18. Ночь седера

НОЧЬ СЕДЕРА

Обычай мудрецов • Время исполнения заповеди • До захода солнца • Вечерняя молитва в синагоге • Ночь, освящающая праздник • Белые одежды, надеваемые к Седеру • Зажигание свечей • Порядок пасхальной ночи • Заповеди пасхальной ночи в наше время • Правила проведения Седера • Краткое изложение Седера • Знаки Седера • Пятнадцать понятий – против пятнадцати ступеней освобождения • Комментарий Альшиха • Кидуш – освящение дня • Смысл заповедей пасхальной ночи • Начинаем с порицания и заканчиваем восхвалением • Как устроена Агада • Интерпретация составных частей Агады • Чтение Агады на других языках

Обычай мудрецов

Во многих еврейских общинах существовал обычай, согласно которому раввины и знатоки Торы возвращались домой в пасхальную ночь позже, чем все остальные, и, соответственно, начинали пасхальный Седер с большим опозданием. Этот обычай объяснялся тем, что в пасхальную ночь всегда возникает множество вопросов, связанных с кашерностью тех или иных предметов – ведь запреты, связанные с мацой и хамецем – одни из самых суровых в Торе. Однако Галаха запрещает преподавать Тору или отвечать на галахические вопросы тому, кто выпил более, чем ревиит (примерно 130 миллилитров) вина или другого алкогольного напитка. Стало быть, этот запрет распространяется даже на того, кто сделал праздничный Кидуш. Поэтому раввины и знатоки Торы откладывали возвращение домой и Кидуш до того часа, когда большинство членов общины уже приступали к пасхальной трапезе, завершающей Седср. К этому моменту все вопросы, возникавшие у членов общины, уже были заданы, а все проблемы разрешены.

О рабби Шмуэле Саланте, главном раввине Иерусалима, рассказывают, что он создал новый мудрый обычай для тої о, чтобы в течение всей пасхальной ночи в городе было к кому обратиться с галахическим вопросом. Он собирал в своем доме миньян из десяти человек, которые очень быстро завершали вечернюю молитву. Затем он немедленно приступал к Седеру и завершал его так быстро, как мог. Сразу после завершения Седера он шел спать и проводил в постели с полчаса. В большинстве еврейских домов еще продолжали читать Пасхальную Агаду, а рабби Салант уже вставал с постели, освеженный сном. Согласно Галахе, после этого он уже мог преподавать Тору и отвечать на вопросы. Что же до тех, у кого вопросы возникали раньше, то они обращались с ними к знатокам Торы, которые еще не сделали Кидуш.

Однако все остальные – даже те, кто обычно посвящает много времени подготовке к исполнению заповедей – должны в эту ночь спешить домой и немедленно прист>пить к Седеру. Только так можно исполнить заповеди пасхальной ночи самым полным образом.

Время исполнения заповеди

Несмотря на то, что заповедь обязывает начать Седер как можно раньше для того, чтобы маленькие дети не заснули во время чтения Агады – ведь именно в чтении им Агады и заключается центральная заповедь Седера, – запрещается делать Кидуш и, тем более, есть первый кезайит мацы до того, как полностью стемнеет. Хотя в субботу и другие праздничные дни разрешается присоединять часть будня к празднику и начинать трапезу еще до захода солнца, в Песах дело обстоит по-другому.

Дело в том, что Тора определила, что мацу, так же как и мясо пасхальной жертвы, можно есть (для исполнения заповеди) только ночью. О пасхальной жертве в Торе говорится: "И будете есть ее мясо в эту ночь", а исполнение заповеди о маце связано с пасхальной жертвой, как сказано: "С мацой и горькими овощами будете есть ее". А поскольку заповедь о маце, предписанная Торой, может быть исполнена только ночью, заповедь, обязывающая выпить четыре бокала вина, введенная еврейскими мудрецами, также может быть исполнена только ночью, – ведь условия, поставленные мудрецами для выполнения заповедей, введеных ими в дополнение к тем или иным заповедям Торы, всегда совпадают с условиями, поставленными самой Торой. Поэтому и бокал, выпиваемый при Кидуше и являющийся одним из этих четырех бокалов, может быть выпит только после наступления ночи, то есть после появления звезд.

До захода солнца

Следующие предметы необходимо подготовить для Седера еще до исхода 14-го Нисана: вино для всех четырех бокалов, мацу, пасхальное блюдо и все то, что должно быть на нем разложено (зроа, яйцо, марор, харосет, карпас и хазерет), соленую воду, свечи, готовые к зажиганию, бокал для каждого, кто участвует в Седере, включая маленьких детей, и большой бокал для пророка Элиягу.

Вино. Заповедь обязывает нас выпить четыре бокала вина, которое должно быть самым лучшим, которое только можно достать. Однако оно не должно быть настолько крепким, чтобы усыпить пьющего прежде, чем закончится Седер. Следует предпочесть красное вино белому, – если только белое вино не является явно и намного лучшим.

Маца. Необходимо запастись "оберегаемой" мацой самого высокого качества. Те, кто исполняют эту заповедь особенно ревностно, едят в ночь Седера три мацы, испеченные в послеполуденные часы в канун Песаха. Если от этой мацы не была отделена хала, необходимо сделать это еще до захода солнца и наступления праздника. Для этого вся маца заворачивается в скатерть и от одной из мацот отделяется хала сразу за все имеющееся количество мацы – все это при условии, что общее количество мацы, от которой хала не была отделена, достаточно велико, чтобы такое отделение было обязательным, или же, если количество мацы недостаточно велико, она была испечена из теста, вес которого был достаточным для этого, то есть оно было замешано на не менее, чем на 1,680 граммах муки. Если ни одно из этих условий не выполняется, отделение халы производится без благословения. Следует помнить, что отделение халы – женская заповедь, поэтому выполнение ее муж должен предоставить жене. Затем три выбранные мацы помещаются в специальный футляр одна под другой. Разрешается просто завернуть их – одну под другой – в чистую сложенную салфетку.

Блюдо. Оно должно быть достаточно большим, чтобы на нем разместилимсь все шесть установленных законом и обычаем предметов. Эти предметы должны быть размещены в установленном порядке и не прикасаться друг к другу.

Зроа. Берется кусок мяса с костью внутри и жарится на огне еще до захода солнца. Очень важно, чтобы это было сделано до наступления праздника. Дело в том, что в пасхальную ночь запрещено есть жареное мясо, похожее на мясо пасхальной жертвы. Из этого запрета следует другой: в эту праздничную ночь запрещено жарить мясо (которое запрещено есть), если оно с самого начала не предназначено для утренней трапезы.

Этот кусок мяса с костью, зроа, размещается в правой части блюда.

Яйцо. Вареное, печеное или печеное уже после варки. Оно размещается в левой части блюда, напротив зроа. Оба они – и зроа, и яйцо – призваны напоминать о жертвоприношениях: зроа – о пасхальной жертве, яйцо – о Хагиге. Поскольку эти жертвы были непосредственно связаны с заповедями пасхальной ночи, зроа и яйцо размещаются во главе блюда – как мы уже говорили, соответственно, справа и слева.

Марор. В качестве марора берутся листья или стебли (но не корни) хасы (салат-латук), цикория или иного горького овоща, при употреблении которого в пищу произносится благословение "Сотворивший плоды земли". Существует обычай использовать листья для исполнения заповеди о мароре, а стебли – для исполнения заповеди о корехе ("бутерброде"). Овощи тщательно проверяются на наличие червей и иных насекомых. Если таковых не обнаружено, овощи тщательно моют и размещают на блюде между яйцом и зроа, только чуть ниже последнего, поскольку марор сопутствует пасхальной жертве, как сказано: "С мацой и горькими травами будете есть ее". Поэтому марор размещается чуть ниже зроа, напоминающего о пасхальной жертве.

Харосет. Он готовится из протертых яблок (впрочем, некоторые готовят его из протертых фиников) с добавками из толченого миндаля, грецких орехов, корицы и имбиря, смешанных с вином. Внешне он напоминает глину, смешанную с соломой и водой. Харосет приготовляется в канун Песаха, однако тот, кто забыл или не успел приготовить его вовремя, может сделать это и после захода солнца. Принято готовить его густым и вязким и разбавлять вином с тем, чтобы он стал почти жидким уже ночью, перед началом Седера, чтобы в него можно было макать марор. Его ставят в правой части блюда, сразу за зроа, чуть ниже марора. Ведь харосет изготовляется для того, чтобы обмакивать в него марор – значит, марор должен располагаться выше. Отметим, что харосет – это арамейское слово, обозначающее это кушанье. Еврейская традиция утверждает, что это название содержит важный намек: харосет напоминает глину и кирпичи, которые евреи изготовляли во время египетского рабства, и не случайно это слово перекликается с еврейским словом харсит – "глина".

Карпас. Это один из овощей с таким названием (в современном значении – сельдерей), картофель, свежая редька или другой съедобный негорький овощ. Карпас размещается в левой части блюда, позади яйца и напротив харосета. Поскольку карпас как бы "обслуживает" марор, так же как и харосет (об этом мы еще будем говорить), он располагается в одном ряду с харосе-том – слева от него.

Хазерст. Это листья салата-латука или любого другого овоща, который может быть марором, независимо от того, использован ли он в этом качестве за данным столом. Хазерет располагается на другом конце блюда – между харосетом и карпасом, под ними и за марором. Все, что может использоваться в качестве марора, годится для хазерета и наоборот, так что они отличаются только названиями. Дополнительное название для горького овоща – хазерет – было введено для того, чтобы отличить марор, с которым связана заповедь, от другого горького овоща, введенного в Седер мудрецами в качестве напоминания о чуде (об этом ниже).

Таким образом, шесть предметов, расставляемых на пасхальном блюде, располагаются на нем двумя треугольниками, один над другим. В верхний треугольник входят зроа, яйцо и марор, в нижний – харосет, карпас и хазерет. Предметы, входящие в верхний треугольник, связаны с выполнением заповедей, предметы, входящие в нижний треугольник, являются вспомогательными и сопровождают их.

Три мацы, завернутые в скатерть или помещенные в футляр, как уже было объяснено, кладутся под блюдо или рядом с ним. Ведь в наше время только с мацой связано действительное исполнение заповеди Торы, в то время, как все предметы, размещенные на блюде, к сожалению, связаны сегодня либо с заповедью, установленной мудрецами (марор), либо с воспоминаниями о чуде. Поэтому принято размещать мацу отдельно, а не рядом с предметами, располагаемыми на блюде. Впрочем, существует и другой обычай, в соответствии с которым мацу также располагают на блюде.

Кроме всего этого, заранее готовят сосуды с соленой водой, в которую обмакивают карпас, а также крутые яйца – в тех домах, где следуют обычаю есть их в ходе Седера. Если 15-е Нисана выпадает на субботу, а соленая вода не была заготовлена до захода солнца в канун праздника, ее делают относительно слабой, поскольку в субботу запрещается смешивать соль и воду в пропорции два к одному и выше, – поэтому вода должна составлять более трети смеси. Принято споласкивать всю посуду, которую ставят на праздничный стол, еще в канун праздника.

Существует обычай использовать в качестве "приправы" к карпасу вместо соленой воды воду, смешанную с лимонным соком. Ее также готовят до начала праздника.

Закончив приготовления к Седеру, мы отправляемся в синагогу, где читаются две молитвы – Минха и Маарив. Во многих общинах читают Минху раньше обычного, поскольку в нее включается дополнение – "Порядок принесения пасхальной жертвы", чтение которого занимает немало времени, а также из опасения, что многочисленные и трудоемкие обязанности, исполняемые в канун Песаха, могут стать причиной того, что молитва не будет прочитана вовремя.

Вечерняя молитва в синагоге

Вечерняя молитва – (Арвит или Маарив) – в Песах ничем не отличается от вечерней молитвы, читаемой в другие праздники-регалим. Все многочисленные заповеди, связанные с этим днем, исполняются дома, за пасхальным столом. В молитве они не отражены. Тем не менее, особенности этого дня накладывают свой отпечаток и на происходящее в синагоге.

Если первый праздничный день праздника Песах выпадает на субботу, из вечерней молитвы исключается фрагмент Маген авот ("Защитник отцов"), поскольку он был введен специально для того, чтобы несколько удлинить молитву. Ведь евреи, работающие далеко в поле, иногда опаздывают на молитву, и если она закончится слишком рано, они могут застать синагогу пустой, – а заходить в пустую синагогу считается небезопасным, ибо там можно столкнуться с бесами. Однако в канун Песаха все без исключения приходят в синагогу из дома, поскольку полевые работы в этот день запрещены. Как мы уже писали, в этот день стараются начать Седер как можно раньше, чтобы в нем приняли участие маленькие дети. А поскольку в этот вечер в синагоге читается Галлель, молитва все равно оказывается длиннее обычной. Кроме того, пасхальная ночь – "ночь сбережения", когда Всевышний охраняет нас от всех напастей, в том числе и от бесов. Несмотря на все это, в некоторых общинах не изменяют обычаю и читают фрагмент Маген авот и в пасхальный вечер.

Другое отличие пасхального вечера в синагоге связано с Кидушем. В течение всего года после субботней или праздничной вечерней молитвы в синагоге производится Кидуш над бокалом вина. Однако в первый пасхальный вечер (а вне пределов Эрец Исраэль – и во второй вечер) Кидуш в синагоге не производится, поскольку выпиваемый во время Кидуша бокал вина входит в число четырех бокалов, предписанных заповедью, и он должен быть выпит дома – вместе с остальными. Кроме того, следует иметь в виду, что Кидуш в синагоге производится прежде всего ради тех оказавшихся в городе странников, у которых нет пристанища, где они могли бы провести субботнюю трапезу, в то время, как в пасхальную ночь такое пристанище есть у каждого, и никто не проводит ее в синагоге. Другая причина, по которой в субботу и праздники в синагоге производится Кидуш, – чтобы все посетители синагоги услышали произносимые при этом благословения, запомнили их и не допускали ошибок, устраивая Кидуш дома – также не актуальна в Песах, так как при проведении Седера все без исключения пользуются текстом Пасхальной Ага-ды, содержащей церемонию Кидуша.

