Самопонимание иудаизма

1 Самопонимание иудаизма

 

ВОЗВРАТИТЬСЯ К ВОПРОСАМ

 

В затмении религии в современном обществе принято обвинять светскую науку и антирелигиозную философию. Честнее было бы винить религию в собственных поражениях. Религия пришла в упадок не потому, что ее опровергли, а потому, что она стала неактуальной, скучной, гнетущей, пресной. Когда вера полностью заменяется вероучением, поклонение дисциплиной, любовь привычкой; когда кризис сегодняшнего дня игнорируется из-за великолепия прошлого; когда вера становится семейной реликвией, а не живым источником; когда религия говорит только во имя власти, а не голосом сострадания, ее послание становится бессмысленным.

 

Религия – это ответ на главные вопросы человека. В тот момент, когда мы перестаём обращать внимание на основные вопросы, религия становится неактуальной, и наступает её кризис. Основная задача философии религии — заново открыть вопросы, на которые религия является ответом. Исследование должно продолжаться как путем углубления в сознание человека, так и путем углубления в учения и взгляды религиозной традиции.

 

Есть мертвые мысли и есть живые мысли. Мертвую мысль сравнивают с камнем, который можно посадить в почву. Ничего не выйдет. Живая мысль подобна семени. В процессе мышления ответ без вопроса лишен жизни.

 

Это может прийти в сознание; оно не проникнет в душу. Это может стать частью ваших знаний; оно не проявится как творческая сила.

 

ФИЛОСОФИЯ И ТЕОЛОГИЯ

 

В наших поисках забытых вопросов метод и дух философского исследования имеют большее значение, чем теология, которая по своей сути является описательной, нормативной и исторической. Философию можно определить как искусство задавать правильные вопросы. Одной из особенностей философского мышления является то, что, в отличие, например, от поэзии, оно представляет собой не самодостаточное излияние прозрения, а явную постановку проблемы и попытку предложить ответ на проблему. Теология начинается с догм, философия начинается с проблем. Философия первой видит проблему, теология заранее знает ответ. Однако мы не должны игнорировать еще одно важное отличие. Проблемы философии не только не тождественны проблемам религии; их статус неодинаков. Философия — это в некотором смысле вид мышления, имеющий начало, но не имеющий конца. В нем осознание проблемы переживает все решения. Его ответы — это замаскированные вопросы; каждый новый ответ порождает новые вопросы. Напротив, в религии тайна ответа витает над всеми вопросами. Философия рассматривает проблемы как универсальные проблемы; для религии универсальные проблемы являются личными проблемами. Таким образом, философия подчеркивает примат проблемы, религия подчеркивает примат личности.

 

Фундаменталисты утверждают, что на все основные вопросы уже даны ответы; логические позитивисты утверждают, что все конечные вопросы бессмысленны. Те из нас, кто не разделяет ни тщеславия первых, ни равнодушия вторых и отвергает как ложные ответы, так и ложные уклонения, знают, что на карту поставлена ​​конечная проблема нашего существования, актуальность которой превосходит все окончательные формулировки. Именно это смущение является отправной точкой нашего мышления.

 

СИТУАЦИОННОЕ МЫШЛЕНИЕ

 

Есть два типа мышления; тот, который касается концепций, и тот, который занимается ситуациями. В наше время конфликт девятнадцатого века между наукой и религией заменяется противоречием между типом мышления, объектом которого являются определенные понятия разума, и способом мышления, объектом которого является положение человека. Концептуальное мышление — это акт рассуждения; ситуационное мышление предполагает внутренний опыт; высказывая суждение по какому-либо вопросу, человек сам оказывается под суждением. Концептуальное мышление адекватно, когда мы пытаемся расширить наши знания о мире. Ситуационное мышление необходимо, когда мы пытаемся понять проблемы, ради которых мы ставим на карту само наше существование.

 

Будущее человечества в атомный век обсуждается не так, как обсуждается погода. Было бы неправильно исключить из такого обсуждения трепет, страх, смирение и ответственность, которые являются или должны быть такой же частью проблемы, как и сам атом. Мы сталкиваемся не только с проблемой, которая существует отдельно от нас самих, но и с ситуацией, частью которой мы являемся и в которую мы полностью вовлечены. Чтобы понять проблему, мы должны изучить ситуацию.

 

Позиция концептуального мыслителя — это позиция отстраненности: субъект сталкивается с независимым объектом; Позиция ситуационного мыслителя вызывает беспокойство: субъект осознает, что он вовлечен в ситуацию, которая нуждается в понимании.

 

Начало ситуационного мышления – не сомнение, отстраненность, а изумление, трепет, вовлеченность. Философ, соответственно, является свидетелем, а не счетоводом дел других людей. Если мы не вовлечены, проблемы не существует. Если мы не влюблены или не помним ясно, что с нами происходило, когда мы были влюблены, мы не знаем о любви. Творческое мышление стимулируется не второстепенными проблемами, а личными проблемами. Так, например, проблема религиозной философии не в том, как человек приходит к пониманию положение Бога, а, скорее, как мы можем прийти к пониманию Бога.

