Педагогика и психоаналитика
Йегошуа Дашиф живет в Реховоте уже двадцать лет, его специальность - травматический психоаналитик. Работа травматического психоаналитика - помочь человеку выйти из травматического душевного состояния, будь то функциональная травма (травма развития) или это шоковая травма. Он также учитель, преподает хасидут в семинаре Бейт Ривка.
Мы помещаем здесь запись лекции рава Дашифа (Реховот, 3 февраля 2011 г), посвященной параллелям между работой педагога, воспитателя, и работой психоаналитика.
[В квадратных скобках — уточняющие вопросы нашего корреспондента]
Одна из вещей, которые интересуют меня больше всего в жизни — это вопросы воспитания. И я вижу, что воспитание и работа психолога, психоаналитика — это две стороны одной медали, я вижу, что они работают вместе. Также я очень люблю книгу "Принципы воспитания и наставления[1]", и я провожу по ней занятия. Я надеюсь, что, возможно, в будущем, я смогу проводить занятия также по этой книге.
Сегодня, в основном, я хотел бы говорить о связи между воспитанием и психологической помощью, там, где они подобны друг другу, по моему мнению.
Есть два основных принципа воспитания, и они же являются двумя основными принципами психологической помощи. И основное в обоих них — это рост. Душевный рост, взросление, когда человек развивается в нужном направлении. В обоих случаях, как в воспитании, так и в психологической помощи, это развитие зависит от двух вещей. Первое — это отражение, "прозрачность"[2]. Когда человек работает с психологом, психолог помогает ему увидеть себя в правильном свете. Психолог аккуратно снимает душевную грязь пациента, и помогает человеку найти себя, найти настоящего себя, и когда это делается тонко, то человек принимает это. И когда пациент начинает лучше понимать самого себя, видеть себя как бы "в зеркале" психолога, это называется "отражение". Психолог как бы снимает "экраны", отделяющие человека от себя самого. И то же самое в воспитании — педагог, воспитатель, помогает воспитаннику найти собственную истину.
[Другими словами, душевное расстройство часто связано с тем, что человек неправильно воспринимает себя, в неверной пропорции].
- Совершенно верно. Поскольку он любит себя и привязан к себе — он не способен выйти из себя. И его исправление происходит посредством того, что он "отражается" кем-то другим, и он "отражает", один "отражает" другого.
Другой важнейший принцип — принять себя. Принять себя как он есть, со всеми своими недостатками и достоинствами. И работа воспитателя — помочь воспитаннику понять, где он находится в точности, не больше и не меньше. "Правила воспитания и наставления" рабби Йосеф Ицхака Шнеерсона основаны на идее, как воспитатель должен работать над собой, чтобы достичь такого состояния, чтобы он был способен провести такую работу с воспитанником.
Вся книга "Правила воспитания и наставления" — это не сборник советов, "техник", как вести себя в классе. Книга "Правила воспитания" основана на наставлении, как воспитатель должен воспитать себя внутренним образом, так, что когда он занимается с воспитанником — он не сбивал бы его с толку. Когда воспитатель видит себя в истинном свете, способен убрать собственную грязь, и не пользоваться случаем оскорбить своего воспитанника вследствие своих личных проблем — он способен быть честным с самим собой, находясь вместе со своим воспитанником — тогда только воспитанник может получить от воспитателя нечто полезное.
И путь к этому — первое, "отразить" себя, второе, принять себя. Упражнения и наставления в "принципах воспитания", основаны на том, как воспитатель должен воспитывать себя самого, для того, чтобы принять себя как он есть.
[Также психолог должен прежде всего знать самого себя].
Совершенно верно.
Когда воспитатель чувствует себя, или переживает себя через своего воспитанника — воспитанник теряется. Грязь воспитателя путает воспитанника. И тогда воспитанник не получает воспитания. Все что он получает — это продолжение грязи воспитателя.
В точности как в психологической помощи. Если психолог, психоаналитик, начинает чувствовать себя через своего пациента, это называется по-английски counter-transference.
Counter transference — это целый огромный раздел психоанализа.
Есть две школы, что означает Counter transference.
Transference означает, что пациент относится к психоаналитику, как будто бы это был его отец, или его мать, или это тот, кого он ненавидит, или тот, кто причиняет мне трудности, и он начинает вести себя по отношению к психоаналитику с теми же эмоциями, которые он испытывает к проблемным объектам прошлого или настоящего. Он даже не осознает, что он делает это, но он "одевает" это на психоаналитика. Это называется transference. Это приходит со стороны пациента, но психоаналитик должен уметь не поддаваться на эту "игру". Он должен быть "заземлен", твердо осознавать, кто он и что он есть. Тогда грязь пациента не уводит его в никуда. Тогда он способен помочь ему.
Но есть также counter-transference. Есть две школы, что это означает.
