О, Бердичев! О, евреи! О, цадик рабби Леви-Ицхак, который ходил по этому городу, ловя на перекрестках грешников и доказывая им, что они на самом деле праведники или могут ими стать. И убеждал! И становились, не веря самим себе...
Хабадская традиция утверждает, что тот, кто рассказывает историю про праведника из Бердичева, заставляет новые потоки доброты спускаться в наш истосковавшийся по этому сокровищу мир.
А если не помнишь историю, достаточно сказать: рабби Леви-Ицхак из Бердичева..
А если не запомнил его имя, скажи просто: «Бердичев... « И тоже должно помочь.
С какой стати?.
В юные годы, до того, как стать раввином, цадик Леви-Ицхак из Бердичева жил в доме своего тестя, от был из первых богачей в городе, и в его доме всегда ночевало много гостей. Молодой зять имел привычку ухаживать за ними. Кроме прочего, он сам готовил гостю постель: клал на пол связки соломы накрывал их простынями и так далее. Тесть однажды сказал ученому зятю:
– Зачем тебе трудиться самому? Дай пару монет какому-нибудь гою, и он натаскает в дом соломы.
Леви-Ицхак ответил ему:
– С какой стати я уступлю гою заповедь, да еще буду платить за это деньги?!
Эта маца...
Однажды рабби Леви-Ицхак из Бердичева сидел за пасхальным столом в окружении своих хасидов и читал Агаду. Когда он дошел до слов «эта маца», то от великой радости которую нам, утонувшим в мелких заботах, понять не дано, стал кататься по полу. И при этом опрокинул блюда, запачкал свою праздничную белую одежду.
Но вот он немного успокоился. Ему принесли новую одежду, стол накрыли заново. Цадик уселся за него и, задыхаясь от наслаждения, произнес:
– А!.. А!.. Эта маца!..
В тяжелом весе.
Наши мудрецы занимаются вопросами духовными. Поэтому не так важно, какой у них вес, рост, размах плеч. Впрочем...
Однажды цадик рабби Леви-Ицхак из Бердичева повстречал на улице одного злодея, который, вдобавок ко всему, был гpyбияном и, что еше хуже, богачом.
Нет у нас точных данных, чем этот злодей прославился. То ли прикуривал от субботних свечей, то ли бросил курицу и загулял со свиньей. Во всяком случае, он был известен (в своем роде) не меньше, чем праведник, который вышел ему навстречу.
Рабби Леви-Ицхак всегда радовался, когда встречал евреев, даже с дефектами. Вот и сейчас, широко улыбаясь, он сказал:
– Знаешь, а ведь я завидую тебе...
Злодей поднял брови:
– А что святой рабби нашел во мне хорошего?
Цадик объяснил:
– Вот это да! Да и сам не знаешь, какой капитал накопился у тебя за эти годы! Если человек делает тшуву не из страха, а из любви к Б-гу, то егo грехи оборачиваются заслугами. У тебя грехов наверняка больше, чем у меня добрых дел. Вот я и завидую...
Покраснел злодей. Побледнел. Мысли о раскаянии зашевелились у него в голове. Чтобы побороть их, он решил удрать, но не тут-то было. Цадик вцепился в него и не отпускает. Конечно, злодей мог бы вырваться, оттолкнуть святого рабби. Теоретически. Потому что цадик из Бердичева был ростом под потолок и силы такой, что вам быка на землю свалит.
Поэтому злодей бился в его руках, а цадик говорил с ним о любви и о душе, о Б-ге и о любви... Говорил до тех пор, пока по щекам бывшего злодея не потекли слезы.
– Почему бывшего?
А это уже секрет праведника. Вес, рост и размах плеч тут, действительно, ни при чем...
Cкряга на суде.
