я вам это никогда не прощу», - так он мне сказал по телефону.
Я, конечно, пришел. Он приготовил 2 экземпляра книги Мартина Бубера «Царство Божие» - один для себя, один для меня. В каждой было написано «одна из двух». Согласно обычаю, принятому в среде увлекавшихся античностью друзей, так поступали при расставании.
Свой экземпляр я храню по сей день.
(Вот такая удивительная зарисовка. Два человека, которые, несмотря на все сумасшествие, которое происходит вокруг, остаются людьми. Один из них – еврей, другой – ариец. И он понимает, что он рискует, и тем не менее. Такой союз разделенных тел, все похоже).
Затем Лерхер сказал: «Все эти годы я говорил вам, что уезжать не следует, что болезнь нацизма пройдет. Теперь же вам надо уезжать. Но обещайте мне, что вернетесь. Германию ждет уничтожение. И для того, чтобы восстановить ее, нам понадобится ваша помощь».
(Вы помните эти слова Эли Шейнфельда, что война Гога и Магога – это личное очищение, личное последнее очищение каждого человека. Это не победители и побежденные, это хорошие и плохие. Вот в этой фразе можно это слышать совершенно отчетливо. Старый немец, который говорит: «Германию ждет уничтожение. И для того, чтобы восстановить ее…» Это Машиах. Это Машиах, если мы говорим про мессианскую искру. Абсолютно трезвый взгляд на вещи)
«Германию ждет уничтожение. И для того, чтобы восстановить ее, нам понадобится ваша помощь», - я помню его слова так ясно, словно услышал их вчера. Помню я и свой ответ: «Доктор Лерхер. Никогда прежде я не возражал вам. Но теперь вынужден сделать это. Еще 2 или 3 года назад, наверное, сказал бы: «Да, я вернусь». После того, что я видел в Заксенхаузене, я твердо знаю, что еврейский народ нуждается во мне больше, чем немцы. Германия будет разрушена, но восстановлением придется заняться кому-то другому».
Наш телеграм: https://t.me/chassidus_ru
Наш сайт: https://chassidus.ru/
Фейсбук: https://www.facebook.com/itzik.roytman
Помочь проекту: https://www.paypal.com/donate/?hosted_button_id=4EMZZX6JFHEX4