Первая объясняет, что пациент пробуждает реакцию в психоаналитике, что тот возвращается к собственным проблемам в прошлом и в настоящем в его отношениях с другими людьми — с матерью, с отцом, с друзьями и т.д. Пациент служит при этом как бы "триггером", "переключающим" психоаналитика, который вдруг оказывается в таком месте, где ему неприятно находиться, он начинает переживать собственные проблемы, которые он еще не исправил. Это одно объяснение.
Другое объяснение — что пациент способен заставить психоаналитика играть какую-то проблемную (в прошлом или в настоящем) для пациента роль, а психоаналитик не осознает этого. И он ведет себя в точности так, как пациент, в своем проблемном отношении, как бы "предписывает" ему, и психоаналитик попадает в эту "ловушку", и вдруг он видит, что он ведет себя совершенно не так, как он хочет себя вести.
[Можно сказать, что пациент "предписывает" ему правила игры]
Совершенно верно. Это — вторая школа, объясняющая, что означает counter-transference.
[Машпиа при этом становится мушпа.]
И тогда между ними устанавливаются запутанные отношения, когда непонятно, кто ведущий, и кто ведомый, и когда отношения так запутанны — психоаналитик не способен помочь пациенту. Мы сбились с пути.
И то же самое в точности происходит в воспитании.
[Родитель должен оставаться родителем, а ребенок — ребенком.]
В точности. Воспитатель с легкостью может быть вовлечен воспитанником в некую "роль", и тогда он запутывается в проблемах воспитанника.
Я приведу классический пример. У меня есть их много, но я приведу один.
Однажды моя дочь вернулась из школы, и сказала, что у нее были проблемы с воспитательницей. Мне не понравилось то, что я услышал, и я позвонил воспитательнице.
"Я зашла в класс, села, все меня ждали, а Ваша дочь посмотрела на меня, и сказала: "уф, учительница пришла"… И я очень разозлилась — что же это за наглость! Какая наглость, так со мной разговаривать! И я сказала Вашей дочери выйти из класса, и ждать снаружи, не участвовать в уроке…"
Я спросил:
"Это причина, по которой Вы вывели ее из класса? За то, что она сказала "уф, учительница пришла"?"
- Да, это наглость!
- Если бы это было со мной, а я уже много лет учитель - и если бы я зашел в класс, и ученик бы сказал мне: "уф, учитель пришел" — я бы ответил "уф, учитель пришел!", или "уф, ученик пришел!" Зачем реагировать "это наглость"? Ученица находится там, где она находится. Я должен "отражать" ее таким образом, чтобы она нашла себя. Если я реагирую таким образом, что "это наглость", что это раздражает меня, я чувствую страх, из-за того, что она говорит "уф, учительница зашла" - то учительница никоим образом не может воспитывать совершенно.
Она спросила у меня: "но почему же"?
Я почти дословно привожу эту беседу — пять-шесть лет назад. Я сказал:
- Ясно, почему. Поскольку Вы чувствуете себя так, как будто бы Ваш статус как учителя — зависит от Ваших учеников. Поэтому Вы должны "отражаться" через них, чтобы приобрести Ваш статус. Поэтому Вы чувствуете страх, когда Ваша ученица говорит "Уф, учительница зашла", поскольку Вы нуждаетесь в ее согласии, чтобы быть ее учительницей. Если таков Ваш статус — невозможно воспитывать детей, даже если нет никаких конфликтов — Вы не можете их воспитывать, это невозможно". Она промолчала.
В чем состояла ее проблема? Когда я преподаю, и также — в качестве психоаналитика, но в основном в качестве учителя — каждый день я задаю себе вопрос (и если бы я был директором — я бы написал это на стене моего кабинета, и я бы заставлял каждого воспитателя в моей школе зайти утром в кабинет, и посмотреть на то, что написано на транспаранте на стене). Транспарант — в моей голове — говорит: "Находятся ли ученики здесь ради меня, или я здесь ради учеников?". В этом — вся суть. И то же — когда работают с пациентом.
[И если я — ради учеников — то я не должен получать от них "разрешения" их учить… Я не пришел, чтобы получать что-то от них.]
Совершенно верно. Я вообще не пришел, чтобы получать от них что-либо. Наоборот, я видел в одной замечательной книге, много лет назад, на английском языке, выражение, которое я не могу забыть. Профессор большого университета в США, написал следующее: если я смотрю на учеников, что они нуждаются во мне, для того, чтобы быть учениками — я не могу учить их. Если же я смотрю на учеников, что они не нуждаются во мне, для того, чтобы быть учениками — даже без меня они ученики! — только из этого места я могу быть их учителем.
Это означает, что способность быть учеником — не происходит от меня.
[Можно сказать, что это что-то вроде веры в ученика?]
Да! Если у меня нет веры в ученика, что у него есть все сосуды, для того, чтобы учиться — я не могу быть его учителем, ибо тогда я исхожу из того, что "он нуждается во мне". Но когда я исхожу из того, что я должен помочь ему раскрыться, принять меня — тогда я могу быть его учителем, и принести ему пользу. Иначе — я никоим образом не могу быть полезен! Никак! Я обязан понять — он ученик — без меня! Он смотрит на мир, он учится, он думает, он постоянно учится. Он ученик не потому, что он сидит в моем классе. Наоборот: я удостоился быть его учителем, и у меня есть возможность развить его способности до более высокого уровня. Я удостоился, не он удостоился быть моим учеником. Если у меня нет такого подхода — я не могу ему быть полезен. И то же — в психоанализе.