Однажды случилось вот что: в городе Бердичеве скончался один богач, назовем его реб Ханох. Все держали его за большого скрягу. Портной годами не мог дождаться, пока реб Ханох закажет ему новый кафтан или на худой конец прикажет пошить для жены субботнее платье. На свечи и прочую утварь для синагоги реб Ханох жертвовал не больше, чем бродячий торговец. Когда его скупая душа, наконец, оставила этот мир, люди из хевра кадиша – погребального братства – решили про себя: пусть хоть после смерти раскошелится. И заломили за участок на кладбище такую цену, что у родных покойного глаза на лоб полезли. Надо полагать, поднялся шум. Он докатился до раввина рабби Леви-Ицхака из Бердичева. Тот выпрямился во весь свой огромный рост и сказал:
– Никаких денег с родни покойного не просить, а принять у них лишь то, что они сами захотят вам дать. Известите меня о времени похорон, я хочу проводить реб Ханоха в последний путь...
Когда узнали жители города, что сам рабби Леви-Ицхак cобирается участвовать в похоронах, то прочий народ тоже пришел к дому покойного. Процессия получилась пышной, траурные речи – берущими за душу. По дороге с кладбища разобрало евреев любопытство. Они обступили праведника и стали расспрашивать, почему это ему пришло в голову так заботиться об усопшем.
Ответил цадик:
– Три раза реб Ханох судился у меня, и три раза я решил дело в его пользу. Разве это не причина, чтобы уважать его?
Евреи сказали – да, но мы хотим знать подробности. И тогда рабби из Бердичева рассказал все, что вы тоже сейчас узнаете.
ПЕРВЫЙ СУД: ОБМОРОК ЗА ОБМОРОКОМ
Был в их краях реб Герш. Он стал комиссионером, чтобы никому не пожелать такую парносу. Реб Герш собирал деньги у лавочников и трактирщиков, ехал в большой город и накупал там для них вин и прочего товара, а потом развозил его по заказчикам, получая скромный прибыток за свои труды.
Однажды поехал реб Герш в Киев, пришел в торговые ряды. Кошелек с деньгами заказчиков, лежавший у него за пазухой вывалился в грязь, а когда реб Герш спохватился, было уже поздно. Он туда, сюда – нету денег. От большого горя упал реб Герш в обморок, насилу откачали. Первый вопрос был: «Кошелек нашелся? Нет?» И в обморок снова.
Побежали за медициной. Врачи пришли, посоветовались и сказали, как один:
– Пока деньги не найдут, он так и будет в обморок падать... Евреи, которые хлопотали вокруг реб Герша, впали в отчаяние. Если б нужно было набрать рубль, ну, десять, тогда они могли бы помочь. Но речь идет о сотнях – a где их взять? И тут протолкался через толпу аккуратного вида еврей – тот самый знаменитый скряга, реб Ханох из Бердичева. Он склонился к реб Гершу, который в бреду называл пропавшую сумму, затем попросил у кого-то пустой кошелек, положил туда сколько-то сотен из своего кармана, а затем сказал бедолаге на ухо:
– Деньги нашлись.
Реб Герш вскочил на ноги. Он схватил кошелек, он открыл его и охнул от радости. Неважно, что монеты другие, главное, что он спасен от долгов, а семья – от нищеты. И помчался реб Герш, как на крыльяк, покупать одеколон-ленты-гРебенки, словом, «делать комиссию». А реб Ханох вернулся в Бердичев и продолжал оставаться таким же скрягой. Ведь мог же, ведь обязан был заказать у сапожника новые сапоги на свадьбу сына! Так нет: он принес старые и долго объяснял, где лишний гвоздь забить, где подковку приладить. Скупердяй!
Но мы забыли еше об одном еврее. О том, который, кинув взгляд в лопухи у обочины, увидел там кошелек. Он его поднял, поразился, сколько там денег, тут же построил несколько воздушных замков, мечтая о том, как он вложит эти деньги туда-сюда и наживет миллионы. И вдруг толпа, крики, зовут врача. Какой-то еврей потерял кошелек и с горя упал в обморок.