Но самое большое отличие этого вечера (а вне пределов Израиля – и второго праздничного вечера) от субботних и праздничных вечеров заключается в том, что во время вечерней молитвы в синагоге, в соответствие с обычаем, введенным большинством еврейских общин, читается Галлель. Хотя обычно он читается только днем, на пасхальную ночь, которая сама как ясный день, это ограничение не распространяется. Поэтому в этот вечер читается полный Галлель и произносятся два благословения – в начале и в конце чтения. Обычай читать Галлель в этот вечер упоминается уже в Трактате Софрим (гл. 20). Галлель читается с огромной радостью и воодушевлением, чтение сопровождается пением и плясками для того, чтобы выполнить слова пророка: "И прославим Его Имя все вместе".

Несмотря на возражения некоторых выдающихся еврейских мудрецов, обычай читать Галлель в синагоге в праздничный пасхальный вечер, произнося при этом положенные благословения, был принят большей частью еврейского народа.

Важная тому причина – решение мудрецов распространить благословение на Галлель, произносимое в синагоге, на Галлель, читаемый во время Седера за праздничным столом. Но почему они решили распространить благословение, произносимое в синагоге, на Галлель, читаемый во время Седера? Почему мы не произносим его за праздничным столом? Ведь центральным и обязательным является чтение Галлеля в ходе Седера, а не в синагоге! Дело в том, что за праздничным столом Галлель читается, как составная часть Агады, и считается частью рассказа об Исходе из Египта. А, как известно, мудрецы не установили особого благословения на этот рассказ.

Естественно спросить, почему они не ввели специальное благословение на чтение Пасхальной Агады точно так же, как на исполнение других заповедей? По мнению некоторых авторитетов, это совершенно правильное решение, – посколько в пасхальную ночь каждый еврей досыта вкушает свободу и независимость, а вся Агада – одно долгое благословение и изъявление благодарности Всевышнему, пославшему нам это духовное угощение. Таким образом, сама Агада представляет собой благословение, а в тех случаях, когда исполнение заповеди сводится к произнесению благословения, мудрецы не устанавливают отдельное благословение на эту заповедь. Так чтение Биркат гамазон ("Благословение после трапезы") является отдельной заповедью Торы – ведь в ней сказано: "Будешь есть, насыщаться – и благословлять". Однако чтение Биркат гамазон не предваряется никаким особым благословением – ведь весь этот текст – одно большое благословение, чтение которого не предваряется другим благословением.

Существуют и другие интересные объяснения этого обычая.

Согласно одному из них, благословение на чтение Галлеля во время Седера не произносится потому, что в качестве его выступает фрагмент Кидуша, в котором упоминается Исход из Египта. Согласно другому объяснению, дело в том, что Агада содержит слова: "Тот, кто освободил нас", представляющие собой благословение. Согласно третьему, благословение не произносится потому, что в ходе чтения Агады Галлель разбивается на две части – первая читается до начала трапеза, а вторая – уже после ее окончания. К этим объяснениям можно добавить и другие.

Ночь, освящающая праздник

Всевышний хотел порадовать Израиль, вселить в него светлую надежду на все будущие времена и рассказать ему о его грядущем величии. Поэтому Он сказал: "Песнь будет у вас, как ночь освящения праздника" (Йешаягу, 30,29). Это значит, что песня станет тем же, чем является сейчас пасхальная ночь.

Необходимо отметить, что пророк сказал "как ночь", а не "как песнь ночи". Речь идет не только о той ночи, в которую Израиль вышел из Египта, не только о том часе, когда он пересек море и запел песню, – ведь тогда праздник еще не был освящен. Более того, заповеди праздника, данные евреям в Египте, еще не стали их вечным достоянием, – это произошло позже, во время странствования по пустыне. Ночь освящения праздника принадлежит всем поколениям еврейского народа, она сопровождает его из года в год, входит в каждый дом, где евреи рассказывают о чудесах, совершенных Всевышним, прославляют Того, кто вывел их из Египта, – в один и тот же час одной и той же ночи. Все людские сердца возносят хвалу Всевышнему. Его прославляют жители земли и Небес, стены домов и все находящиеся в домах предметы, Небеса и подземное царство, море и его волны, – весь мир наполнен песней в ночь освящения праздника.

Песня этой ночи, которую поет вся Вселенная, не всегда слышна человеческому уху. Случается, что ухо просто не внимает этой песне, случается, что оно слышит ее, но не узнает. Завеса забвения отделяет ее от нас. Земные вожделения сбивают нас с толку. Однако человек, сердце которого чисто и спокойно, слышит и узнает эту песню, рвущуюся из него самого и всего, что его окружает: "Галлелуя. Славьте, слуги Г-спода, славьте Имя Г-спода"!" В этот час сердце само возглашает: "Да будет благословенно имя Г-спода отныне и вовеки!" Ах, если бы мое сердце всегда воспринимало эту песню, если бы ему не мешали завесы забвения и земные проблемы, если бы я всегда ощущал, что "от восхода солнца до заката его прославлено Имя Г-спода".

Когда, в конце времен, весь мир признает власть Всевышнего и наполнится любовью к Нему, когда весь мир запоет прославляющую Его песню, она ни в чем не превзойдет песню ночи освящения праздника. Только сердца людей будут в те времена обращены к Всевышнему, а уши – раскрыты для звуков песни. В те времена все будет ясно и открыто.

Поэтому каждый из нас должен стремиться очистить свое сердце перед началом святого Седера, который мы намереваемся провести, – чтобы сердце было способно воспринять, а ухо – услышать песню этой ночи, чтобы мы могли радоваться присутствию Всевышнего.

Вот что написано в святой книге Шело.

"Вернувшись домой в пасхальный вечер из синагоги, все мы, равно как и наши жены, обязаны чувствовать и вести себя как великие и сильные мира сего. Следует поставить на стол золотую и серебряную посуду, надеть самую дорогую одежду – все, чем одарил нас Всевышний Все это, – чтобы каждому видны были наши благополучие и радость, вызванные благосклонностью Всевышнего. Святость этой ночи и относящихся к ней законов очень велика, ибо именно в нее Всевышний избрал нас из числа других народов и освятил Своими заповедями. Поэтому мы и все наши домочадцы должны остерегаться в эту ночь любых посторонних разговоров. Мы должны думать только о своей близости к Всевышнему, заниматься исключительно исполнением заповедей, относящихся к этой ночи, и говорить со своими домочадцами только о чудесах, совершенных Всевышним во время нашего Исхода из Египта".

О великом Магариле рассказывают, что в его доме постоянно находились оставленные там в качестве залога золотые и серебряные приборы, принадлежащие неевреям. В течение всего года он не пользовался ими, но в пасхальную ночь расставлял на отдельном столе, чтобы Седер выглядел более праздничным. Магариль поступал так для того, чтобы сердца присутствующих были открытыми и радостными, ибо священная песня этой ночи входит только в радостное сердце.

Белые одежды, надеваемые к Седеру

Хотя, как уже было сказано, заповедь обязывает нас надевать в пасхальную ночь самые дорогие и роскошные, самые красочные одежды, существует обычай, согласно которому тот, кто возглавляет праздничный стол, надевает простую и гладкую белую одежду.

Некоторые авторитеты объясняют этот обычай тем, что белый цвет – это цвет савана, в который заворачивают мертвых, и, надевая ее в пасхальную ночь, мы тем самым напоминаем о траурных обычаях и избегаем греха излишней гордости. По той же причине мы едим в эту ночь крутые яйца – пищу людей, находящихся в трауре. Эти признаки траура призваны напомнить нам о разрушении Храма, происшедшем 9-го Ава, выпадающем всегда на тот же день недели, что и первый день Песаха.

Однако другие авторитеты отвергают это объяснение. По их мнению, простые белые одежды имеют противоположное значение: они превосходят любые другие красотой, ибо именно их надевал первосвященник в Храме, заходя в Святая святых. Поэтому-то и надевают их в пасхальную ночь те, кто намереваются проводить Седер, – ведь тем самым они исполняют священную службу, точно так же, как первосвященник в свое время.

Необходимо отметить, что обычай надевать белые одежды в пасхальную ночь не нашел распространения среди сефардских общин.

Зажигание свечей

Перед Кидушем хозяйка дома зажигает свечи и произносит два благословения: на зажигание праздничных свечей и Шегехеяну.

Если первый праздничный день Песаха приходится на будничный день недели, свечи зажигаются сразу после молитвы, а благословения произносятся до зажигания свечей. Если этот день выпадает на субботу, свечи зажигаются еще до ее наступления, а благословения произносятся после зажигания свечей. В таком случае в первое благословение вставляется упоминание о субботе, и оно станосится таким: "Благословен Ты... который повелел зажигать субботние и праздничные свечи". Затем произносится Шегехеяну.

Произнося благословение Шегехеяну на зажигание праздничных свечей, хозяйка дома должна мысленно распространить его на остальные заповеди, относящиеся к пасхальной ночи. Точно так же, хозяин дома распространяет это благословение на остальные заповеди, произнося его после Кидуша.

Порядок пасхальной ночи

Ввиду того, что в пасхальную ночь мы исполняем множество заповедей Торы – как позитивных, так и запрещающих, – а также заповедей, установленных мудрецами, не считая еще более многочисленных дополнительных запретов, постановлений и обычаев, которые мы осуществляем за пасхальным столом, а также потому, что еврейские мудрецы постановили, что не разрешается исполнять несколько заповедей сразу, а, напротив, необходимо исполнять каждую из них в отдельности, каждую в свое время, в указанном месте и в установленном порядке, – ввиду всего этого еще в древние времена еврейские мудрецы установили порядок исполнения заповедей в пасхальную ночь. Этот порядок – Седер – остается постоянным на протяжении всей еврейской истории, и запрещено вносить в него какие-либо изменения.

Хотя наши прегрешения привели к разрушению Иерусалимского Храма, и теперь мы не приносим ни пасхальную жертву, ни Хагигу и не можем исполнять заповеди, связанные с этими жертвоприношениями, число заповедей, которые мы исполняем за праздничным столом, все еще велико. К ним добавляются многочисленные постановления мудрецов, установленные специально для нашего времени с тем, чтобы мы не забывали о заповедях, которые исполнялись во времена Храма. Поэтому несмотря на то, что реальное "наполнение" Седера сегодня несколько иное, нежели в древние времена, времена Храма, он и сегодня проводится в порядке, установленном когда-то нашими мудрецами. Это будет продолжаться до тех пор, пока – как мы надеемся, совсем скоро, еще в наши дни – не будет восстановлен Храм, и мы не начнем проводить Седер так же, как в древние времена.

"Поэтому каждый из нас должен с трепетом выполнять все без исключения постановления мудрецов, связанные с проведением Седера и чтением Агады, не относясь легкомысленно ни к одной детали, даже если некоторые из них могут показаться нам малозначительными. Мы должны проявить достаточно мудрости и тщательно выполнять все эти постановления без исключения, поскольку в них нет ни одной маловажной детали" (Ма-гариль).

Вот что сказано на эту тему в святой книге Зогар:

"Следущая заповедь – рассказ, прославляющий Исход из Египта, – непременно обязывает каждого из нас. Ведь сказано, что каждый, кто рассказывает об Исходе из Египта с радостью и весельем, приглашен праздновать и веселиться в присутствии Всевышнего в будущем мире. А это – величайшая из радостей, которой может удостоиться человек, – ликовать вместе со Всевышним. Он сам радуется, слушая этот рассказ. В этот час Он созывает свою свиту и говорит ей: "Идите и слушайте рассказ, прославляющий Мое величие, который рассказывают Мои сыновья, радующиеся дарованному Мною спасением! И собирается вся свита и отправляется в еврейские дома – слушать радостный рассказ, прославляющий дарованное Всевышним освобождение. Затем эта свита возвращается к Всевышнему и благодарит Его за все эти чудеса и подвиги, прославляет Его, ибо Ему принадлежит святой народ, живущий на земле и радующийся посланному Всевышним освобождению. Таким образом увеличивается мощь Небес и выходит, что Израиль преумножает силу Всевышнего. Так возрастает мощь царя, когда люди прославляют его подвиги, благодарят его, трепещут перед ним и падают ниц перед его величием. По всем этим причинам необходимо прославлять Всевышнего, рассказывая об Исходе из Египта...

Поэтому каждый из нас должен постоянно рассказывать о величии Всевышнего и прославлять чудеса, постоянно совершаемые Им.

Естественно было бы спросить: "Для чего выдумана эта заповедь – заповедь рассказа об Исходе? Ведь Всевышний знает все, что было, и все, что будет, – для чего же мы рассказываем Ему о том, что Он сделал и что прекрасно Ему известно?"

Несмотря на это, мы должны прославлять чудо и во всех подробностях рассказывать о нем перед лицом Всевышнего, потому что этот рассказ поднимается на Небеса. Услышав его, собирается вся свита Всевышнего. Она благодарит и прославляет Его, и Его величие возрастает и распространяется и вверх, и вниз. Да будет Он благословенен, Амен, Амен".

В обычаях и законах, установленных мудрецами в отношении этой ночи, скрыты величайшие, возвышеннейшие тайны мироздания. Даже различия в обычаях, принятых разными общинами, являются священными и необходимо их сохранять. Поэтому каждый из нас должен тщательно соблюдать обычаи своих отцов, даже когда мы не понимаем их скрытого смысла, а только прямой и непосредственный, – ведь мы обязаны подчиняться указаниям мудрецов и поступать так же, как поступали они, руководствоваться теми же устремлениями и придавать своим поступкам тот же смысл. Таким образом, исполняя заповеди, связанные с пасхальной ночью, мы удостаиваемся соприкоснуться с величайшей святостью. Ведь святость, достигаемая посредством духовного очищения и сердечной радости, выше той, которая достигается самым могучим разумом.

Вот почему так умножили мудрецы прославления этой ночи, равно как и прославления Израиля, очищающегося и освящающегося исполнением заповедей за пасхальным столом. Они сказали: "Всевышний покидает свою свиту на Небесах и праведников в раю и отправляется на землю к еврейскому народу, радующемуся заповедям пасхальной ночи и прославляющему Его".