 

В глубоком смысле философ никогда не бывает чистым зрителем. Его мудрость — не товар, который можно производить по требованию. Его книги не являются откликами. Мы должны относиться к ним не как к зеркалам, отражающим чужие проблемы, а как к окнам, позволяющим увидеть душу автора. Философы не тратят свою силу и страсть, пока это не затронет их самих. Душа общается сама с собой только тогда, когда волнуется сердце. Затруднения, стучатся в сердце философа, дают мотив, побуждающий его трудиться за истину. Вся философия — это апология pro vita sua (ради твоей жизни).

 

РАДИКАЛЬНОЕ САМОПОНИМАНИЕ

 

Есть два типа философии. Философию можно рассматривать как процесс мышления, анализа содержания мышления, такого как принципы, предположения, доктрины. Или его можно рассматривать как размышление о мышлении, как радикальное самопонимание (2), как процесс анализа акта мышления, как процесс самоанализа, наблюдения за интеллектуальным «я» в действии.

 

Действие, в котором участвует интеллектуальное «Я», происходит на двух уровнях: на уровне прозрения (insight) и на уровне перевода прозрений (insight) в понятия и символы. Радикальное самопонимание должно охватывать не только плоды мышления, а именно понятия и символы, но и корень мышления, глубину прозрения (insight), моменты непосредственности приобщения (communion ) себя к реальности.

 

Соответственно, изучение религии имеет две основные задачи. Во-первых, понять, что значит верить; проанализировать акт веры; спросить, что именно требует нашей веры в Бога. Во-вторых, объяснить и исследовать содержание веры; анализировать то, во что мы верим. Первый касается проблемы веры, конкретных ситуаций; второй — с проблемой вероучения, с концептуальными отношениями. Средневековая еврейская философия в первую очередь занималась проблемой веры. Это больше занимался, например, вопросом: каково содержание (и объект) нашей веры в Бога, или, в лучшем случае, с природой веры и меньше с проблемой: каков источник нашей веры в Бога? Зачем вообще верить? Они уделял больше внимания вопросу о том, что мы знаем о Боге, чем вопросу о том, откуда мы знаем о Нем. Нашей главной задачей является не анализ концепций, а исследование ситуаций. Религиозная ситуация предшествует религиозной концепции, и было бы ложной абстракцией, например, иметь дело с идеей Бога независимо от ситуации, в которой такая идея возникает. Наша первая цель, таким образом, состоит не в том, чтобы развивать философию доктрины, интерпретации догмы, а в философии конкретных событий, поступков, прозрений, того, что является частью благочестивого человека. Религия — это нечто большее, чем просто вероучение или идеология, и ее нельзя понять, если оторвать ее от действий и событий. Это проявляется в моменты, когда душу человека сотрясает неослабевающая озабоченность смыслом всего смысла, своим высшим обязательством, которое интегрировано с самим его существованием; в минуты, когда все предрешенные выводы, все удушающие жизнь мелочи откладываются.

 

Таким образом, вопрос, который следует обсудить в первую очередь, — это не вера, ритуал или религиозный опыт, а источник всех этих явлений: общее положение человека; не то, как он переживает сверхъестественное, а то, почему он переживает и принимает это. (3)

 

 

ГЛУБИНА-ТЕОЛОГИЯ

 

Темой богословия является содержание веры. Темой настоящего исследования является акт веры. Ее цель — исследовать глубину веры, субстрат, из которого возникает вера, и ее метод можно назвать глубинной теологией.

 

Чтобы постичь глубину религиозной веры, мы постараемся выяснить не столько то, что человек способен выразить, сколько то, что он не может выразить, — прозрения, которые не может выразить ни один язык. Надо иметь в виду, что «главную опасность для философии, кроме лени и расплывчатости, представляет собой схоластика, суть которой в том, чтобы относиться к неопределенному как к точному и стараться уместить его в точную логическую категорию».(4) Действительно, одной из фатальных ошибок концептуальной теологии было отделение актов религиозного существования от утверждений о нем. Идеи веры не следует изучать в отрыве от моментов веры. Если растение вырвать с корнем из почвы, удалить от родных ветров, солнечных лучей и земной среды и держать в теплице, — раскроют ли наблюдения за таким растением его первозданную природу? Растущая внутренняя сущность человека, стремящаяся к Божьему свету и изгибающаяся к нему, едва ли может быть перенесена в поверхностность простого размышления. Вырванное из среды человеческой жизни, оно увядает, как роза, зажатая между страницами книги. Религия на самом деле представляет собой не что иное, как высохший остаток некогда живой реальности, сведенный к терминам и определениям, к кодам и катехизисам. Ее можно изучать только в ее естественной среде веры и благочестия, в душе, где божественное доступно всем мыслям.

 

Только те поймут религию, кто сможет исследовать ее глубину, кто сможет соединить интуицию и любовь с строгостью метода, кто способен найти категории, которые смешиваются с беспримесью и превращают невообразимое в уникальное выражение. Недостаточно описать данное содержание религиозного сознания. Нам приходится теснить религиозное сознание вопросами, заставляя человека понять и разгадать смысл того, что происходит в его жизни, стоящей на божественном горизонте. Проникнув в сознание благочестивого человека, мы можем постичь реальность, стоящую за этим.