А тот, который нашел, не спешил его отдать. Он подумал: «Может, это рука Неба, что у одного пропало, а у другого нашлось. И какое я имею право противиться такому решению? Может, Наверху было постановлено у грешника отнять, а праведного наградить? А?»
Погруженный в философские размышления, новый обладатель кошелька услышал, что какой-то там реб Ханох из Бердичева отдал комиссионеру свои деньги. Хотя ничегошеньки не был ему должен. И даже никогда не встречал бедолагу прежде.
Новый обладатель кошелька сказал себе растерянно:
– Этот сумасшедший богач по всем статьям получается праведник. А я тогда кто? Злодей?!
После мучительного дня и бессонной ночи он отправился в Бердичев, разыскал раб Ханоха, выложил перед ним найденные деньги и сказал немного грустно:
– Вот, возьмите.
Реб Ханох выслушал его, улыбнулся коварно и произнес с расстановкой:
– Не-ет... Я заработал такую большую мицву, вернул еврея к жизни. Неужели вы думаете, что я продам ее за какие-то сто или двести или сколько хотите рублей?!
Завязался спор. В его ходе собеседники поминали счастье своих детей, исход евреев из Египта и разное другое.
Гусары говорили в те времена:
– К барьеру!
А евреи выкрикивали как тогда, так и теперь, более мирную фразу:
– К раввину!
И вот пошли наши спорщики к рабби Леви-Ицхаку из Бердичева. Реб Ханох почтительно, но твердо сказал, что не возмет деньги, не продаст свою мицву. И цадик из Бердичева сказал задумчиво:
– Ты прав.
Так закончился первый суд.
ВТОРОЙ СУД: МУЖ-ОБМАНЩИК
Жил в Бердичеве коммерсант, у которого коммерция не ладилась. И он говорил жене, по-хорошему и всяко, что нужно ему на полгода, а то и на полтора, уехать в западные земли. По Двине сплавляют плоты с мачтовым лесом, за который дают замечательные деньги в Данциге. А в Лейпциге очень ценится русский песец, на худой конец, можно привезти туда лен или воск.
А жена говорила ему на это:
– Да ты посмотри на себя! Кто у тебя что купит?
Или:
– Да на что мы с детьми будем жить эти полгода или целых полтора, пока ты будешь в отъезде?..
Последний вопрос, как вы понимаете, был самым мучительным.
Коммерсант был правдивый человек, но тут с горя решил соврать. Он сказал, что известный богач реб Ханох посылает его в командировку. А она, супруга, будет каждую неделю получать в конторе реб Ханоха скромное, но приличное пособие. По четвергам.
И вот он уехал. А жена в четверг пошла в контору реб Ханоха, потому что так было условлено, и потому, что пришла пора покупать продукты на субботу.
Счетовод, служивший у реб Ханоха, воскликнул:
– Не знаю ничего ни про какие деньги! Или вы мне дурите голову, почтенная женщина, или Ваш уважаемый муж просто обманщик!
Покраснев от такого оскорбления, жена коммерсанта крикнула на весь Бердичев:
»Мой муж – честный человек! Раз он сказал, значит, так оно и есть!»
На шум голосов вышел из своей комнаты хозяин, реб Ханох. Он выслушал обе стороны, а потом сказал спокойно:
– Эта женщина говорит правду. Она действительно должна получать у нас пособие каждый четверг...
С тех пор так оно и повелось. Семья коммерсанта жила скромно, но все были сыты. А сам он где-то там, между Лейпцигом и Данцигом, покупал, продавал, пытаясь стать богатым. И у него получилось. Сколотив приличный капитал, он отправился домой, накупив кучу подарков. Там был и золотой браслет для жены, и платок теще и нож с десятью лезвиями для сынишки. Да и сам он был в новом кафтане и шапке, чтобы въехать в Бердичев, фигурально выражаясь, на коне.