Хотя мы и не посвящены в тайные разделы Торы, Всевышний наградит нас за твердую веру в возвышенный смысл всего, что связано с пасхальным Седером. Точно так же мы будем награждены за то, что усвоили хотя бы непосредственный смысл всех законов и обычаев Седера, все то, что открыто каждому из нас, – ведь изучение всего, что доступно нашему пониманию, является нашей прямой обязанностью.

Обсуждая слово "Седер" – "порядок" – в применении к пасхальной ночи, Магараль из Праги писал, что оно призвано напоминать о том, что чудеса, совершенные Всевышним в Египте и прославляемые в эту ночь, являются источником и прообразом всех чудес, совершенных Всевышним во все времена, равно как и тех, которые Он совершит в будущем до самого конца времен, ибо все они совершаются в соответствии с изначальным планом и в установленном порядке. Нет ничего, что не было бы задумано Всевышним с самого начала, равно как нет чуда, которое не было бы совершено в задуманном Всевышним порядке. Это относится и к истории еврейского народа – хотя и в ней нашлось место порабощению и изгнанию.

Мудрецы дали еще одно объяснение слову "Седер" в применении к пасхальной ночи, с которой начинается первый праздничный день Песаха. Этот день устанавливает точку отсчета всем праздничным и иным примечательным дням еврейского года. Более того – дни праздника Песах связаны с остальными праздничными днями и как бы символизируют их. Об этом мы, если будет на то воля Всевышнего, еще расскажем.

Заповеди пасхальной ночи в наше время

Две важнейших заповеди Торы, относящиеся к пасхальной ночи, исполняются и в наше время. Это заповедь, обязывающая есть мацу, и рассказ об Исходе из Египта – заповедь чтения Агады.

В Торе сказано: "В первый месяц, с четырнадцатого числа месяца, ешьте мацу" (Шмот, 12,18) – это указание на заповедь о маце. Там же сказано: "И скажи сыну твоему в этот день так: "Ради этого поступил так со мною Г-сподь при выходе моем из Египта" (Шмот, 13,8)" – это указание на заповедь об Агаде. И хотя в Торе подчеркнуто – "В этот день", – наша традиция, передаваемая мудрецами, утверждает, что Агада должна читаться ночью 15-го Нисана, во время Седера, когда на столе перед нами лежит маца (а во времена Храма лежали еще и марор и пасхальная жертва). Ведь недаром Тора продолжает: "Ради этого" – "ради того, чтобы выполнялись эти заповеди", то есть непосредственно во время Седера. Рассказывающий об Исходе указывает на них своему сыну и говорит: "Ради этого – ради того, чтобы я исполнял все эти заповеди – и поступил так со мною Г-сподь".

Еврейская традиция утверждает, что заповедь Торы "И скажи сыну твоему" следует понимать расширительно. Тот, чьи дети сидят вместе с ним за праздничным столом, должен рассказать об Исходе из Египта прежде всего им. Однако тот, чьи дети не находятся рядом (или тот, у кого вообще нет детей), должен рассказывать всем присутствующим. Более того, тот, кто проводит Седер в одиночестве, должен рассказывать об Исходе самому себе – так обязывает Тора.

Маца и рассказ об Исходе – это две заповеди Торы, которые мы исполняем и в наше время. Остальные заповеди, предписанные Торой, – пасхальная жертва и сопутствующая ей жертва Хагига – в наше время исполнены быть не могут. Заповедь, обязывающая есть марор в наше время, установлена не Торой, а еврейскими мудрецами. Как мы уже говорили, Тора обязывает есть марор только вместе с пасхальной жертвой.

Мудрецы установили еще одну заповедь, относящуюся только к этой ночи, – заповедь, обязывающую выпить во время Седера четыре бокала вина. Таким образом, в пасхальную ночь мы исполняем четыре особые, специальные заповеди. Две из них установлены Торой (маца и Агада), две – мудрецами (четыре бокала и марор). К этому следует добавить заповедь о Кидуше и благословение Шегехеяну предшествующие прочим, однако они не введены специально для этой ночи. Кидуш над бокалом вина сопровождает все установленные Торой праздничные дни за исключением Йом Кипура, а Шегехеяну произносится в самых различных случаях, в частности, при исполнении праздничных заповедей. Необходимо отметить, что, по мнению многих авторитетов, заповедь, обязывающая устраивать Кидуш в праздничные дни, установлена Торой, – так же как заповедь о субботнем Кидуше.

Для того, чтобы правильно выполнить эти пять заповедей (Кидуш и четыре заповеди пасхальной ночи), для тою, чтобы восстановить в памяти временно отмененные заповеди о пасхальной жертве и Хагиге, а также по причинам, смысл которых следует хранить в тайне, наши мудрецы установили множество законов и обычаев, относящихся к этой ночи. Среди них (в порядке исполнения) отметим следующие: возлежание за пасхальным столом, карпас, его обмакивание в соленую воду и омыва-ние рук перед этим, разламывание мацы и припрятывание части ее до конца трапезы, постоянный и обязывающий весь еврейский народ текст Агады, рассказывающей об Исходе из Египта и завершающейся благословением "Освободителя Израиля", специальное благословение на мацу, обмакивание марора в харосет и специальное благословение на него (а также обмакнванне крутого яйца в соленую воду), обычай завершать трапезу афикоманом, чтение Галлеля и других текстов, прославляющих Всевышнего и т.д.

Исполняя все эти заповеди, постановления и обычаи, мы обязательно вспоминаем рабство, предшествовавшее освобождению, и избавление, дарованное нам Всевышним в Египте. Таким образом, Седер и все этапы его проведения, по словам наших мудрецов, "начинается с осуждения и завершается прославлением". Это значит, что Агада начинается с рассказа о рабстве и его причинах, а завершается историей избавления.

Правила проведения Седера

Первое правило: Седер начинается с Кидуша и благословения Шегехеяну. Ведь до освящения Седера Кидушем мы не можем есть и пить все то, что указывают заповеди. Тот, кто производит Кидуш, произносит три благословения: на "Плоды виноградной лозы", "Освящающему Израиль и времена" и Шегехеяну. Если пасхальная ночь выпадает на исход субботы, то добавляются еще два благословения, о которых речь ниже. Затем он выпивает бокал вина, при посредстве которого производился Кидуш – первый из четырех бокалов, предписанных заповедью.

Второе правило: заповеди исполняются каждая в отдельности, а не "сериями". Поэтому все четыре бокала выпиваются в разное время, отдельно друг от друга. Поскольку эта заповедь особенно близка нам, так как четыре бокала символизируют четыре разных названия, данных Торой избавлению евреев от рабства, равно как и четыре различных понятия, скрывающиеся за этими названиями, все бокалы выпиваются в особый момент, украшающий исполнение заповеди. Поэтому мудрецы выбрали для каждого из них наиболее красочный момент: после произнесения нескольких благословений, после прославления Всевышнего, в котором мы благодарим Его за дарованные Им милости, когда сердце радуется, и вино только увеличивает эту радость. Если мы, вслед за мудрецами, разделим Галлелъ на две части ("египетскую", малую, и общую, большую), то сможем понять,

когда именно выпиваются все четыре бокала. Первый бокал – после благословений, связанных с Кидушем, второй – после завершения чтения Агады и "египетской" части Галлеля, включающей благословение "Освободителю Израиля", третий – после Биркат гамазон, "Благословения после трапезы", четвертый – после завершения второй части Галлеля, включая "Благословение на восхваления".

Третье правило: поскольку, согласно Торе, желательно, чтобы Агада рассказывалась в ответ на вопрос ребенка, чтение ее несколько откладывается. Вообще говоря, к чтению Агады, как и к исполнению любой другой заповеди Торы, следовало бы приступить как можно раньше, сразу же после Кидуша. Однако мы, для того, чтобы вызвать удивление у детей, сидящих за столом, и побудить их задавать вопросы, откладываем начало рассказа. Все новое и необычное, что дети видят в этот вечер, может пробудить их любопытство и вызвать недоуменные вопросы. В таком случае слова Агады будут восприняты ими с особой остротой и отпечатаются в их сердцах, что и составляет основу заповеди. Поэтому прежде, чем приступить к чтению Агады, мы едим карпас, обмакивая его в соленую воду, разламываем пополам мацу и поднимаем – для общего обозрения – пасхальное блюдо.

Четвертое правило: заповедь о маце предшествует заповеди о мароре. Так было даже во времена Храма, когда есть марор нас обязывала заповедь Торы, поскольку в ней сказано: "С мацой и марором вы будете есть ее (пасхальную жертву)". Маца названа в Торе перед марором и оттого всегда предшествовала ей – тем более справедливо это в наше время, когда есть марор обязывает нас не заповедь Торы, а заповедь, установленная мудрецами.

Пятое правило: пасхальная трапеза завершается афикоманом. Афикоман – половина разломанной мацы – выбран для завершения трапезы ввиду особого значения мацы в пасхальную ночь. Мы хотим, чтобы вкус мацы оставался во рту до утра, поэтому в самом конце трапезы, непосредственно перед Биркат гамазон, мы съедаем афикоман, после чего уже ничего не едим и ничего – кроме воды – не пьем. Однако это запрет не относится к третьему и четвертому бокалам вина, которые, следуя заповеди, мы выпиваем позже.

Краткое изложение Седера

Помня о пяти изложенных выше правилах, легко понять, как устроен Седер.

1. Кидуш и связанные с ним благословения.

2. Омовение рук перед тем, как есть карпас, обмакивание его в соленую воду и произнесение благословения, после которого его едят. Затем разламывают пополам мацу для того, чтобы вызвать интерес у детей. Хотя основная причина действий, содержащихся в этом параграфе, связана, как будет видно далее, с марором, мы производим их сразу после Кидуша, чтобы они стали прелюдией к пасхальному рассказу. Омовение рук – непшлат ядаим – производится точно так же, как перед трапезой, однако соответствующее благословение не произносится.

3. Затем мы приступаем к исполнению центральной заповеди пасхальной ночи – чтению Агады, включая "египетскую" часть Галлеля и благословение "Освободителю Израиля". Рассказ об Исходе из Египта предшествует даже исполнению установленной Торой заповеди о маце, потому что сама Тора обязывает нас привлечь к рассказу даже маленьких детей, в то время, как заповедь о маце к ним не относится.

4. После этого наступает самый подходящий момент для того, чтобы торжественно выпить второй бокал вина, – сразу после завершения чтения Агады, "египетской" части Галлеля и благословения "Освободителю Израиля".

5. Затем производится непшлат ядаим перед тем, как исполнить заповедь, обязывающую есть мацу, – на этот раз с благословением. Съедают мацат-мицва, прочитав перед этим два благословения – Гамоци (как на все виды хлеба) и "Обязавшему нас есть мацу".

6. Затем – сразу после исполнения заповеди о маце – наступает очередь заповеди о мароре, являющейся неотъемлемой частью пасхальной ночи. Перед тем, как есть марор, произносят благословение "Обязавшему нас есть марор", но не произносят благословение "Создавшему плоды земли" (его мы произнесли перед тем, как есть карпас).

7. После этого мы соединяем мацу и марор, которые уже ели отдельно друг от друга – и едим их вместе, чтобы исполнить заповедь так, как понимал ее Ґиллель Старший. Он говорил: "Существует заповедь есть их вместе".

8. Затем съедают крутое яйцо, окунув его в соленую воду. Делать это предписывает не заповедь, а обычай, который исполняют многие (но не все) общины Израиля. Этим завершается первая часть Седера. Необходимо отметить, что в сефардских общинах принято есть яйцо во время чтения Агады, причем дважды. Существует обычай, исполняемый, прежде всего, первенцами, которые постились в канун Песаха, съедать яйцо сразу после Кидуша.

9. Праздничная трапеза. Она завершается перед тем, как съедают афикоман.

10. Афикоман. Им завершают пасхальную трапезу.

11. Биркат гамазон – как во все другие дни.

12. Третий бокал, который выпивается после чтения Биркат гамазон.

13. Затем читается вторая часть Галлеля и произносится "Благословение на восхваления". После этого наступает черед последнего, четвертого бокала вина, соответствующего словам Торы: "И Я взял вас Себе как Свой народ" – четвертому определению избавления.

14. Выпивается четвертый бокал вина.

15. Произносится обычное благословение, читаемое после того, как пьют вино. Затем читаются стихи, прославляющие Всевышнего, – пока все участники Седера не погружаются в сон.

Знаки Седера

Великие еврейские мудрецы предшествующих поколений подобрали множество символов и знаков для обозначения частей пасхального Седера для того, чтобы, запомнив эти знаки, мы могли, не сбиваясь, проводить Седер в установленном порядке. Авторы некоторых из этих символических наборов известны. Это такие великие учителя как Могарам из Ротенбурга и рабби Йоси Гагадоль. Однако многие другие имена до нас не дошли.

Некоторые из этих символических наборов довольно длины, некоторые совсем коротки. Существуют даже символические обозначение для самих наборов пасхальных символов. Все эти знаки и символы освящены традицией и стали как бы неотъемлемой частью Агады – каждый в своей общине, каждый в соответствии с принятыми в ней обычаями. Все эти наборы на протяжении столетий глубоко и подробно интерпретировались еврейскими мудрецами. Высокая святость Агады, которая может быть объяснена лишь с использованием тайного знания, распространялась и на них.

Набор символов, принятый всеми еврейскими общинами, приписывается обычно великому Раши или члену его семьи, рабби Шмуэлю из Плайзы, одному из составителей Тосафот.

Этот набор состоит из шестнадцати слов, обозначающих пятнадцать понятий. В оригинале они группируются в восемь рифмованных строчек:

Освящение (Кидуш), омовение (рук),

Карпас, преломление (мацы).

Рассказ, омовение,

Motfu, маца.

Марор, бутерброд (из марора и мацы),

Накрытый стол,

Секрет (афикоман), благословение (Биркат гамазон).

Галлель, завершение.

Этот набор символов при кажущейся простоте содержит огромное количество различной информации, и рассказывать о нем можно очень долго. Те, кто исполняют заповеди с особой тщательностью, читают вслух каждое слово из этого набора в свой черед во время Седера, считая его частью Агады. Таковы святость этого набора и величие его составителя.