 

САМОПОНИМАНИЕ РЕЛИГИИ

 

Философия — это рефлексивное мышление, а философию религии можно определить как размышление религии над ее основными идеями и базовыми установками, как радикальное самопонимание религии с точки зрения ее собственного духа. Это попытка самопрояснения и самоанализа.

 

Под саморазъяснением мы подразумеваем попытку напомнить себе о том, за что мы выступаем, проанализировать опыт, идеи, взгляды и принципы религии; раскрыть ее руководящие черты, ее конечную претензии; определить смысл своего основного учения; различать принципы и мнения.

 

Под самоанализом мы подразумеваем попытку тщательно проверить подлинность нашей позиции. Является ли наша религиозная позиция убеждением или просто утверждением? Является ли существование Бога для нас вероятностью или несомненностью? Является ли Бог для нас просто словом, именем, возможностью, гипотезой или Он — живое присутствие? Является ли утверждение пророков для нас фигурой речи или убедительным убеждением?

 

Религиозное мышление, вера, чувство относятся к числу наиболее обманчивых видов деятельности человеческого духа. Мы часто предполагаем, что верим в Бога, но на самом деле это может быть символ личных интересов, на которых мы концентрируемся. Мы можем предполагать, что чувствуем влечение к Богу, но на самом деле объектом нашего обожания может быть сила в мире. Мы можем предполагать, что мы заботимся о Боге, но нас может волновать наше собственное эго. Следовательно, исследование нашего религиозного существования — это задача, которую необходимо выполнять постоянно.

 

Понять, что мы имеем в виду, — задача философии. Мы думаем словами, но использовать слова — это не то же самое, что понимать, что они означают. Более того, связь между словами и их значениями эластична. Слова остаются, а смыслы могут меняться. Выражение «Отец наш Небесный» может вызывать у некоторых мысленный образ телесной фигуры, сидящей на престоле, а для других может означать максимум всего величия, используемое в качестве фигуры речи, чтобы указать на Того, Кто находится за пределами всякого выражения. .

 

Такое самопонимание необходимо по многим причинам. Оригинальные учения религии излагаются не в рациональных, догматических терминах, а в показательных выражениях. Поэтому необходимо объяснить их смысл. Более того, поскольку они выражены на древнем языке, нужно внимательно проникнуть в подлинный замысел библейских авторов.

 

КРИТИЧЕСКАЯ ПЕРЕОЦЕНКА

 

Хотя метод, использованный в этой книге, в первую очередь основан на самопонимании, существует и другой подход, который нам следует иметь в виду. Философию религии следует развивать двумя способами: как радикальное понимание религии с точки зрения ее собственного духа и как критическую переоценку религии с точки зрения философии. Это представляет собой попытку религии оправдать свои притязания; чтобы продемонстрировать ее действительность, а не просто ее актуальность. Есть лжепророки, как есть истинные пророки; есть ложные, как есть истинные религиозные доктрины. Если религия утверждает, что она истинна, она обязана предложить критерий ее истинности либо с точки зрения идей, либо с точки зрения событий.

 

Критическая переоценка религии обусловлена ​​самой ситуацией нашего мышления. Мы не можем продолжать использовать нашу критическую способность во всех наших начинаниях и в то же время воздерживаться от поднятия вопросов, касающихся религии. «Наш век — век критики, которой должно быть подвергнуто все. Святость религии и авторитет законодательства многими рассматриваются как основания для освобождения от рассмотрения этим трибуналом. Но если они освобождены от уплаты налогов, они становятся предметом справедливого подозрения и не могут претендовать на искреннее уважение, которое разум оказывает только тому, что выдержало испытание свободной публичной экспертизой». (5)

 

Критика религии должна распространяться не только на ее основные утверждения, но и на все ее утверждения. Религия подвержена искажениям извне и коррупции изнутри. Поскольку он часто впитывает в себя идеи, не присущие его духу, необходимо различать подлинные и ложные. Более того, суеверия, гордость, самодовольство, предвзятость и вульгарность могут осквернить лучшие традиции. Вера в своем рвении имеет тенденцию перерастать в фанатизм. Поэтому критика разума, вызов и сомнения неверующего могут быть более полезны для целостности веры, чем простая уверенность в собственной вере.

 

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЧЕСТНОСТЬ

 

Интеллектуальная честность — одна из высших целей философии религии, точно так же, как самообман — главный источник искажения религиозного мышления, более смертоносный, чем заблуждение. Лицемерие, а не ересь, является причиной духовного разложения. «Ты хочешь истины во внутренностях человека» (Псалом 51:8).

 

Рабби Бунам из Пшиши давал следующее определение хасида. Согласно средневековым источникам, хасид — это тот, кто делает больше, чем требует закон. Вот закон: не обманывай ближнего твоего (Левит 25:17). Хасид выходит за рамки закона; он не обманет даже самого себя.

 

У каждого короля есть печать, которая, будучи прикреплена к документу, является гарантией его подлинности. На печати находится символ, обозначающий власть и величие короля. Какой символ выгравирован на печати Царя царей? «Печать Божья — истина» (6), и истина — наше единственное испытание. Льстец не может предстать перед Ним (Иов 13:16).