Но на душе у коммерсанта скребли кошки. Очень скребли. Он не знал, как тянула жена хозяйство все это время. Как одалживала, унижалась, продавала последнее. И какой метлой или кочергой она его встретит, несмотря на его фартовый вид...
Но – чудо! В доме было натоплено, дети румяные, в печке обед. После охов, вздохов и поцелуев село семейство за стол, и коммерсант спросил между прочим:
– Ну, женушка, как ты без меня справлялась?
– Что значит как? – удивилась жена. – Все было, как ты сказал. Получали деньги каждый четверг у реб Ханоха. Мог бы он, конечно, и больше тебе платить, но что взять с этого скряги...
Коммерсант подавился куском фаршированной щуки, хотел запить ее стопкой водки и опять подавился. Он быстро прочел молитву после еды и сказал, что неотложные дела заставляют его на полчаса отлучиться из дома. Жене, оберегая свой авторитет, он ничего не объяснил. Но от нас не скроешь: помножив пособие, которое она получала, на число недель, которое он провел в отлучке, он понес нужную сумму в контору реб Ханоха, весь красный от стыда и волнения. Он покраснел еще больше, когда реб Ханох отказался взять деньги.
– Что? – закричал коммерсант. – Как прикажете это понимать?!
– Очень просто, – объяснил реб Ханох, не теряя спокойствия. С вами у меня никаких договоров не было, а вашей семье я помогал, чтобы выполнить мицву. И не собираюсь отдавать ее назад.
– А я? – воскликнул коммерсант. – А со мной как быть?
– Ничего не знаю, отвечал реб Ханох бессердечно.
Ну, понятно, что миром это дело не обошлось и в конце концов оба спорщика оказались перед реббе из Бердичева. Тот выслушал их, подумал и сказал, что правда на стороне реб Ханоха. Договоров он никаких не заключал, печать не ставил, бумаг не подписывал. Стало быть, и денег брать не должен...
На том окончился второй суд.
ТРЕТИЙ СУД: НАДЕЖНАЯ ГАРАНТИЯ
Эта история тоже связана с коммерцией. Разорился в Бедичеве один торговец. Вдруг предложили ему сделку, в результате которой он мог поправить свои дела. Но для этого надо было выложить за товар немалую сумму денег. А у него за душой – не было ни копейки. И тогда решил торговец одолжить деньги у реб Ханоха, который, хоть и считался скрягой, но иногда помогал другим.
Реб Ханох выслушал торговца и сказал не спеша:
– Вы, почтенный, человек не совсем богатый, мягко говоря. Какие же гарантии вы можете мне предложить, что долг будет возврашен вовремя?
Торговец вздохнул и ответил как в воду прыгнул:
– Пусть поручится за меня Хозяин всех гарантий – Всевышний, благословен Он!
Реб Ханох тут же откликнулся:
– О, такой гарант мне вполне подходит! Идите в кассу получать деньги...
После многих хлопот и волнений товар был, наконец продан, деньги получены, и торговец отправился возвращать долг реб Ханоху.
Но тот огорошил его ответом:
– А со мной уже расплатились...
– Кто?!
– Ваш гарант, Хозяин всех обеспечений. Он, Благословенный, послал мне в этом месяце такую прибыль, на которую я совсем не рассчитывал. И, стало быть, с вас мне деньги брать нельзя. Тогда получится ссуда под проценты, а это запрещено...
И опять рабби Леви-Ицхак встречал спорщиков, и опять он решил дело в пользу реб Ханоха, сказав, что по закону кредитор имеет право простить долг, и тогда уже не заставишь его взять деньги обратно...
Так закончился третий суд.
Согласитесь, что это были суды особые. Суды, при которых кошелек становился на колени перед душою. Поэтому цадик из Бердичева бережно хранил их в памяти. Слушая его, и другие евреи стали вспоминать, как реб Ханох выручал их из беды – одного десять лет назад, другого – пять...