Необходимо отметить, что из всех четырех бокалов в этом наборе упомянут только тот, который выпивается во время Кидуша. В нем не упомянут обычай есть яйцо, поскольку он не связан с исполнением заповеди. Не упоминается и благословение, произносимое после того, как выпивается четвертый бокал вина, поскольку упоминается общее благословение, произносимое после любой трапезы – Биркат гамазон. Несмотря на это, нетилат ядаим упоминается в этом наборе дважды.

Пятнадцать понятий — против пятнадцати ступеней освобождения

Не исключено, что составитель приведенного выше набора символов сознательно ограничил их пятнадцатью различными понятиями с тем, чтобы каждое из них соответствовало одной из ступеней освобождения, упомянутых в Агаде. Не исключено также, что он хотел, чтобы эти символы служили не только ключом к порядку проведения Седера, но и помогали запомнить эти пятнадцать ступеней освобождения, за которые мы обязаны благодарить Всевышнего – ибо именно к ним сводятся великие милости, оказанные нам Всевышним, начиная с Исхода из Египта и вплоть до строительства Иерусалимского Храма. Эти ступени – наше величайшее достояние, с которым и ради которого мы вышли из Египта.

Вот каким образом символы из этого набора связаны со ступенями освобождения, приведенными в Агаде.

Комментарий Альшиха

Рабби Моше Альших, великий комментатор, живший в святом городе Цфате, объяснял приведенный выше набор символов Седера по-своему. Он связывал их с особой святостью заповедей и прежде всего заповеди о цдаке– благотворительности, а также с наградой, уготованной праведникам.

Кадеш – это обязанность достигать святости, пользуясь всем тем, что нам дозволено.

Урхац – как сказано в книге пророка Йешаягу: "Омойтесь, очиститесь, устраните зло ваших поступков от глаз Моих, перестаньте творить зло" (Йешаягу, 1,16).

Карпас – если заменить, как принято в еврейской традиции, последнюю букву слова карпас (כרפס) – самех – на шин, то это слово (כרפש) после перестановки центральных согласных распадается на два – каф раш (רש כף) , буквально: "ладонь, бедняк". Это значит, что себе мы должны отмеривать всевозможные блага скупо, ладонью, а бедняку – щедрой рукой.

Яхац – половину преломленной мацы мы съедаем, а вторая половина (которую мы отдаем бедным) становится скрытым сокровищем, которое мы обретаем в будущем мире.

Магид, рахца – рассказчик очищается сам и помогает очиститься другим – тем, кто сам стремится к этому.

Моци, маца – мы открываем в себе источник доброго начала, которое и олицетворяет маца.

Марор, корех – мы соединяем с мацой марор, олицетворяющий злое начало, чтобы служить Всевышнему обоими началами, как учат нас Тора и еврейская традиция: ""Всем сердцем своим" – то есть обоими началами".

Шульхан орех, цафун – тот, кто поступает так, как указано выше, может быть уверен, что для него накрыт стол в райском саду, как сказано в Книге Псалмов: "Как велико благо Твое, которое Ты сокрываешь (цафанта) для трепещущих перед Тобой" (Тегилим, 31,20).

Барех, Галлель, нирца – это благословения и славословия, возносимые нами Всевышнему из райского сада (то есть из-за пасхального стола), которые будут с радостью приняты на Небесах. Ведь даже из ада восходят слова, прославляющие Всевышнего – все заключенные там злодеи повторяют: "Как справедливо Ты осудил нас". Но прославления, произносимые праведниками в райском саду, гораздо желаннее (нирца) Всевышнему.

Кидуш — освящение дня

Как уже было сказано, первый праздничный день Песаха, как и все остальные праздники-регалим, начинается с Кидуша – освящения дня. Если праздник выпадает на будний день, читаются три благословения: "Создавший плоды виноградной лозы", "Освящающий Израиль и времена" и Шегехеяну. Благословение Шегехеяну необходимо мысленно распространить на все заповеди, исполняемые только в пасхальную ночь: чтение Агады, заповеди о маце, мароре и четырех бокалах вина, – с тем, чтобы не произносить это благословение перед исполнением каждой из них.

Если же праздник выпадает на субботу, Кидуш начинается с субботнего благословение Веяхулу ("И были завершены"). Затем произносится благословение на вино, благословение "Освящающий субботу, Израиль и времена" и Шегехеяну.

Если праздник начинается на исходе субботы, Кидуш состоит из пяти благословений: "Создавший плоды виноградной лозы" (на вино), "Освящающий Израиль и времена" (на наступающий праздник), "Создавший источники света" (на праздничную свечу), "Разделяющий" (дни на праздники и будни) и Шегехеяну. Такой длинный Кидуш принято обозначать аббревиатурой ЯКНАЗ, состоящей из первых букв названий этих пяти благословений.

Бокал, над которым произносится Кидуш, должен быть полным и вмещать хотя бы ревиит вина, то есть, самое меньшее, 86 граммов. Запомнить это число нетрудно – ведь гематрия слова кос (כוס, стакан) – также 86. Необходимо иметь в виду, что Ха-зон-Иш полагал, что ревиит существенно больше – около 150 граммов.

После произнесения благословения необходимо выпить больше половины бокала. Пить следует, сидя в удобном кресле и откинувшись на левый бок. Это же относится и к остальным трем обязательным бокалам вина. Что же до последнего, четвертого бокала, то если он не вмещает существенно больше, чем ревиит, его необходимо выпить целиком, чтобы не возникло проблем с произнесением благословения, читаемого после того, как пьют вино.

Во многих ашкеназских общинах существует обычай, согласно которому каждый из участников Седсра делает Кидуш отдельно. Это не относится к женщинам, особый Кидуш для которых делает один из присутствующих мужчин. Женщины наполняют свои бокалы, произносят благословение "Создавший плоды виноградной лозы" и выпивают больше половины бокала. Необходимо помнить, что заповеди, исполняемые в пасхальную ночь, обязательны для женщин в той же степени, что и для мужчин.

Смысл заповедей пасхальной ночи

1. Гасева – обязанность сидеть (или лежать) в удобном и просторном кресле, облокотившись на левую руку.

Каждый еврей обязан выполнять все заповеди Ссдера, связанные с едой и питьем (четыре бокала вина, кезайит мацы, бутерброд из мацы и марора и кезайит афикомана), расположившись на удобном ложе или сидя в кресле или на стуле с мягкими подушками, потому что именно так проводят свои трапезы сильные мира сего. В пасхальную ночь весь еврейский народ следует их обычаям.

Вот что пишет об этом Рамбам: "Каждый из нас должен считать, что он сам только что освободился от египетского рабства. Поэтому он обязан вести себя во время пасхальной трапезы так, как принято у свободных людей... так, как едят цари и знатные люди".

О том же писал Меири: "[Мы обязаны вести себя как знатные люди] чтобы [эта ночь] стала символом полного освобождения и послужила прославлению Того, кто освободил нас от тяжкого рабства и унижения".

Сидя в кресле или на ложе, следует облокотиться на левую руку, а есть и пить правой. Даже левша, который всегда держит ложку левой рукой, должен склониться в левую сторону. При этом он, разумеется, продолжает есть левой рукой, которая у него заменяет правую. Наклон в правую сторону во время трапезы опасен, поскольку в таком случае пища может попасть к дыхательное горло вместо пищевода.

Сын обязан сидеть в мягком кресле, облокотившись на левую руку, даже в присутствии отца, хотя в таком случае он ведет себя недостаточно почтительно, ибо следует предположить, что в эту ночь отец заранее прощает ему эту непочтительность. Но ученик не должен сидеть таким образом в присутствии учителя, если тот не дал ему на то прямое разрешение.

Женщины обычно не едят, сидя в кресле и облокотившись на левую руку. Однако в сефардских общинах и они сидят подобным образом.

Не обязательно сидеть "согласно царскому обычаю" в то время, когда едят марор и карпас (который лишь сопутствует марору), поскольку мы едим марор для того, чтобы напомнить, что египтяне "омрачали наше существование".

Всякий, кто обязан сидеть "согласно царскому обычаю", однако ел или пил то, что связано с исполнением заповеди, сидя иначе, должен действовать следующим образом. Если нарушение сопутствовало исполнению заповеди, обязывающей съесть кезайит мацы, он обязан съесть еще один кезайит, сидя как подобает, однако не произнося соответствующее благословение во второй раз. То же относится и ко второму бокалу вина – он выпивается еще раз, но без благословения.

Авторитеты разошлись во мнениях в том, что касается первого бокала (Кидуша). Все они согласны, что он выпивается во второй раз, но неясно, с произнесением благословения или нет. Существуют разногласия и в том, что касается третьего и четвертого бокалов – некоторые из авторитетов считают, что и их следует выпить еще раз, но другие считают это излишним. Поэтому в большей части еврейских общин принято в таком случае выпивать во второй раз только второй бокал.

Тот, кто забыл устроиться в кресле "согласно царскому обычаю" в то время, когда он ел кезайит афикомана, не должен есть его еще раз, поскольку вообще не разрешается есть афикоман дважды.

Еврейские мудрецы связывают заповедь гасева со словами Торы: "И обвел ("вайесев") Б-г народ пустынной дорогой" (Шмот, 13,18). Комментируя эти слова, они постановили: "Даже самый бедный из евреев не должен есть в пасхальную ночь иначе, как сидя "согласно царскому обычаю", ибо именно так поступил с ним Всевышний" (Шмот раба, 20).

Правильно поступает тот, кто сидит "по-царски" в течение всей трапезы, однако следует иметь в виду, что обязательной гасева является только при исполнении упомянутых заповедей (четыре бокала вина, кезайит мацы и кезайит афикомана).

Несмотря на то, что в наше время возлежать за трапезой не принято, наши мудрецы сохранили этот древний обычай в пасхальную ночь для того, чтобы прославить великое чудо.

Наилучшим образом эта заповедь исполняется, когда "по-царски" располагаются за пасхальным столом многочисленные гости, – ведь во времена Храма пасхальная жертва делилась между многочисленными компаньонами. Кроме того, знатные люди всегда превращали свои трапезы в крупное общественное событие, в котором участвовали множество людей. По мнению многих авторитетов, многочисленность участников Седера – часть заповеди гасева. Кроме того, чтобы еще сильнее подчеркнуть "царский" характер трапезы, принято, чтобы тому, кто сидит во главе стола, вино в бокал наливал один из гостей, а не он сам. Точно так же, принято приносить ему воду для омовения рук прямо к столу, чтобы он не должен был оставлять свое место, – в точном соответствии с обычаями знатных людей.

2. Четыре бокала вина

Каждый еврей обязан выпить в пасхальную ночь четыре бокала вина в следующем порядке: первый – в ходе Кидуша, второй – по окончанию чтения Агады, третий – после чтения Бир-кат гамазон, четвертый – после окончания чтения Галлеля. Тот, кто выпил их в иное время, не выполнил заповеди.

В Гемаре (Псахим, 1086) сказано: "Наши мудрецы учат: "Все без исключения обязаны исполнить заповедь о четырех бокалах – и мужчины, и женщины, и дети" (поскольку все они были спасены Всевышним)".

Даже бедняк, живущий на пожертвования и не располагающий средствами, обязан взять деньги в долг, продать что-либо из одежды или взяться за любую работу, чтобы приобрести необходимое количество вина.

Тот, кто в течение всего года не пьет вино по медицинским соображениям, должен в пасхальную ночь пересилить себя и все-таки выпить предписанные четыре бокала. Если он опасается, что вино может причинить серьезный вред его здоровью, то должен обратиться с этим вопросом к раввину.

Как и все элементы Седера, четыре бокала связываются с рассказом о египетском рабстве и освобождении. Более того, в них содержится намек на все четыре порабощения, через которые прошел еврейский народ в ходе своей истории после Исхода из Египта. Согласно этому намеку, Всевышний приговорит поработителей еврейского народа к "четырем чашам" различных бедствий, а евреев одарит "четырьмя чашами" утешения.

Вот что говорят наши мудрецы в Иерусалимском Талмуде (Псахим, 10).

"Откуда мы учим, что бокалов вина должно быть четыре? Рабби Йоханан от имени рабби Бания отвечает: "Они соответствуют четырем различным словам, которыми Тора (Шмот, 6) называет избавление от египетского рабства. В Торе сказано: "Я, Г-сподь, выведу вас из-под ига египтян (даже если бы мы остались рабами египтян, но Всевышний заставил их смягчить условия рабства, мы должны были бы благодарить Его за это – в память о первом этапе освобождения, когда условия рабства смягчились, мы и пьем первый бокал) и избавлю вас от служения им (это второй бокал, который мы пьем в память о полном освобождении от работы на египтян), и спасу вас мышцей простертою и великими казнями (третий бокал мы пьем в благодарность за то, что Всевышний поразил египтян и лишил их возможности порабощать нас), и возьму вас Себе народом и буду вам Б-гом (это важнейший из этапов освобождения, в ходе которого Всевышний освободил не только тела, но и души, и приблизил нас к Себе – в память о нем мы пьем четвертый бокал; слова Торы, следующие за только что приведенными: "И введу вас в землю, которую Я поклялся дать Аврааму, Ицхаку и Яако-ву", – уже не относятся к освобождению от египетского рабства, поэтому мы не пьем пятый бокал)"".

Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Четыре бокала соответствуют четырем чашам в руке фараона (упоминаемых Торой в рассказе о сне царского виночерпия, Берешит, 40)". Вот эти упоминания: "И чаша фараона в руке моей", "И выжал его в чашу фараона", "И подал чашу фараону", "И ты подашь чашу фараона в руку его". Пятое упоминание о чаше, приведенное в конце главы: "И он подал чашу фараону" – не является частью рассказа о сне, а принадлежит собственно Торе и лишь констатирует тот факт, что Йосеф правильно разгадал сон виночерпия. Поэтому мы "засчитываем" лишь четыре упоминания о чашах фараона, сделанные виночерпием и самим Йосефом, которые оба были рабами фараона. В этих упоминаниях содержится важный намек: "Начинается период порабощения, и чаша находится в руках фараона, но твои потомки отнимут ее у него и возблагодарят Всевышнего за спасение. В честь него они будут выпивать четыре бокала – по числу упоминаний чаши фараона".