 

ФИЛОСОФИЯ КАК РЕЛИГИЯ

 

Философия религии как критика религии не выполнит своей функции, если она будет выступать в роли антагониста, подражателя или соперника. Критика часто грешит тем, что забывает, что великие течения в искусстве, например, оцениваются, но не создаются ею. Это относится и к религии. Однако тревожный факт заключается в том, что философия остается вечным соперником религии. Это сила, которая создала бы религию, если бы могла. Снова и снова он пробовал свой талант предлагать ответы на главные вопросы, но терпел неудачу.

 

Философия не всегда порождает свои собственные темы. Его тематика заимствована из здравого смысла, из мира искусства, религии, науки и общественной жизни. Такие темы, как добро, прекрасное, сочувствие, любовь, Бог, причинность, социальный порядок и государство, не являются изобретением спекулятивного ума. Философия более креативна в симбиозе с жизнью, чем в озабоченности темами, рожденными ее собственным размышлением. Философия религии, соответственно, остается методом разъяснения, исследования и подтверждения, а не источником окончательных прозрений. Кроме того, оно должно прояснить существенное различие между философией и религией. Ее задача — не только рассмотреть притязания религии перед лицом философии, но и опровергнуть притязания философии, когда она претендует на замену религии, доказать неадекватность философии как религии.

 

ФИЛОСОФИЯ КАК ПЕРСПЕКТИВА

 

Философии, берущейся исследовать идеи религии, следует помнить о своем ограниченном статусе; тот факт, а именно, что он представляет собой ограниченную, хотя и реальную точку зрения одной школы или одного периода; что оно ограничивается переживанием лишь части действительности. Действительно, без уточняющего прилагательного термин «философия» является своего рода неправильным употреблением. Существует не одна, а множество философий, и расхождение между Аристотелем и Августином, стоиками и мыслителями Индии столь же реально, как и расхождение между Моисеем и Буддой. Те, кто верят в существование вечной философии, могут верить в возможность критической переоценки религии с точки зрения фиксированной философской системы, достоверность которой неоспорима. Для тех, кто сомневается в обоснованности вечной философии, философия сама по себе находится в постоянном изменении и нуждается в постоянном исследовании. Тогда философию религии можно было бы определить как критическую переоценку религии с точки зрения конкретной философской ситуации.

 

При всех своих ограничениях философия — это человеческая попытка достичь синоптического взгляда на вещи, увидеть весь мир и его части вместе. Поскольку религия имеет тенденцию к самораздуванию и игнорированию тех аспектов реальности, которые не имеют непосредственного отношения к догмам и ритуалам, задачей философии религии является поместить религиозное понимание в связь со всем спектром человеческого знания. Человеческие знания постоянно развиваются, и вечные проблемы религии обретают новую актуальность, когда сталкиваются с силами бесконечного процесса человеческого исследования.

 

ЭЛЛИПТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ

 

У философии религии есть два родителя: философия и религия. Оно рождается не в результате саморефлексии религии, а в результате их встречи. Действительно, вся философия религии возникает тогда, когда и религия, и философия заявляют, что предлагают идеи о конечных проблемах. Поскольку греческая религия не претендовала на роль источника таких идей, философия религии возникла не в Афинах, а в результате столкновения иудаизма и греческой философии. (7)

 

Философия религии вовлечена в полярность; подобно эллипсу, он вращается вокруг двух фокусов: философии и религии. За исключением двух точек на кривой, находящихся на одинаковом расстоянии от обоих фокусов, чем ближе его мысль подходит к одному, тем дальше она от другого. Неспособность ощутить глубокую напряженность философских и религиозных категорий стала причиной большой путаницы.

 

Эту уникальную ситуацию, когда мы подвергаемся воздействию двух разных сил, двух конкурирующих источников понимания, нельзя оставлять. Именно это напряжение, это эллиптическое мышление является источником обогащения как философии, так и религии.

 

РЕЛИГИЯ ФИЛОСОФИИ

 

В стремлении примирить философию и науку с религией часто предпринимались попытки не только доказать отсутствие противоречий между учениями, сообщаемыми через откровение, и идеями, приобретенными нашим собственным разумом, но также и то, что они по своей сути тождественны. Однако такое примирение — это не решение, а растворение, при котором религия неизбежно исчезнет. Если наука и религия по сути тождественны, одна из них должна быть лишней. В таком примирении религия представляет собой не более чем плохую науку и наивную мораль. Его глубина ушла, его величие забыто, его ценность становится сомнительной. Единственное ее оправдание — педагогическое, как кратчайший путь к философии, как философия для масс.

 

Философы часто ошибочно принимают несоответствие религии за философскую незрелость и вместо того, чтобы пытаться понять религию как религию, подходят к ней как к рудиментарной форме философии. При таком подходе объект исследования адаптировался к образцу исследователя, а религиозные категории, преобразованные еще до того, как они были исследованы, рассматривались как философские абстракции. Результатом такого исследования обычно является весьма утонченная религия. То, что начинается как философия религии, заканчивается религией философии.