Хотя, конечно, никто не отрицал, что реб Ханох был скуповат. Жене новое платье заказывал у портного раз в сто лет, на свечи в синагоге жертвовал не больше, чем бродячий торговец... Но, конечно, в Бердичеве все было особое. Даже скряги.
Глупые министры.
Странную картину наблюдал однажды шамес Бердичевского Ребе. К его хозяину приехал в гости рабби Шломо, цадик из Карлина. Meжду ними не было сказано ни единого слова. Рабби Леви-Ицхак и рабби Шломо сидели в абсолютной тишине. Их лица пылали. Так прошло несколько часов. Вдруг оба расхохотались, а потом гость поднялся и уехал.
Шамес захотел узнать, в чем же дело. И рабби Леви-Ицхак рассказал, что совсем недавно евреи избежали большого несчастья. Царские министры решили изгнать всех евреев, живуших в его краях, а значит, лишить их крыши и куска хлеба. Рабби Леви-Ицхак стал молиться так, что душа была готова расстаться с телом, лишь бы отменить этот указ. И тогда ему открылось сверху, что рабби Шломо из Карлина тоже должен присоединиться к его мольбам.
Цадики встретились в тот день и в тот час, когда министры собрались, чтобы принять решение. У министров было правило: если хоть один из них выскажется против, то указ не принимается. Цадикам дано было увидеть, что все министры, один за другим, ставят подпись под ужасным указом. Хозяина и гостя охватила дрожь. От страха они не могли вымолвить ни слова.
Вдруг они увидели, как дверь открывается, и на заседание совета министров входит пророк Илияу в обличье старого русского вельможи. Как ни в чем не бывало пророк уселся за стол, и, когда бумага с указом дошла до него, новый министр заявил, что затея ему не по душе, и указ он ни за что не подпишет. Часть министров встала на его сторону, начались споры, и в результате указ провалился.
Вот тут-то цадикам и стало смешно: как же так, является незнакомый человек, и никто не спрашивает, какое ведомство он возглавляет. Какие они глупые, эти министры!..
И упали локоны...
У евреев каждая встреча – судьба, каждый разговор – приключение... Цадик рабби Леви-Ицхак из Бердичева ненароком выглянул в окно и увидел юного ученика парикмахера, который гордо, как петух во дворе, вышагивал по улице. Впрочем, ему было чем гордиться. На голове подмастерья усилиями цирюльника вились локоны.
Рабби Леви-Ицхак пригласил паренька зайти к нему на минутку. Держа голову, как торт на подносе, подмастерье зашел. Цадик спросил его:
– Зачем тебе эти локоны?
Подмастерье удивился:
– Как это зачем? К нам же ходят стричься самые главные подпоручики и прочие генералы. Они видят мою прическу, и у них глаза разгораются. От клиентов нет отбоя!
Цадик вздохнул и сказал:
– Знаешь, ты лучше состриги эти локоны. Еврей не должен подражать народам мира. С твоей прической и тфилин накладывать не так удобно, и ермолку ты забыл надеть, между прочим... Состриги, а я дам тебе рубль за хлопоты...
Подмастерье дернул подбородком:
– Не хочу!
Цадик:
– Три рубля дам.
Подмастерье нахмурился:
– Не согласен!
А рабби все набавлял и набавлял, пока не дошел до двадцати рублей. Но парень защищал прическу, как родную мать. Тогда сказал рабби Леви-Ицхак:
– Вот что. Если все-таки избавишься от локонов, я обещаю тебе долю в будущем мире...
Только услыхал это подмастерье, как тут же выхватил ножницы из кармана и – чик-чик-чик, локоны упали к ногам цадика.
Воскликнул тут Бердичевский Ребе:
– Владыка мира! Смотри, как сильна еврейская вера! Если б знал Ты, какие гроши получает этот мальчик, и сколько времени ему нужно, чтобы заработать один-единственный рубль. А тут ему дают двадцать, и все же он стоит на своем. Но за Будущий мир он на все согласен, так сильна его скрытая вера, его тайная любовь к Тебе...