Рабби Леви сказал: "Четыре бокала соответствуют четырем царствам (которые тяжко угнетали еврейский народ уже после Исхода из Египта) – Бавелю (Вавилонии), Мидии (державе Ахашвероша), Греции и Эдому".

Наши мудрецы сказали: "Четыре бокала соответствуют "четырем чашам бедствий", к которым Всевышний приговорит народы мира, как сказано: "Ибо так сказал мне Г-сподь, Б-г Израиля: "Возьми эту чашу с вином гнева из руки Моей и напои им все народы, к которым Я посылаю тебя" (Йирмеягу, 25,15).

Об этом же говорят следующие слова Танаха:

"Был Бавел в руке Г-сподней золотой чашей, опьянившей всю землю, пили из нее вино народы, оттого и обезумели народы" (Йирмеягу, 51,7);

"Потому что чаша в руке Г-сподней и пенистое вино, полное приправ, и наливает Он из него, даже осадок выпьют до дна, напьются все нечестивцы мира" (Тегилим, 75,9);

"Как дождь прольет Он на злодеев угли, огонь и серу, и палящий ветер – долю чаши их" (Тегилим, 11,6).

Соответственно, в будущем Всевышний одарит еврейский народ четырьмя "чашами утешения". Об этом свидетельствуют такие слова Танаха:

"Г-сподь – доля моя и чаша (участь) моя" (Тегилим, 16,5);

"Ты умащаешь голову мою елеем, чаша моя полна" (Тегилим, 23,5),

и, разумеется:

"Чашу спасений подниму и Имя Г-спода произнесу" (Тегилим, 116,13).

Не случайно здесь сказано "чаша спасений", а не просто "чаша спасения" – чтобы подчеркнуть, что их не одна, а две.

Вот что писал о четырех бокалах, сопоставленных четырем историям освобождения в различные времена, великий Абарбанель: "Четырех избавлений удостоился Израиль. Первое наступило, когда Всевышний избрал Авраама и его потомство из всех народов и таким образом создал еврейский народ. Второе – когда евреи были освобождены от египетского рабства. Третье состоит в том, что Всевышний поддерживал нас в долгие годы изгнания и спасал от всех врагов, пытавшихся нас погубить. Четвертое и последнее избавление наступит после прихода Машиаха".

Виленский Гаон рабби Элиягу писал, что четыре пасхальных бокала связаны с четырьмя различными мирами и эпохами: знакомым нам физическим миром, эпохой Машиаха, эпохой воскрешения мертвых и "иным миром", эпоха которого наступит после этого воскрешения.

Таким образом, тот, кто проводит Седер по всем правилам, удостоится доли во всех этих мирах. Поэтому он уже сейчас благодарит Всевышнего за оказанные ему великие милости.

Магараль из Праги писал о четырех бокалах следующее: "Они соответствуют четырем праматерям еврейского народа –

Саре , Ривке, Рахели и Лее. Ведь Израиль удостоился избавления за заслуги его праотцов и праматерей. Точно так же наши мудрецы говорили: "Три пасхальные заповеди – пасхальная жертва, маца и марор – даны нам за заслуги трех праотцов – Авраама, Ицхака и Яакова"". Это же утверждение содержится в Ялкут на книгу Шмот, где подчеркнуто, что имена праотцов и праматерей были начертаны на жезле Моше, при помощи которого он осуществлял многочисленные знамения.

В книге Бней Иссахар сказано: "Израиль удостоился заповеди о четырех бокалах в награду за четыре заслуги, сохранившиеся за ним в годы египетского рабства. Вот они: евреи не изменили своих имен, сохранили свой язык, не допускали кровосмесительных связей и никогда не доносили друг на друга".

Комментируя эти слова, книга Мешех хохма восклицает: "Вот какова необыкновенная сила изоляции и отгороженности от чужих обычаев! Ведь несмотря на то, что евреи усвоили все остальные отвратительные обычаи египтян, за эти четыре заслуги Тора называет их "отличными", "отделенными". Именно за них они удостоились избавления".

Там же сказано: "Пророк восхваляет еврейский народ за настоящий подвиг, совершенный на самой заре его существования. Тогда он отказался от своего собственного независимого суждения, полностью положился на Всевышнего и по Его зову пошел за Ним в пустыню, не задавая вопросов. За это поколение Исхода было названо "поколением разума" (или "суждения"). Ибо каждый, кто отказывается от своего суждения, предпочитая ему суждение Всевышнего, удостаивается познать истину во всей ее глубине. Поэтому мы и выпиваем эти четыре бокала вина. Ведь несмотря на то, что вино замутняет сознание, несомненно, что даже после четырех бокалов мы остаемся при том суждении, которому Он научил нас. За это мы и удостаиваемся высшей истины".

Некоторые связывают заповедь о четырех бокалах со словами Торы: "Расчислитесь (תכוסו – такосу) на ягненка" (Шмот, 12,4), – поскольку слово такосу не только созвучно, но и состоит из тех же букв, что и слово כוס (кос) – чаша, бокал.

Как же велико различие между еврейским народом и идолопоклонниками! Во всем мире человек, напившись вина, пьянеет и уже не видит ничего, кроме собственного стакана. Он забывает все, что знал, и ничто, кроме вина, его не интересует. Он забывает даже то, что хорошо знал в прошлом, – что уж тут говорить о загадках, которое ставит перед ним будущее.

К евреям это не относится. В пасхальную ночь они выпивают много вина, однако ничего не забывают, – более того, Всевышний еще и раскрывает перед ними все тайны прошлого, начиная с того дня, когда Он обновил свое Творение светом праотца Авраама, и все тайны будущего, вплоть до конца света. Евреи подводят итоги своей жизни и сводят счеты с другими народами, провидят их и свое будущее так ясно, как будто оно уже наступило, и благодарят Всевышнего за эти прозрения. Что же наделяет их таким даром? То, что они уже посвятили все свои радости Всевышнему, так что все их действия определены Его повелениями и запретами, а Он, в свою очередь, возвышает их над всеми другими народами и освящает их своими заповедями. В пасхальную ночь они пьют вино не ради удовольствия, поэтому оно не вызывает обычного низменного опьянения. Это вино заповеди, которое открывает тайны прошлого и будущего, становится источником чистоты и святости.

Вот еще одно отличие между Израилем и другими народами. У всех народов принято, что человек, которого постигло горе, пьет вино, которое утоляет печаль и на время возвращает ему веселье. Вино тут предшествует веселью и является его причиной, поэтому после того, как его действие прекращается, горе снова овладевает человеком. У евреев дело обстоит иначе. Радость доставляют им священные песни и чтение Галлеля, и вино они пьют уже объятые радостью. Поэтому и когда прекращается действие вина, радость остается.

3. Красное вино

Почему постановили наши мудрецы, что заповедь обязывает выпить четыре бокала красного вина? Потому что сказано в Танахе, в Книге Притч: "Не смотри на вино оттого, что оно красно" (Мишлей, 23,31). Из этих слов следует, что красный цвет вина – одно из его достоинств. Другое объяснение: красное вино напоминает кровь – кровь пасхальной жертвы и кровь, проливаемую при обрезании. Ведь евреям в день Исхода из Египта было сказано так: "А если поселится у тебя пришелец, то, чтобы принести пасхальную жертву Г-споду, пусть обрежутся у него все мужчины, и тогда пусть приступит он к принесению ее, и будет как коренной житель земли, а никакой необрезанный не должен есть ее" (Шмот, 12,48). И далее: "И сделали сыны Израиля все, как повелел Г-сподь Моше и Агарону, так и сделали" (Шмот, 12,49). В этот день кровь пасхальной жертвы как бы смешалась с кровью обрезания. В память об этой заслуге еврейского народа мы и пьем в пасхальную ночь красное вино, по виду напоминающее кровь.

Кроме того, красное вино напоминает и кровь, которой помазали евреи притолоки дверей своих домов. Благодаря этому Всевышний не истребил первенцев в их домах и с ними ничего не случилось – да защитит Он так же и нас от всех врагов и напастей.

Напоминает оно нам и о крови еврейских младенцев, пролитой фараоном, который каждый день омывал ею свое тело, чтобы излечиться от проказы. Эта кровь не должна молчать! Даже в Песах, день нашего освобождения, даже после того, как прошли 3300 с лишним лет, мы должны помнить о ней. Вечный еврейский народ никогда ничего не забывает и не прощает тех, кто пытался его уничтожить.

4. Заповедь о четырех бокалах не требует специального благословения

Почему для этой заповеди не было установлено специальное благословение и мы не произносим: "Благословен Ты... который освятил нас своими заповедями и повелел выпить четыре бокала вина"? Потому, что мы не выполняем ее за один раз, то есть не выпиваем все четыре бокала один за другим. Ведь может случиться, что по какой-то причине человек, произнесший это благословение, не сможет затем выпить один из последних бокалов и окажется, что благословение было произнесено напрасно.

Существует и другое объяснение. Как можем мы произнести благословение "...повелел выпить четыре бокала вина", если первый из них – это бокал Кидуша, который мы обязаны были бы выпить и без этой заповеди? Значит, мы должны были бы произнести благословение "...повелел выпить три бокала вина" – но у нас нет такой заповеди. Значит, ввести благословение на заповедь о четырех бокалов невозможно.

5. Благословение "...создавший плоды виноградной лозы" на все четыре бокала

По вопросу о том, следует ли произносить это благословение (обязательное во всех случаях, когда мы пьем вино) перед каждым из четырех бокалов, существуют разногласия между ашкеназскими и сефардскими общинами. Сефардские евреи произносят его лишь два раза – перед первым бокалом (Кидушем) и третьим бокалом. Перед вторым и четвертым бокалом они его не произносят, поскольку никакое другое благословение не произносится между первым и вторым и третьим и четвертым бокалами, и наше внимание не переключается на другие заповеди, – так что ранее произнесенное благословение продолжает действовать. Однако поскольку Биркат гамазон произносится между вторым и третьим бокалами, внимание переносится на него и необходимо снова произнести благословение "создавший плоды виноградной лозы" перед третьим бокалом.

Ашкеназские евреи следуют системе Рама (рабби Моше Исраэлиса), которая обязывает произносить это благословение перед каждым бокалом. Рама считает, что поскольку после того, как начинается чтение Агады, запрещается пить и есть, действие произнесенного ранее благословение прекращается и его надо произносить снова. Кроме того, он считает, что кажый бокал представляет собой отдельную заповедь и потому заслуживает отдельного благословения.

6. Пятый бокал

Существует обычай, согласно которому после окончания чтения Галлеля одновременно с четвертым бокалом наливают еще один бокал, больший, чем все остальные. Этот бокал "окружают" другими бокалами, чтобы оказать ему особую честь. Его называют "бокалом пророка Элиягу".

"История" этого бокала связана с известным спором между нашими мудрецами-танами – авторами Мишны. Рабби Тарфон утверждал, что заповедь обязывает нас выпивать в пасхальную ночь пять бокалов вина – четыре в память о четырех различных словах – выведу, избавлю, спасу и возьму, – которые Тора (как мы уже объясняли выше) использует как символы избавления от египетского рабства, а пятый – в память о словах Торы, следующих за только что приведенными: "И введу вас в землю, которую Я поклялся дать Аврааму, Ицхаку и Яакову". Однако большинство мудрецов не согласились с рабби Тарфоном, и поэтому мы пьем только четыре бокала. Учитывая мнение рабби Тарфона, мы наливаем-таки пятый бокал, но, следуя мнению большинства мудрецов, не выпиваем его. Мы надеемся, что когда, незадолго до прихода Машиаха, к нам придет пророк Элиягу и разрешит все наши проблемы и сомнения, мы получим ответ и на вопрос о пятом бокале, ставший причиной разногласий между рабби Тарфоном и другими мудрецами. Поэтому этот пятый бокал и называется "бокалом пророка Элиягу".

Мудрецы прежних великих поколений говорили, что пятый бокал, соответствующий словам Торы "и введу", указывает на последнее, окончательное избавление, которое возвестит нам пророк Элиягу после того, как падут царства Гога и Магога, – пятый и последний угнетатель, который придет на смену четырем царствам, угнетавшим Израиль. Пасхальная ночь – лейл шимурим, ночь, когда нас охраняет Всевышний, – в первой своей половине посвящена освобождению от египетского рабства, а во второй – окончательному освобождению, которое должно наступить в наши дни. Поэтому мы отмечаем в эту ночь приход пророка Элиягу.

Пророк Элиягу – вестник нашего союза с Всевышним. Он свидетельствует перед Ним о том, что мы выполняем заповедь обрезания и пасхальные заповеди. За это мы удостоимся в свой час полного освобождения, которое он возвестит.

Магараль из Праги писал, что когда мы (в пасхальную ночь) открываем дверь в честь пророка Элиягу и ожидаем его немедленного прихода, непосредственно перед тем, как прочитать фрагмент Агады, начинающийся словами "Пролей свой гнев", следует прочесть следующую молитву:

"Милосердный, Он пошлет нам пророка Элиягу, поминаемого к добру, который принесет нам добрые вести, спасение и утешение, как сказано у пророка: "Вот Я посылаю к вам пророка Элиягу перед наступлением дня Г-сподня, великого и страшного. И возвратит он сердце отцов сыновьям и сердце сыновей отцам их, дабы не пришел Я и не поразил землю истреблением"" (Малахи, 3,23).

7. Три мацы

Три цельные мацы, которые мы кладем на пасхальное блюдо в ночь Седера, получили символическое обозначение в честь трех составных частей еврейского народа: коген, леви, исраэль. Верхняя маца – это коген , поскольку он – начало и вершина всего. Средняя – это левит (леви), следующая за когеном иерархическая категория. Нижняя – исраэль, основная часть еврейского народа. Маца леви в начале Седера разламывается на две части. Меньшая часть ее остается на блюде и съедается затем вместе с мацой когена в качестве кезайита мацы. Большая часть припрятывается и становится афикоманом. Она съедается в конце трапезы. Маца-исраэль съедается вместе с марором в корехе – "бутерброде".