 

СПОСОБ МЫШЛЕНИЯ

 

Философия не начинается из ничего. В лучшем случае ее можно определить как науку с минимумом предпосылок. Но оно никогда не может обойтись без всех предпосылок. Более того, оно связано с особым образом мышления, с определенными способами и категориями понимания и оценки. Основные предпосылки западной философии заимствованы из греческого образа мышления.

 

Существует более одного способа мышления. Израиль и Греция не только разработали разные доктрины; они действовали в разных категориях. Библия, как, например, философия Аристотеля, содержит больше, чем просто сумму доктрин; оно представляет собой образ мышления, конкретный контекст, в котором общие понятия обладают особым значением, меру оценки, форму ориентации; не только ментальная ткань, но и определенная предрасположенность или манера переплетения и взаимосвязи интуиций и восприятий, своеобразный сплетение мыслей.

 

Человеческий разум односторонен. Он никогда не сможет охватить всю реальность сразу. Когда мы смотрим на вещи, мы видим либо общие для них черты, либо черты, отличающие каждую из них. В истории мысли есть периоды, когда чувство общего и универсального развито лучше всего, и есть периоды, когда чувство отличного и индивидуального особенно остро. Ум Филона, например, шел по пути, обходя специфическое и различное – как в иудаизме, так и в эллинизме. Ему оба предложили одно и то же сообщение; экстаз, который он знал из эллинистических культов, он считал тождественным состоянию, в котором еврейские пророки получали откровение. (8) Следуя его примеру, многие мыслители были главным образом заинтересованы в указании общих элементов разума и откровения и стремились уравнять то, что в них различно. Чего они не смогли увидеть, так это уникального богатства духовного прозрения, заключенного в пророческих идеях божественного пафоса. Еврейское мышление действует в рамках категорий, отличных от категорий Платона или Аристотеля, и разногласия между их соответствующими учениями — это не просто вопрос разных способов выражения, но и разных способов мышления. Сосредоточив внимание на общих элементах разума и откровения, синтез двух духовных сил был достигнут ценой принесения в жертву некоторых из их уникальных идей.

 

Хотя для иудаизма жизненно важно проникнуть в нееврейские культуры, чтобы поглотить элементы, которые он может использовать для обогащения своей жизни и мысли, это не должно делаться ценой отказа от своей интеллектуальной целостности. Мы должны помнить, что попытка найти синтез пророческого мышления и греческой метафизики, какой бы желательной она ни была в конкретной исторической ситуации, не обязательно верна sub specie aeternitatis. Географически и исторически Иерусалим и Афины эпохи пророков и эпохи Перикла не так уж далеки друг от друга. Духовно они являются разными мирами. С другой стороны, если бы Иерусалим располагался у подножия Гималаев, монотеистическая философия была бы модифицирована традицией восточных мыслителей. Таким образом, наша интеллектуальная позиция, расположенная между Афинами и Иерусалимом, не является окончательной. Провидение может когда-нибудь создать ситуацию, которая поместит нас между рекой Иордан и рекой Ганг, и проблема такой встречи будет отличаться от той, которую прошла еврейская мысль при встрече с греческой философией.

 

МЕТАФИЗИКА И МЕТАИСТОРИЯ

 

Например, существует принципиальная разница в значении, намерениях и теме между научной теорией происхождения Вселенной и тем, что пытаются передать первые главы Книги Бытия. Книга Бытия не собирается ничего объяснять; Тайна возникновения мира никоим образом не становится более понятной благодаря таким утверждениям, как: «В начале сотворил Бог небо и землю». Библия и наука не решают одну и ту же проблему. Научная теория задается вопросом: какова причина Вселенной? Он мыслит категорией причинности, а причинность понимает отношения между причиной и следствием как части непрерывного процесса, как изменяющиеся части неизменного целого. Библия, с другой стороны, рассматривает отношения Творца и Вселенной как отношения между двумя существенно разными и несравнимыми сущностями и рассматривает само творение как событие, а не как процесс (см. главу 22). Таким образом, творение — это идея, превосходящая причинность; оно говорит нам, как вообще существует причинность. Вместо того, чтобы объяснять мир в категориях, заимствованных у природы, он намекает на то, что сделало природу возможной, а именно на акт свободы Бога.

 

Библия указывает на способ понимания мира с точки зрения Бога. Оно имеет дело не с бытием как бытием, а с бытием как творением. Его интересуют не онтология или метафизика, а история и метаистория; его интересуют скорее время, чем пространство.

 

Наука развивается посредством уравнений; Библия говорит об уникальном и беспрецедентном. Цель науки – исследовать факты и процессы природы; Цель религии — понять природу в отношении воли Бога. Цель научного мышления — ответить на вопросы человека и удовлетворить его потребность в знаниях. Конечная цель религиозного мышления — ответить на вопрос, который не является человеческим, и удовлетворить потребность Бога в человеке.

 

Философия — это попытка выяснить сущность вещей, принципы бытия; Библейская религия – это попытка научить о Творце всего сущего и познании Его воли. Библия не намерена учить нас принципам творения или искупления. Оно пришло, чтобы научить нас тому, что Бог жив, что Он — Творец и Искупитель, Учитель и Законодатель. Задача философии — проанализировать или объяснить, задача религии — очистить и освятить. Религия коренится в конкретной традиции или личном понимании; Классическая философия утверждает, что ее корни лежат в универсальных предпосылках.