[Как это связано с вопросом, от кого я получаю "право" быть учителем?]
Право быть учителем, авторитет, приходит от сознания того, что я стою здесь, и учу, исполняя миссию Вс-вышнего, Творца мира. Творец мира — по своей воле — поставил меня в этом классе, в этот момент, в этот час, в этой школе, в этом году, для этих учеников, быть их учителем, или лектором и т.д. Мой авторитет — это воля Провидения, от Вс-вышнего. Исполнять мою миссию, помочь каждому и каждому ученику, развить его способности быть учеником еще лучше.
[Таким образом, здесь идет речь о двух вещах: первое, это авторитет, приходящий от Вс-вышнего, второе — это вера в ученика, что он ученик — также и без меня. Это две вещи.]
Это две вещи, которые приходят вместе. И то же самое — в лечении душевных расстройств. В точности то же самое. Я обязан верить, что у каждого пациента есть все необходимые силы, чтобы преодолеть все препятствия, которые он должен преодолеть, и излечиться от вещей, которые мешают ему. Как бы они ни были тяжелы — я обязан видеть это внутри него. Если я не смотрю на него, и не вижу в нем способности излечиться от того, что, по его мнению, является нездоровым — я не способен помочь ему. Никоим образом.
С другой стороны, я — не он. Я не нахожусь в его проблемах. Я помню, однажды, на одном из семинаров, ведущий проводил сеанс психоанализа с одной из участвовавших в семинаре психологов. Это был потрясающий сеанс — я не могу рассказывать о подробностях, это было только для участников семинара — но одну деталь я могу рассказать, поскольку это нельзя никак связать с ней. Она была очень взволнована, чувствовала глубокую боль. И она сказала ему: "ты понимаешь мою боль? Ты понимаешь, что мне больно? Ты можешь это понять?"
И он ответил ей — очень спокойно, несмотря на то, что она была очень взволнована — "я понимаю, что у тебя есть боль, но эта боль — твоя, а не моя". До сих пор я могу рассказать. Он сказал это совершенно спокойно, со спокойной уверенностью: "это твоя боль, это — не моя боль". Есть у меня свои боли, но это — не твои боли.
[Это значит, что психоаналитик не должен "одевать" на себя боли пациента?]
Нет, совершенно нет.
Психоаналитик должен быть доступен пациенту, но его авторитет и право лечить — не происходит от пациента. Мое право лечить — от Вс-вышнего, от которого я получил право лечить, и быть здесь, в этот момент, сегодня, с моим пациентом, здесь — поскольку Вс-вышний решил, что это то, что я должен делать. Мое право лечить, мой авторитет — не потому, что мой пациент разрешает мне, а поскольку Вс-вышний дал мне это право и эту задачу.
С другой стороны, я обязан понимать, что способность выздороветь, от того, что мешает ему — находится естественным образом от Вс-вышнего. Таким образом, из того же источника, из которого у меня есть право лечить — есть у моего пациента право и способность выздороветь.
И то же самое — в воспитании.
Когда я выступаю в качестве воспитателя — мое право учить происходит от Вс-вышнего, возложившего на меня эту миссию. С другой стороны — способность ученика расти — это не связано со мной. Если, например, я хочу выращивать растения, выращивать что-либо — я не вложил в зерно способность расти, я не вложил в землю способность роста. Я соединил их вместе, я принял участие в действии, приведшем к росту, но я для себя должен совершенно четко сознавать — это не я вырастил растение. Это природная сила, заложенная Вс-вышним, в землю, в зерно, в пациента, и также в ученика. Нет никакой разницы. И это должно быть внутри меня совершенно ясно, и напротив моих глаз, в каждый момент, когда я занимаюсь пациентом, или с учеником.
[Нужно быть "привязанным сверху", чтобы не запутаться и не упасть внизу].
Можно сказать и так.
[Ты не должен опускаться в проблемы своего пациента, но, если ты не "привязан сверху" — тогда ты падаешь.]
В точности. И тогда ты вместе со своим пациентом в той же яме, и невозможно самостоятельно вылезти из ямы, в которой ты находишься, кто-то должен поставить лестницу, чтобы ты мог выйти, подняться оттуда.
[1] Составленную Адмуром Райацом, шестым Любавичским Ребе
[2] Рав Дашиф употребляет здесь слово "השתקפות", что означает "отражение" и "прозрачность". По-видимому, имеется в виду известный принцип, сформированный еще Фрейдом, что психолог, или психоаналитик, должен быть "белым экраном" для пациента. Проговаривая свои проблемы с психоаналитиком — человек начинает видеть их в правильном свете и в правильной пропорции (прим. переводчика).