Естественно задать вопрос: почему в Седер мы берем три мацы, а не две, как во все остальные субботы и праздники? Дело в том, что маца названа "хлебом бедняка", а бедняк экономит каждый кусок хлеба и делит его на несколько частей, съедает одну из частей и оставляет другую до следующей трапезы. В честь праздника (а также и субботы, которая иногда выпадает на первый день Песаха) мы должны положить на пасхальное блюдо две цельные мацы, над которыми произносим благословение "Выводящий хлеб из земли". Но для того, чтобы произнести благословение "Повелевший нам есть мацу", нам нужна маца, разделенная на части как "хлеб бедняка". Поэтому мы берем три мацы, разламываем одну из них (среднюю), произносим "Выводящий хлеб из земли", держа в руках все три мацы, среди которых есть две целых, кладем одну из них – нижнюю – на блюдо и произносим "Повелевший нам есть мацу", держа в руках лишь одну целую мацу – верхнюю – и часть средней мацы, "хлеба бедняка".

С тремя пасхальными мацами связаны многие важные соответствия.

Утверждают, что три мацы соответствуют трем праотцам – Аврааму, Ицхаку и Яакову. Иными словами, хотя мы и были рабами в Египте – происхождения мы самого знатного, ибо наши праотцы – знатнейшие люди мира. Ничье происхождение не может сравниться с нашим, так что даже в рабском состоянии мы сохраняли свою обособленность.

Утверждают, что три мацы намекают на три сеа (мера сыпучих тел) муки, из которой Авраам поручил Саре испечь мацу, когда их посетили ангелы. В Торе сказано: "Поторопись, три сеа лучшей муки замеси и сделай лепешки (мацу)" (Берешит, 18,6). Это произошло в канун Песаха.

Напоминают три мацы и о первом пасхальном жертвоприношении, которое было произведено в Египте и осуществлялось первенцами, которые изначально предназначались для священнической службы в Храме. Таким образом, первенцы готовились к великой священнической миссии когена. Поскольку к работе когена допускался только потомок Агарона, принесший в жертву три вида изделий из муки – хала, ракик и ревуха, – мы и кладем на пасхальное блюдо три мацы.

Во многих общинах существует обычай делать эти три мацы намного большими, чем обычно, чтобы их общий вес превышал одну десятую эйфы – так как от хлебного изделия такого веса уже необходимо отделять халу. Суть этого обычая в том, что три мацы такого размера напоминают три халы-мацы, которые приносились в жертву Всевышнему вместе с благодарственной жертвой тода. Наши мудрецы учат: "Четыре категории людей обязаны благодарить Всевышнего: вернувшиеся из дальнего плавания, пересекшие пустыню, излечившиеся от серьезной болезни и освободившиеся из тюрьмы" (Брахот, 54). Мы, бывшие в египетском рабстве и освободившиеся от него, мы, ради которых Всевышний совершил великие чудеса, подходим под все четыре упомянутые категории. Поскольку в наше время совершить настоящее жертвоприношение невозможно, мы печем в память о нем три большие мацы из десятой части эйфы.

Есть и другое объяснение этого обычая – ведь десятая доля эйфы – это размер скромного жертвоприношения, которое должен был принести бедняк. Именно поэтому мы называем мацу "хлебом бедняка" – ведь ее вес совпадает с весом жертвы бедняка, как указывается в Торе, в книге Ваикра.

Отметим, что Виленский Гаон рабби Элиягу не придерживался обычая класть на пасхальное блюдо три мацы. Он присоединился к мнению авторитетов предшествующих поколений, полагавших, что для выполнения пасхальных заповедей достаточно двух мацот. Он оставлял одну из них целой, а другую разламывал и произносил на них оба благословения – и "Выводящий хлеб из земли", и "Повелевший нам есть мацу".

И еще одно важное мнение Виленского Гаона, относящееся к заповеди о маце: он учил, что обязанность есть мацу распространяется на все семь дней Песаха и, таким образом, слова Торы: "Семь дней ешьте мацу" (Шмот, 12,15) – надо понимать буквально. Хотя наши мудрецы и постановили, что есть мацу в течение семи дней Песаха – это наше право, а не обязанность, обязаны же мы есть ее только в пасхальную ночь, Виленский Гаон дал этим словам мудрецов неожиданную интерпретацию. По сравнению с важнейшей заповедью есть мацу в пасхальную ночь обязанность есть ее в остальные дни воспринимается как право, а не как исполнение заповеди, однако она не перестает быть из-за этого отдельной заповедью, хотя и не такой важной.

8. Спешка

С мацой связаны многочисленные предания, близкие по духу Пасхальной Агаде, главная мысль которой: мы были рабами в Египте, но Всевышний вывел нас оттуда. Маца несет в себе намек и на рабство, и на освобождение. Ведь вся суть ее заключается в том, что она изготовляется в спешке, так, что тесто не успевает превратиться в хамец. И еще: она не содержит ничего, кроме муки и воды. Это напоминает нам о двух прямо противоположных вещах.

До того, как Всевышний освободил его, еврейский народ находился в рабстве. Его угнетали свирепые надсмотрщики, заставлявшие евреев исполнять тяжелейшую работу и не дававшие им отдохнуть даже ночью. Они выгоняли евреев на работу еще до восхода солнца, так что приготовленное ими тесто не успевало закваситься. Евреи пекли свой хлеб в спешке и в спешке его ели.

Но после того, как Всевышний сломил волю египтян, единственное, на что их хватило, – это в спешке отпустить евреев из страны. И снова не успело закваситься приготовленное ими тесто, ибо Всевышний открылся им и вывел их из Египта, как сказано в Торе: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками мацы, ибо оно еще не вскисло, потому что они изгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе" (Шмот, 12,39). В спешке евреи пекли свой хлеб в час освобождения и в спешке его ели, – ибо нужно было спешить: "И отправились сыны Израиля из Раамсеса в Сукот" (Шмот, 12,37).

В этом особенность еврейского народа, в этом его величие: он никогда не просит роздыха, но всегда стремится исполнить свое предназначение. Он терпеливо переживает трудные времена, ибо знает, что удостоится освобождения, и не отчаивается. Напротив, он радуется даже лишениям рабского состояния, так как они приближают окончательное освобождение. Выходит, что он даже в хлебе рабства находит вкус свободы, а в дни процветания не становите высокомерным, ибо помнит времена порабощения, помнит, что когда-то сам был рабом, и Всевышний, освободив его, заповедал: "Чтобы отдыхал раб твой и рабыня твоя, как ты" (Дварим, 5,14). Поэтому даже когда он ест хлеб свободы, он находит в нем вкус бедности и изгнания.

Именно поэтому маца, заповедь о которой евреи получили в Египте, была одним из символов освобождения, – тем более, что ее ели вместе с пасхальной жертвой. Вот как сказано в Торе: "Я пройду в эту ночь по земле египетской и поражу всякого первенца... и над всеми богами египетскими совершу расправу... Да будет вам этот день в память, и празднуйте его как праздник Г-спода в своих поколениях. Семь дней ешьте мацу" (Шмот, 12). Однако когда Моше по указанию Всевышнего через сорок лет после освобождения, незадолго до того, как еврейский народ вошел в прекраснейшую из стран – Эрец Исраэль – и завладел ею, снова напомнил Израилю о заповедях, связанных с мацой, он назвал ее "хлебом бедности": "Приноси пасхальную жертву Г-споду Б-гу твоему... Не ешь при этом квасного, семь дней ешь с ним мацу, хлеб бедности, ибо поспешно вышел ты из земли египетской, чтобы помнил ты день исхода твоего из земли египетской во все дни жизни своей" (Дварим, 16).

Не только узы рабства сбросил еврейский народ, выйдя из Египта. В этот час он навсегда сбросил любое земное иго – ибо что бы мы выиграли, поменяв одно иго на другое? Отныне мы признаем только одно иго – Небесное. Мы были рабами фараона, а стали рабами Всевышнего. Нет и не может быть более полной и возвышенной свободы, ибо, служа Всевышнему, мы завоевываем свободу не только для себя, но и для всего мира.

Находясь в Египте, евреи стремились выйти на свободу как можно быстрее, – оттого они и покинули эту страну в спешке. Но и освободившись, они не медлили, а поспешили исправить отвратительное извращение, к которому успели привыкнуть двадцать шесть поколений людей, – позаботились о том, чтобы люди снова узнали Всевышнего. "Вы видели, что Я сделал с египтянами", – говорит Тора. Египтяне были так уверены в себе, – что же осталось от их спокойствия и уверенности? Тора продолжает: "Вы будете для Меня царством священников", –

Моими посланниками среди народов мира. Вы будете служить Мне, повиноваться Мне, ибо в спешке вышли вы из Египта. Никогда не сквасится ваше тесто, ибо никогда у него не достанет для этого времени. Во все времена Я буду открываться вам, – и вы должны будете немедленно приступить к работе. Пусть славятся рабы Всевышнего!

Желательно, чтобы и женщины получили по кусочку той самой мацы, на которую произносятся оба благословения – "Выводящий хлеб из земли" и "Повелевший нам есть мацу".

9. Марор и харосет

И мужчины, и женщины обязаны съесть кезайит марора в пасхальную ночь, ибо и те, и другие прошли египетское рабство. Ведь само название марор взято из слов Торы: "И делали жизнь их горькой (ваимареру) тяжким трудом" (Шмот, 1,14).

Наши мудрецы перечислили те виды овощей, которые могут быть использованы в качестве марора. Это хрен, салат-латук, цикорий и некоторые другие. Однако наилучшим способом исполнить заповедь можно только выбрав в качестве марора хасу – зеленые листья салата-латука. О нем сказано: "Как листья латука – поначалу кажутся сладкими, и лишь затем начинает чувствоваться их горечь, так и египтяне. Вначале они поработили евреев сладкими речами, а лишь затем – тяжким трудом". И еще сказано: "Эти листья названы хасой потому, что Всевышний пощадил (хас) и освободил нас".

Мудрецы постановили, что перед тем, как съесть кусочек марора, необходимо обмакнуть его в сладкий харосет. Однако при этом не следует "зачерпывать" большое количество харосета, чтобы не отбить горький вкус марора.

Харосет – это напоминание о яблоне. В Египте еврейские женщины рожали детей безболезненно и не стонали от боли, так что египтяне не слышали, что в еврейских семьях происходит что-то необычное. Именно об этом говорится в Песне Песней: "Под яблоней пробудила я тебя. Там родила тебя мать твоя, там родила родительница твоя" (Шир га-Ширим, 8,5).

Но почему под яблоней? Порабощенные евреи отчаялись и уже не надеялись на освобождение и потому перестали сближаться со своими женами. Они говорили: "Для чего нам производить на свет сыновей, которые тоже будут рабами?" Однако их жены ласкали их и искали сближения, чтобы выполнить заповедь Всевышнего. А когда женщинам приходило время рожать, они уходили из дома в поле и рожали там в тени яблонь без единого стона. И все-таки, почему именно яблоня? Потому, что так же как у яблони плоды появляются раньше, чем листья, так и еврейские дети в Египте сначала появились на свет, а лишь потом Всевышний пришел на помощь и послал им освобождение. Именно поэтому сказал царь Шломо: "Кто та, что поднимается из пустыни, опираясь на возлюбленного своего. Под яблоней пробудила я тебя" (Шир га-Ширим, 8,5).

Этот подвиг еврейских женщин послужил спасению еврейского народа и смягчил ему горечь рабства. В память о нем мы обмакиваем наш марор в харосет, который делается из тертых яблок.

Мы добавляем в харосет и другие фрукты, упомянутые царем Шломо в Песне Песней – книге, рассказывающей о любви, которая связывает Израиль со Всевышним. Израиль и сам уподоблен всем этим плодам. Гранату – ибо сказано: "Как дольки граната виски твои" (Шир га-Ширим, 4,3). Инжиру – ибо сказано: "На смоковнице началось созревание плодов" (Шир га-Ширим, 2,13). Финику – ибо сказано: "Подумал я: взберусь я на [финиковую] пальму" (Шир га-Ширим, 7,9). Ореху – ибо сказано: "Спустилась я в ореховый сад" (Шир га-Ширим, 6,11). Миндалю (шакед) – ибо Всевышний стоял на страже (шакад) и ждал часа освобождения. Упоминание всех этих плодов служит прославлению Израиля за то, что он оставался собой и всегда отличался от египтян, – даже когда находился у них в рабстве. За это Всевышний превратил его горький жребий в сладкий и послал ему избавление. А поскольку и мы сами считаем себя в эту ночь вышедшими из Египта, – ибо не только наших предков, но и нас освободил Всевышний, – мы, так же как они, отведываем и горечи, и сладости нашего общего жребия.

И еще одно объяснение: харосет по внешнему виду напоминает глину. Само его название созвучно слову харсит – глина, из которой изготовлялись кирпичи. Волокна пряностей, добавляемых в харосет, напоминают солому, также использовавшуюся для изготовления кирпичей.

Как мы уже говорили, все символы Седера имеют двойное значение, отражают и порабощение, и избавление. Таковы и марор с харосетом, смесь сладкого и горького, горького и сладкого. Горечь марора смягчается сладостью харосета, ибо наши предки и в период египетского рабства находили утешение в книгах, повествовавших об избавлении. Но сам харосет – это символ, напоминающий нам о соломе и глине, материалах, с которыми мы работали в бытность свою рабами в Египте.

В харосет принято добавлять красное вино, символизирующее кровь: кровь обрезания, кровь пасхальной жертвы – и кровь еврейских детей, убитых египтянами.

Эти символы учат: не горечи следует бояться и не сладости радоваться, не порабощение делает рабом, и не освобождение от работы – свободным человеком. Для того, кто возлагает все свои надежды на фараона, египтян и их отвратительное идолопоклонство, и сладкие плоды становятся горькими, а свобода превращается в рабство. Но для того, кто полагается на Всевышнего, все обстоит иначе: горькие плоды становятся сладкими, а на смену рабскому состоянию приходит подлинное избавление.