 

Спекуляции начинаются с концепций, библейская религия начинается с события. Жизнь религии дается не в мысленном сохранении идей, а в событиях и прозрениях, в чем-то, что происходит во времени.

 

ВЫЗОВ ФИЛОСОФИИ

 

Религия, повторяем, является уникальным источником прозрения. Это означает, что идеи и требования религии не могут быть полностью синхронизированы с выводами какой-либо конкретной системы философии и не могут быть адекватно выражены в терминах науки. То, что имеет смысл в религии, не обязательно имеет смысл в философии, и наоборот. Роль религии — быть вызовом философии, а не просто объектом для изучения.

 

Философия могла бы многому научиться из Библии. Для философа идея добра — самая возвышенная идея. Но в Библии идея добра стоит на предпоследнем месте; оно не может существовать без святого. Святость – это суть, добро – ее выражение. Вещи, созданные за шесть дней, Он считал хорошими, а седьмой день Он освятил?

 

Платоновский «Евтифрон» поднял вопрос, который в различных формах часто обсуждался в христианской и магометанской схоластике, а именно: любят ли боги добро, потому что оно хорошо, или оно хорошо, потому что боги любят его? Такая проблема могла возникнуть только тогда, когда боги и добро рассматривались как две разные сущности и когда считалось само собой разумеющимся, что боги не всегда действуют в соответствии с высшими стандартами добра и справедливости. Задать вопрос: свято ли конкретное действие (повелено Богом или дорого Ему), потому что оно хорошо, или оно хорошо, потому что свято (повелено Богом или дорого Ему)? было бы столь же бессмысленно, как и спрашивать: называется ли определенная точка внутри круга центром из-за ее равноудаленности от периферии или ее равноудаленность от периферии обусловлена ​​тем, что она является центром? Дихотомия святого и добра чужда духу великих пророков. По их мнению, праведность Божия неотделима от Его существа.

 

Мудрая критика всегда начинается с самокритики. Философия также нуждается в постоянном исследовании и очищении. Разум, испытывающий религию, проверяет самого себя; изучение собственных предпосылок, масштабов и мощи; доказывая, достаточно ли он продвинулся, чтобы постичь идеи пророков. Действительно, существуют прозрения духа, к которым наш разум приходит поздно, часто слишком поздно, отвергнув их.

 

Чтобы добиться успеха, философия религии должна учитывать как уникальность, так и ограниченность как философии, так и религии.

 

Религия, как мы увидим, выходит за рамки философии, и задача философии религии состоит в том, чтобы привести ум к вершине мышления; создать в нас понимание того, почему проблемы религии не могут быть постигнуты с точки зрения науки; позволить нам осознать, что религия имеет свой собственный масштаб, перспективу и цель; открыть нам величие и тайну, в присутствии которых разум не глух к тому, что превосходит разум. Одна из целей философии религии — стимулировать критическую переоценку философии с точки зрения религии.

 

ПОКЛОНЕНИЕ РАЗУМУ

 

Неверно определять философию религии как попытку обеспечить рациональную основу религии, поскольку такое определение неявно отождествляет философию с рационализмом. Если бы рационализм был признаком философа, Платона, Шеллинга, Уильяма Джеймса и Бергсона пришлось бы дисквалифицировать как философов. Рационализм, по мнению Дьюи, «предотвращает религиозную веру в каком-либо конкретном смысле. Оно допускает только веру, которая представляет собой безупречный рациональный вывод из того, что мы абсолютно знаем». (10)

 

Крайний рационализм можно определить как неспособность разума понять самого себя, свою алогическую сущность и свои металогические объекты. Мы должны различать неведение и чувство тайны, субрациональное и сверхрациональное. Путь к истине — это действие разума; любовь к истине есть действие духа. Каждый акт рассуждения имеет трансцендентную связь с духом. Мы думаем разумом, потому что стремимся к духу. Мы думаем разумом, потому что уверены в смысле. Разум чахнет без духа, без истины обо всей жизни.

 

Разум часто отождествляют с сциентизмом, но наука не способна дать нам всю правду обо всей жизни. Нам нужен дух, чтобы знать, что делать с наукой. Наука занимается отношениями между вещами во вселенной, но человек наделен заботой духа, а дух занимается отношениями между вселенной и Богом. Наука ищет истину о Вселенной; дух ищет истину, которая больше вселенной. Цель разума — исследование и проверка объективных отношений; Цель религии — исследование и проверка высших личных отношений.

 

Вызов – это не то же самое, что столкновение, а расхождения не означают конфликт. Жить в полярностях — это часть человеческого существования. Наша вера в единого Бога подразумевает уверенность в том, что в конечном итоге разум и откровение происходят из одного и того же источника. Однако то, что едино в творении, не всегда едино в нашей исторической ситуации. Это акт искупления, когда нам даровано открыть высшее единство разума и откровения.