Агада напоминает: "Мы были рабами" – пока возлагали надежды на фараона и египтян. Только после того, как сам Всевышний вывел нас из Египта, мы стали по-настоящему свободными людьми.

Ведь если бы Всевышний не вывел наших отцов из Египта, – даже если бы фараон по своей воле освободил их, или они сумели освободиться своими силами, – все мы, наши сыновья и внуки так и остались бы порабощенными египтянами. Не может быть для нас иного освобождения, чем посланное нам Всевышним, когда Он освободил нас и сделал нас Своим народом. Он Сам – и никто другой.

10. Карпас

Это трава, которая так и называется – карпас, или любой другой негорький овощь – как сырой, так и вареный. Те овощи, которые принято есть сырыми, едят сырыми, те, которые принято есть вареными – едят вареными. Карпас едят сразу после Кидуша. Перед этим принято совершать нетилат ядаим, то есть ритуальное смывание рук, но без соответствующего благословения. После нетилат ядаим произносится благословение "Создавший плоды земли", причем его действие распространяется не только на карпас, но и на марор. Затем съедается небольшое количество – меньше кезайита – карпаса, чтобы не было необходимости произнести завершающее такую "мини-трапезу" благословение.

Согласно самому простому объяснению, карпас введен в пасхальный Седер для того, чтобы заинтересовать маленьких детей, которые не сталкивались с подобным обычаем в другие дни года. Кроме того, карпас избавляет нас от необходимости произносить благословение "Создавший плоды земли" перед тем, как съесть кезайит марора (в добавление к специальному благословению на марор). Ведь мы едим марор в память о том, как египтяне омрачали жизнь наших отцов, и поэтому не хотим произносить перед этим сразу два благословения. Точно так же глава Торы, содержащая многочисленные упреки в адрес еврейского народа, читается "залпом", т.е. одним чтецом, а не делится между несколькими, – чтобы не произносить при этом дополнительные благословения. Ведь Всевышний установил правило: "Неправильно было бы допустить, чтобы дети Мои подвергались проклятию, а Мне доставались бы благословения". Поэтому мы оставляем для марора только одно благословение, а второе достается карпасу.

Карпас принято обмакивать в уксус или в соленую воду. Во времена Иерусалимского Храма и в течение долгого времени после его разрушения, пока еврейский народ еще имел возможность соблюдать законы о ритуальной чистоте, нетилат ядаим делали всякий раз перед тем, как ели жидкую пищу. Дело в том,

что, согласно постановлению мудрецов, руки, не прошедшие нетилат ядаим, передают любому съедобному напитку нечистоту первой степени. Поэтому еврейский закон просто обязывал делать в таких случаях нетилат ядаим и произносить соответствующее благословение. Однако у нас в наше время нет никакой возможности уберечься от ритуальной нечистоты, поэтому мы делаем нетилат ядаим только перед тем, как съесть кусок хлеба. Исключение составляет только пасхальная ночь, в которую мы выполняем одно из требований закона о ритуальной чистоте, – прежде всего для того, чтобы эта ночь отличалась от всех других. Тем самым мы как бы заставляем удивленных детей задавать различные вопросы.

Кроме того, мы придаем всему, что происходит в эту ночь, такое же большое значение, какое придавал всему происходящему коген в Храме во время служения. Поэтому мы и делаем нетилат ядаим перед тем, как обмакиваем карпас в уксус или соленую воду, – в точности как делали бы, если бы действительно соблюдали законы о ритуальной чистоте как в древние времена. Однако при этом мы не произносим соответствующее благословение, поскольку большинство авторитетов полагают, что и изначально обязанность делать нетилат ядаим не распространялась на наш случай, когда твердая пища только обмакивается в жидкость. Несмотря на то, что некоторые авторитеты считают иначе, – то есть что и в этом случае закон обязывал делать нетилат ядаим и, стало быть, необходимо произнести благословение, Гагра – Виленский Гаон – постановил именно так, и в пасхальную ночь мы следуем его решению.

Существуют интересные дополнительные объяснения природы и смысла карпаса.

Тот, кто ест марор в значительном количестве, неизбежно создает себе желудочные проблемы. Карпас является прекрасным лекарством от них. Мы едим карпас раньше, чем марор, напоминая тем самым, что Всевышний всегда посылает нам лекарство раньше, чем болезнь. Избавление Израиля было подготовлено Им еще до того, как евреи отправились в Египет и стали там рабами.

Буквы слова карпас, – כרפס – переставленные в обратном порядке, читаются как – פרך"ס с-парех. Слово парех означает "угнетение", "гнет", а числовое значение буквы самех – ס – шестьдесят. Таким образом слово карпас, прочитанное в обратном порядке, напоминает нам о шестидесяти ревавот (десятков тысяч) евреев, которые были порабощены в Египте.

Кроме того, слово карпас сходно по устройству со словами кутонет пасим – "полосатая одежда". Именно так называет Тора одежду, подаренную Лаковом своему сыну Йосефу и вызвавшую зависть его братьев. Именно с этого подарка и началась история переселения евреев в Египет и их порабощения.

11. Корех ("бутерброд")

После того, как мы съедаем кезайит марора, мы ломаем пополам нижнюю мацу (соответствующую Израилю – в отличие от когенов и левитов), добавляем к ней марор так, чтобы и мацы, и марора было не меньше, чем кезайит, помещаем марор между двумя кусками мацы и едим их вместе, как бутерброд. По другому мнению, корех может быть меньше, чем кезайит. Принято делить мацу, лежавшую на пасхальном блюде, между всеми присутствующими, – если после того, как приготовлен первый корех, еще есть, что делить. Существует и другой обычай, согласно которому каждый из присутствующих использует для кореха наряду с обычным марором специально приготовленную им мацу-шмуру ("оберегаемую мацу").

С корехом не связано никакое специальное благословение, – ведь благословения, связанные с мацой и марором, уже были произнесены перед исполнением обеих заповедей. Однако перед тем, как есть корех, мы произносим формулу, приведенную в Агаде: "В память о Храме по Гиллелю". Многие сефардские общины произносят несколько иную формулу.

Обычай соединять мацу и марор и есть их вместе как корех восходит к Гиллелю Старшему. Он полагал, что во времена Храма, когда есть марор во время пасхальной трапезы обязывала сама Тора, его следовало есть вместе с мацой, в соответствии с его интерпретацией слов Торы: "С мацой и марором будете есть ее (пасхальную жертву)". Гиллель понимал их буквально: мацу и марор во времена Храма, когда приносилась пасхальная жертва, следовало есть вместе, как корех.

Как известно, в наше время пасхальная жертва не приносится, есть марор нас обязывает лишь постановление мудрецов, а заповедь Торы относится только к маце. Таким образом, даже еcли принять интерпретацию Гиллеля, мы уже не можем выполнить заповедь о маце, съев ее вместе с марором как корех, поскольку в таком случае вкус марора (который Тора более не обязывает нас есть) отбивает вкус мацы и получается, что мы едим мацу (что предписано непосредственно Торой) вместе с другим кушаньем, которое Торой не предписано. Поэтому мы выполняем указание Гиллеля лишь после того, как исполняем заповеди о маце и мароре каждую в отдельности. Только после этого мы едим корех, что, по мнению Гиллеля, было заповедью Торы во времена Иерусалимского Храма.

В некоторых общинах существует обычай обмакивать в ха-росет и марор, предназначенный для кореха, – точно так же, как мы делали бы, если бы ели марор в первый раз в пасхальную ночь. В других общинах так не поступают – ведь смысл этого обмакивания прежде всего в том, чтобы умерить горечь марора, а когда его едят вместе с мацой, горечь все равно умеряется.

12. "Зроа" и яйцо

Во времена Иерусалимского Храма на пасхальном столе, устанавливавшемся после Кидуша, лежали марор, другие овощи, маца, харосет и, разумеется, ягненок – пасхальная жертва, а также мясо Хагиги 14-го Нисана. Хагига приносилась в жертву для того, чтобы на пасхальном столе было и другое мясо, кроме мяса пасхальной жертвы, и пасхальную жертву мы ели уже насытившись.

Поскольку наши грехи привели к разрушению Иерусалимского Храма, и теперь нет у нас ни пасхальной жертвы, ни Хагиги, мы, располагая указанные выше предметы на пасхальном блюде, заменяем пасхальную жертву и Хагигу двумя другими кушаньями: соответственно зроа – жареной костью с мясом (или просто куском жареного мяса) – и вареным яйцом. Яйцо используется (вместо Хагиги) потому, что оно всегда имеется в наличии, и его можно легко и быстро сварить. Даже когда пасхальная ночь приходится на исход субботы (в таком случае во времена Храма Хагига в жертву не приносилась), во всех общинах следуют традиции и кладут и зроа, и яйцо на пасхальное блюдо.

Таким образом, на нашем пасхальном столе всегда находятся два предмета, олицетворяющие, соответственно, пасхального ягненка и Хагигу. Ришоним (еврейские мудрецы Х-ХVI веков) приводят от имени Иерусалимского Талмуда следующее объяснение этого обычая: "Для чего на блюдо кладутся зроа и яйцо? Поскольку на арамейском языке, которым пользовались мудрецы Талмуда, слово яйцо ביעא – (бейя) – созвучно арамейским же словам: просьба, милость, желание, эти предметы как бы связываются в такое предложение: "Всевышний захотел освободить нас Своей простертой рукой (зроа)".

Слова мудрецов следует понимать так: "Несмотря на то, что на нашем столе отсутствуют предметы, связанные с важнейшими заповедями дня, мы верим в грядущее спасение и убеждены, что Всевышний снова пошлет нам избавление и построит Храм, в котором мы сможем приносить все необходимые жертвы, так что пасхальная жертва и Хагига снова окажутся на нашем пасхальном столе. Точно так же, как в былые времена мы добились освобождения не своими силами, и были спасены Всевышним не за свою праведность, а только потому, что Он сам захотел нас спасти, – точно так же мы обретем спасение и в наше время. Ведь Всевышний вечен, и Его решение приносить избавление еврейскому народу Его простертой рукой также вечно. Яйцо (бейя) – символ этого милостивого решения Всевышнего. Зроа на блюде – символ освобождения, которое приносит нам Его простертая рука (зроа).

Яйцо – предмет, не имеющий отверстий, – напоминает нам и о том, что посланное нам Всевышним избавление в буквальyом смысле заткнуло рты наших врагов. До этого они утверждали: "Еврейский народ ничем не отличается от всех остальных, раз он до сих пор томится в рабстве". Однако освобождение заткнуло им рот.

Это происходит в каждом поколении. Наши враги начинают поднимать голову, сговариваются между собой и решают: "Поднимемся и уничтожим этот народ, и не останется от Израиля даже памяти".

Для того, чтобы сорвать их замыслы, мы из года в год прославляем Всевышнего, избавившего нас от порабощения, так что каждый из нас является настоящим царем в пасхальную ночь. Наши враги давно погибли, а Израиль существует и поныне. Поэтому-то мы и съедаем яйцо, – чтобы заткнуть рот нашим врагам и гонителям во всех поколениях.

И еще говорят, что зроа и яйцо символизируют двух руководителей еврейского народа – Моше и Агарона, послуживших его освобождению. Ведь их обоих мы упоминаем в пасхальную ночь лишь намеком, поскольку вся она посвящена одному лишь Всевышнему, как сказано в Агаде: "Я – и никто другой. Я – а не посланник".

Рамбам в (Море невухим) дал следующее объяснение заповеди, обязывающей зарезать ягненка в качестве пасхальной жертвы и съесть его мясо:

"Поэтому, чтобы утвердить в наших сердцах истинную веру и искоренить бессмысленные верования, приобретенные нами в Египте, Всевышний повелел зарезать пасхального ягненка, ибо египтяне поклонялись овце, как символу созвездия Овна, и потому запрещали резать мелкий рогатый скот. Именно поэтому и приказал Всевышний зарезать ягненка и открыто разбрызгать его кровь на пороге дома. Все это – для того, чтобы очиститься от египетских суеверий, сообщить египтянам, что мы верим в то, что им чуждо, что поступок, который, по их мнению, должен был принести великие беды, стал источником жизни и спасением от смерти и опасности".

Эти слова Рамбама объясняют, почему мы едим в пасхальную ночь мясо и яйцо (которое также животного происхождения), так как египтяне не ели пищи животного происхождения, повинуясь своим суевериям. Ришоним добавляют: "По нашему мнению, египтяне во времена Моше придерживались тех же воззрений, что и нынешние индуисты, составляющие больше половины человечества. Все они происходят от Хама и не едят по сей день мяса, рыбу, молока и яиц. Чтобы показать, что у нас нет ничего общего с их суевериями, мы и кладем на пасхальное блюдо кусок мяса и яйцо".

13. Обмакивание яйца в соленую воду

После того, как мы съели кезайит мацы и марора, а также корех, как требует обычай Гиллеля Старшего, мы исполняем еще один обычай. На стол ставится блюдо с крутыми яйцами, и мы едим их, обмакивая в соленую воду. Существует также обычай съедать крутое яйцо сразу после Кидуша.

Вот что пишет об этом книга Даркей Моше.

"В некоторых общинах существует обычай в пасхальную ночь есть крутые яйца в знак траура. На наш взгляд, этот обычай вызван тем, что существует связь между Песахом и 9-м Ава. Гагра (Виленский Гаон рабби Элиягу) связывает эту параллель со словами Мидраша Эйха Раба: "Слова Писания "Он накормил меня горечью" (относящиеся к 9-му Ава и разрушению Храма) относятся и к первому праздничному дню Песаха, о котором сказано: "С мацой и марором будете есть его (мясо пасхальной жертвы)"". В книге Эйха сказано: "Он накормил меня горечью досыта, напоил меня полынью" (Эйха, 3,15). То есть: то, что насыщает нас в пасхальную ночь, превращается 9-го Ава в полынь, ибо пасхальная ночь и ночь 9-го Ава – это перед лицом Всевышнего одно и то же"".