 

Широко проповедуемое отождествление иудаизма и рационализма — это интеллектуальное уклонение от глубоких трудностей и парадоксов еврейской веры, убеждений и обрядов. Понимание человеком того, что разумно, может измениться. Римским философам не казалось разумным воздерживаться от труда один день в неделю. Некоторым владельцам плантаций не казалось неразумным ввоз рабов из Африки в Новый Свет. С какой стадией развития разума должна быть совместима Библия?

 

Несмотря на все уважение к разуму и нашу благодарность за него, человеческий разум никогда не считался в еврейской традиции самодостаточным. «Надейся на Господа всем сердцем твоим и не надейся на разум твой» (Притчи 3:5). «И ты уверился в своем нечестии, ты сказал: никто не видит Меня; мудрость твоя и знание твое ввели тебя в заблуждение, и ты сказал в сердце твоем: Я есть, и нет никого кроме Меня» (Исаия 47:10).

 

Некоторые из основных предпосылок иудаизма не могут быть полностью оправданы с точки зрения человеческого разума. Его концепция природы человека как созданного по подобию Бога, его концепция Бога и истории, избрания Израиля, молитвы и даже морали бросают вызов некоторым из представлений, к которым мы честно пришли. конец нашего анализа и изучения. Требования благочестия — это тайна, перед которой человек припадает к благоговению и молчанию. (11) Благоговение, любовь, молитва, вера выходят за рамки поверхностных рассуждений.

 

Поэтому мы не должны судить о религии исключительно с точки зрения разума. Религия находится не внутри, а за пределами простого разума. Его задача — не соревноваться с разумом, а помогать нам там, где разум помогает лишь частично. Его значение следует понимать в терминах, совместимых со смыслом невыразимого.

 

Чувство невыразимого — это интеллектуальная попытка, исходящая из глубины разума; это источник познавательного понимания. Таким образом, между религией и разумом не может быть соперничества, пока мы осознаем их соответствующие задачи и области. Использование разума необходимо для понимания Бога и поклонения ему, и без него религия чахнет. Понимания веры являются общими, расплывчатыми и нуждаются в концептуализации, чтобы их можно было донести до ума, интегрировать и привести к последовательности. Без разума вера становится слепой. Без разума мы не знали бы, как применить идеи веры к конкретным вопросам жизни. Поклонение разуму является высокомерием и выдает недостаток интеллекта. Отвержение разума является трусостью и выдает недостаток веры.

 

ИДЕИ И СОБЫТИЯ

 

Предметом философии иудаизма является иудаизм. Но что представляет собой иудаизм? Это набор идей или принципов, доктрина? Пытаться свести Библию, полную жизни, драмы и напряжения, к ряду принципов — это все равно, что пытаться свести живого человека к диаграмме. Исход из Египта, или откровение на Синае, или клевета Мариам на Моисея — это событие, а не идея; явление, а не принцип. С другой стороны, тот, кто попытается свести Библию к каталогу событий, к священной истории, тоже потерпит неудачу. Господь един, или Справедливость, к которой ты должен стремиться, — это идея или норма, а не явление. Таким образом, философия иудаизма — это философия как идей, так и событий.

 

Моисей Маймонид (1135–1204) резюмирует суть иудаизма в тринадцати догматах веры: 1. Существование Бога; 2. Его единство; 3. Его бестелесность; 4. Его вечность; 5. Объектом поклонения является только Бог; 6. Откровение через Его Пророков; 7. Превосходство Моисея среди Пророков; 8. Все Пятикнижие было божественно дано Моисею; 9. Неизменность Закона Торы; 10. Знание Богом поступков и мыслей человека; 11. Награда и наказание; 12. Пришествие Мессии; 13. Воскресение. За исключением 6, 8,12,13, эти статьи относятся к принципам или к сфере идей, а не к событиям или к сфере истории. Примечательно, что форма, в которой эти статьи стали популярными и даже были включены во многие молитвенники, начинается со слов: «Я твердо верю, что… . ».

 

Вероучение Маймонида основано на предпосылке, что именно в идеях выражается высшая реальность. Однако для библейского человека высшая реальность выражается в событиях, а не только в идеях. Сущность иудаизма дана как в истории, так и в мысли. Мы принимаем идеи и вспоминаем события. Еврей говорит: «Я верю», а ему говорят: «Помни!» Его кредо содержит краткое изложение основных идей, а также краткое изложение выдающихся событий. (12)

 

Для еврейского ума понимание Бога достигается не путем обращения к вечным качествам Высшего Существа, как это принято у греков, к идеям добра или совершенства, а, скорее, через ощущение живых действий Его заботы, Его динамического внимания к человеку. . Мы говорим не о Его благости вообще, а о Его сострадании к отдельному человеку в конкретной ситуации. Божья благость — это не космическая сила, а особый акт сострадания. Мы знаем не то, что есть , а то, как это происходит. Приведу пример: «Рабби Меир сказал: Когда человек страдает, что говорит Шхина ? Моя голова слишком тяжела для Меня; Моя рука слишком тяжела для Меня. И если Бог так скорбит о пролитой крови нечестивцев, то тем более о крови праведников». (13) Это утверждение, цитируемое в Мишне сразу после описания смертной казни, призвано передать, как больно Богу, когда страдают Его дети, даже если это преступник, наказанный за свое преступление.

 

Другие проблемы возникают, когда мы принимаем такой подход. Проблема уже не в том, как примирить Библию с взглядом Аристотеля на вселенную и человека, а в том, каков библейский взгляд на вселенную и на положение человека в ней? Как нам следует понимать себя с точки зрения библейского мышления? Проблема в следующем: на какие основные вопросы существования отвечает религия? Какие идеи отстаивает религиозный человек?

 

 

ФИЛОСОФИЯ ИУДАИЗМА

 

Термин «иудаизм» во фразе «философия иудаизма» может использоваться либо как объект , либо как субъект. В первом смысле философия иудаизма — это критика иудаизма; Иудаизм как тема или объект нашего исследования. Во втором смысле философия иудаизма имеет значение, сравнимое со значением такого словосочетания, как философия Канта или философия Платона; Иудаизм как источник идей, которые мы пытаемся понять.

 

Теперь иудаизм — это реальность, драма внутри истории, факт, а не просто чувство или опыт. Он утверждает, что произошли определенные экстраординарные события, в результате которых он возник. Оно означает определенные базовые учения. Оно утверждает, что это посвящение людей Богу. Понять смысл этих событий, учений и обязательств – задача философии иудаизма.

 

Как уже говорилось, наш метод в этой книге — это прежде всего, хотя и не исключительно, метод самопонимания, а термин «иудаизм» в подзаголовке книги используется главным образом как предмет.

 

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 1

 

1 Характерной чертой философии и науки является то, что каждый ответ порождает новые вопросы. Разница, по-видимому, в том, что проблемы философии вечны, и ни один из ее ответов не остается бесспорным, поскольку каждый ответ должен быть полным ответом.

 

2 Самопознание или самопонимание в различных формах было центральной задачей философии (первая из трех максим, начертанных на фасаде храма Аполлона в Дельфах, была «Познай самого себя»). Ее важность подчеркивала Сократ. и Платон, см. Хармид 167В-172С, Алкивиад 133В, Ксенофан, Memorabilia IV, 2, 24. Аристотель, Метафизика 1072В 20. Сравните Плотина, Эннеады, IV, 4.2, Теологию Аристотеля, перевод Дитеричи, Лейпциг, 1893, с. 18. Всякая философия есть «духовное самонаблюдение» (Дж. Фрис, «Система метафизики», 1824, стр. 110), «наука о внутреннем опыте» (Т. Липпс, Grundtatsachen des Seelenlebens, стр. 3), «самость». -познание человеческого духа» (Куно Фишер, Geschichte der Philosophie, т. I, изд., 5, стр. 11); сравните Макса Шайера, «Die transzendentale und die Psychologische Methode», Лейпциг. 1922, с. 179. В еврейской литературе определение философии как самопонимания цитируется у Бахья ибн Пакуды, « Обязанности сердца», Шаар хабехина, гл. 5, изд. Хэймсон, Том. II, с. 14. Сравните Джозефа ибн Саддика, Хаолам Хакатон, изд. С. Горовиц, Бреслау, 1903 г., нач. См. Маймонид, «Путеводитель растерянных», 1, 53. Согласно Герману Коэну, Religion der Vernunft, Frankfurt a. М., 1929, с. 23, самопознание человека является глубочайшим источником религии. Изречения о самопознании в еврейской литературе собраны в книге И. Л. Злотник, Маамарим, Иерусалим, 1939, стр. 17-26.

 

3 А. Дж. Хешель, «Не одинок», Нью-Йорк, 1951, с. 55.

 

4 Ф. П. Рэмси, «Основы математики и другие логические эссе», Нью-Йорк, 1950, с. 269.

 

5 Кант, «Критика чистого разума», предисловие к первому изданию, перевод JMD, Meikeljohn, New York, 1899, p. хл, обратите внимание.

 

Шаббат 51а.

 

7 См. Юлиус Гуттманн, «Religion und Wissenschaft im Mittelalterlichen und im Modernen Denken» в Festschrift zum 50 Jaehrigen Bestehen der Hoch-schule fuer die Wissenschaft des Judentums, Берлин, 1922, стр. 147f.

 

8 См. А. Дж. Хешель, Die Prophetie, Краков, 1936, с. 15. Категории, в которых библейский человек представлял себе Бога, человека и мир, настолько отличаются от предпосылок метафизики, на которых основана большая часть западной философии, что некоторые идеи, имеющие смысл для библейского ума, кажутся бессмысленными для библейского разума. Греческий разум. Было бы достижением первостепенной важности восстановить своеобразную природу библейского мышления и выявить его отличие от всех других типов мышления. Это открыло бы новые перспективы для понимания моральных, социальных и религиозных проблем и обогатило бы все наше мышление. Библейское мышление может сыграть свою роль в формировании наших философских взглядов на мир.

 

9 А. Дж. Хешель, Суббота, Нью-Йорк, 1951, с. 75.

 

10 Дьюи, Общая вера, Нью-Хейвен, 1934.

 

11 См. А. Дж. Хешель, « Человек в поисках Бога», Нью-Йорк, 1954, с. 104.

 

12 См. «Человек не одинок», с. 163.

 

13 Мишна Синедрион, VI, 5.