Прославленный мудрец рабби Моше Софер объясняет этот обычай по-другому. Он говорил: "Все другие кушанья, если их долго варить, становятся мягкими. Только яйцо становится тем жестче, чем дольше его варили. Точно так же и Израиль: чем сильнее угнетают его другие народы, тем упорнее он становится. Поэтому он никогда не покоряется угнетателям и не смешивается с ними. Израиль живет собственной, совершенно иной, чем они, жизнью. Чем больше его угнетают, тем сильнее и многочисленнее он становится".

Крутое яйцо следует обмакивать в соленую воду вилкой или ложкой, а не руками, чтобы не получилось, что мы в течение Седера обмакиваем различные кушанья трижды. В Агады прямо сказано, что мы делаем это дважды (обмакивая карпас в соленую воду, а марор – в харосет), и необходимо подчиниться этой формуле.

Почему мы обмакиваем яйцо именно в соленую воду? По мнению некоторых авторитетов – в память о разрушении Сдома и Аморы, которое произошло в пасхальную ночь. Долина Сдома была до этого богатым и благословенным краем, изобиловавшим тучными полями, пастбищами и источниками воды. После разрушения этих городов вода поднялась на поверхность земли, и на месте долины возникло Мертвое (Соленое) море. А жена Лота, которая, вопреки запрету, оглянулась, чтобы увидеть, что произошло со Сдомом, была превращена в соляной столб. Наши мудрецы рассказывают: "В ту ночь, когда посланцы Всевышнего пришли к Лоту, его жена обошла всех соседей и просила у каждого из них соли, говоря: "Одолжите мне соли, к нам пришли гости". Тем самым она оповещала о прибытии гостей всех жителей города, чтобы те, как у них было заведено, собрались вместе и напали на гостей. Поэтому она и была превращена затем в соляной столб".

Это значит, что жена Лота была такой же злодейкой, как и остальные жители Сдома, и желала зла своим гостям. Несмотря на то, что заслуги мужа спасли ее на какое-то время, это не давало ей права наблюдать со стороны за гибелью города. Как только она оглянулась, – на нее обрушился серный и соляной огненный дождь. Но мы, наши жены и дети совершенно не похожи на жену Лота, ибо мы искренно рады гостям. Ведь в самом начале Седера мы говорим: "Всякий, кто голоден – пусть придет и ест с нами". Поэтому мы не боимся ни соли, ни воды, поэтому мы и пользуемся ими для своих нужд, – ибо бедствия – удел злодеев, а счастье – удел праведников.

14. Афикоман

Закончив пасхальную трапезу (но еще не прочитав Биркат гамазон), мы достаем спрятанный нами афикоман и съедаем не меньше кезайита, удобно усевшись в кресле и облокотившись на левую руку. Некоторые съедают даже двойной кезайит, чтобы наилучшим образом выполнить заповедь, а затем делят остаток афикомана между всеми присутствующими. Если афикомана недостаточно, чтобы каждому достался простой или, соответственно, двойной кезайит, тот, кто сидит во главе стола, сам съедает афикоман, а все остальные съедают, удобно усевшись и облокотившись на левую руку, соответствующее количество обычной мацы-шмуры. Благословение при этом не произносится. Если спрятанный афикоман по какой-либо причине утерян, то и тот, кто сидит во главе стола, ест маиу-шмуру, которая как бы становится афикоманом, поскольку то обстоятельство, что кусок мацы был спрятан, не делает его афикоманом, – ведь прячут его только для того, чтобы заинтересовать маленьких детей. Они спрашивают: "Для чего прячут мацу? Ведь мы еще ничего не ели!" В ответ мы рассказываем историю Исхода из Египта.

Необходимо съесть кезайит афикомана до полуночи, поскольку мы едим его в память о пасхальной жертве, которую запрещалось есть после полуночи.

После того, как съедается афикоман, наливают третий бокал. Затем мы омываем руки после трапезы и читаем Биркат гамазон. После этого мы ничего не едим и не пьем (кроме воды) до самого утра, чтобы во рту у нас остался вкус афикомана, который мы ели в конце трапезы.

Как известно, мы едим афикоман в память о пасхальной жертве. Ее мы ели в самом конце трапезы, уже насытившись мясом Хагиги и другими блюдами. Только тогда каждый из присутствовавших съедал кезайит мяса пасхальной жертвы, будучи уже сытым, так что вероятность, что он случайно сломает одну из костей пасхальной жертвы, что строго запрещается Торой, была очень мала. Это был великий и радостный момент, сопровождавшийся громким пением и чтением Галлеля. Мудрецы Талмуда говорят: "Кезайит пасхальной жертвы – Галлель, разбивающий потолок" (Псахим, 85). Это значит, что, хотя съедался всего кезайит мяса пасхальной жертвы, звуки Галлеля как бы "разбивали" потолок и поднимались к Небесам. После этого больше ничего не ели, чтобы "вкус заповеди" оставался во рту до утра. Поскольку афикоман – память о пасхальной жертве, мы едим его в радостной обстановке, а затем произносим Биркат гамазон, выпиваем третий бокал и завершаем чтение Галлеля.

Существует мнение, что афикоман символизирует и мацу, с которой мы ели в свое время пасхальную жертву, как сказано в Торе: "С мацой и марором будете есть ее". Поэтому-то многие и съедают два кезайита афикомана – один в память о пасхальной жертве, другой – в память о маце, с которой ее ели.

Магариль писал, что обычай съедать два кезайита афикомана связан с тем, что заповедь об афикомане занимает особое, почетное место среди всех остальных заповедей. Поскольку закон утверждает, что если какая-либо заповедь обязывает нас есть определенное блюдо, мы должны съесть не меньше кезайита, для афикомана установлена двойная норма. Он добавляет, что если по какой-либо причине невозможно съесть два кезайита, необходимо съесть хотя бы один – никак не меньше.

15. Обычаи, связанные с афикоманом

В "оглавлении" Седера афикоман обозначен словом цафун – скрытый. Это значит, что мы извлекаем спрятанную мацу и едим ее в качестве афикомана.

Некоторые прячут афикоман под подушку, на которой сидят или лежат, следуя словам Писания: "Как велико благо Твое, которое прячешь (цафанта) Ты для почитающих Тебя" (Тегилим, 31,20). Согласно еврейской традиции, пространство под подушкой или между подушкой и периной – место, предназначенное для хранения ценных предметов. Традиция, обязывающая прятать мацу, выводится из слов Торы: "Прячьте (или берегите) мацу, ибо в сей день Я вывел ополчения ваши из земли египетской" (Шмот, 12,17).

С афикоманом в различных еврейских общинах связаны многочисленные обычаи. Согласно одному из них, его едят в спешке, с дорожным посохом в руках и надев дорожную обувь, в память о следующих словах Торы: "И так ешьте ее (пасхальную жертву): чресла заши подпоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посох ваш в руке вашей, и ешьте ее с поспешностью – это песах Всевышнего" (Шмот, 12,11). Книга Шела рассказывает, что в некоторых общинах было принято целовать мацу и марор так же, как целуют мезузу, тфилин и другие предметы, связанные с исполнением заповедей.

В Эрец Исраэль был распространен некогда следующий обычай: большую часть средней мацы, служившей афикоманом, завертывали в белое покрывало и перекидывали его через плечо, как котомку, а затем передавали друг другу – с левого плеча на правое плечо. Последний, к кому попадала эта "котомка", произносил следующие слова Торы: "Квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих" (Шмот, 12,34), и проходил с ней на плече не менее четырех амот (около двух метров). Присутствующие спрашивали его: "Откуда ты пришел?" Он отвечал: "Из Египта". "Куда ты идешь?" "В Иерусалим". И тогда все присутствующие вместе произносили: "В будущем году – в Иерусалиме".

В сефардских общинах был распространен следующий сходный обычай. После того, как средняя маца разламывалась пополам, чтобы большая ее часть стала афикоманом, ее не прятали, а завертывали в покрывало и передавали ребенку, который клал его на плечо, выходил из дома и начинал стучать в дверь. Его спрашивали: "Кто ты?" Он отвечал: "Израиль". "Откуда ты?" "Из Египта". "Куда ты идешь?" "В Иерусалим". "Что ты несешь?" "Мацу". После этого ребенок заходил в дом, смотрел на пасхальный стол и спрашивал: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Афикоман оставался у него на плече до самого конца трапезы.

В Талмуде (Псахим, 109) сказано: "Поучение. Рабби Элиэзер говорил: "Хотфин (похищают, отнимают) мацу в пасхальную ночь – ради маленьких детей, чтобы они не спали"". На основании этого поучения (Барайты) возник обычай, согласно которому дети похищают афикоман и возвращают его, только получив выкуп. Несмотря на то, что две основные интерпретации этой Барайты совсем иные: что следует есть мацу поспешно, а также что не следует давать ее детям, иначе они наедятся досыта и заснут раньше времени, этот обычай прижился во многих домах и не следует его отменять. Необходимо помнить, что Рамбам понимал эту Барайту именно так.

По мнению других авторитетов, не следует разрешать детям похищать мацу – прежде всего, потому, что у них она может упасть на землю и стать непригодной для использования в пасхальную ночь. Кроме того, недаром весь уклад пасхальной ночи называется Седер – "порядок". Поскольку обычай, осуществление которого зависит от поведения маленьких детей, неизбежно привносит беспорядок, он не годится для этой ночи. Поэтому следует привлекать интерес детей к Седеру и не давать им уснуть другими способами.

Существует также обычай сохранять небольшой кусочек афикомана в течение всего года. Этот обычай одобряется многими авторитетами несмотря на то, что заповеди, связанные с мацой, относятся только к семи (вне пределов Израиля – восьми) дням праздника Песах, ибо маца заслуживает того, чтобы сопровождать нас в течение всего года. Ведь несмотря на то, что в течение года мы едим хамец, наши души должны оставаться свободными от него, чистыми и недоступными для высокомерия и других посягательства ецер га-pa – злого начала.

16. Что такое афикоман

Мишна (Псахим, 10,8) начинается следующими словами: "Не восклицают: "Афикоман" после того, как едят мясо пасхальной жертвы".

Слово афикоман заимствовано из греческого языка. Оно означает "десерт" – дополнительная трапеза, устраиваемая после окончания основной. В те времена свободные высокопоставленные люди, завершив трапезу за общим столом, восклицали:

Афикоман, то есть: "Теперь подавайте сладости на десерт!" Мудрецы Талмуда рассматривали слово афикоман и как комбинацию двух арамейских слов: афико (выносите) и ман (лакомства) или афико и мани (столовые приборы). Смысл последней интерпретации: "Выносите приборы, отсюда мы перейдем в другое место, где продолжим трапезу".

Несмотря на то, что пасхальная трапеза проводится так, как пировали в те времена свободные люди, ее устав не включал обычай восклицать: "Афикоман" и подавать десерт после трапезы. После мяса пасхальной жертвы мы уже ничего не едим – ни за собственным столом, ни, тем более, в другой компании. Ведь пасхальную жертву разрешается делить только между заранее установленными компаньонами, но даже они после нее уже ничего не едят, как сказано в Мишне: "Не восклицают: "Афикоман" после того, как едят мясо пасхальной жертвы".

Кезайит мацы, который мы едим в конце пасхальной трапезы, получил название афикоман, заимствованное непосредственно из текста Мишны, упоминающей этот обычай. Хотя указание Мишны, запрещающее обычай подавать на стол афикоман-десерт, противоречит смыслу, который мы придаем теперь этому слову (ведь сегодня афикоман – заповедь), мы сохранили его до сегодняшнего дня – как символ.

Может быть, слово афикоман было сохранено потому, что оно связано с обычаем свободных людей, которым подавали десерт в конце их трапез. Сегодня мы исполняем этот обычай, перенося его непосредственно на мацу, которая и стала для нас десертом, после которого мы уже ничего не едим.

17. Чтение Агады

Рамбам в седьмой главе Гилхот хамец и маца писал следующее:

"Позитивная заповедь Торы обязывает нас рассказывать о чудесах, совершенных ради наших отцов в Египте в ночь на 15-е Нисана, как сказано в Торе: "Вспоминайте этот день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства" (Шмот, 12,3). Точно так же в Торе сказано: "Помните день субботний" (Шмот, 20,8). Но откуда мы знаем, что вспоминать все происшедшее следует именно 15-го Нисана? Там же сказано: "И расскажи твоему сыну в тот день так: "Ради этого сделал со мною Г-сподь при выходе моем из Египта"" (Шмот, 13,8). "Ради этого" – значит, в час, когда на столе перед тобой лежат маца и марор, – даже если у тебя нет сына. Даже величайшие мудрецы обязаны рассказывать об Исходе из Египта, и тот, кто сможет рассказать больше других, заслуживает особого уважения.

Заповедь обязывает нас рассказывать об Исходе своим детям, даже если те ни о чем не спрашивают, ибо в Торе сказано: "И расскажи твоему сыну". Тора не говорит – "Твоим сыновьям", – но в единственном числе – "Твоему сыну". Это значит, что необходимо обращаться к каждому из них индивидуально – в соответствии со способностями сына. Как именно? Если сын еще мал или глуп, мы говорим ему: "Сын мой, все мы были рабами – как вот этот раб или эта служанка. Но в эту ночь Всевышний выкупил нас, и мы вышли на свободу". Но если сын уже достаточно велик и разумен, мы рассказываем ему обо всем, что произошло в Египте, обо всех чудесах, совершенных ради нас Всевышним при посредстве нашего учителя Моше – все это в меру разумности сына.

Обычаи этой ночи должны отличаться от обычаев других ночей, чтобы дети заметили разницу и спросили: "Чем отличается эта ночь от всех остальных ночей?" Тогда мы сможем ответить им: "То-то и то-то случилось в эту ночь, так-то и так-то это было".

Чем же она должна отличаться? Мы раздаем детям жареные пшеничные зерна и орехи, убираем со стола у них на глазах еще до начала трапезы, отнимаем друг у друга мацу и так далее.

Если у тебя нет сына – пусть жена задает тебе вопросы. Если нет и жены – спрашивай себя сам: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Даже если величайший из мудрецов оказался один в пасхальную ночь, он обязан задать себе этот вопрос.

Необходимо начать рассказ с осуждения, а закончить его прославлением. Каким образом? В начале мы рассказываем историю наших предков со времен Тераха, хотя они были идолопоклонниками, отрицали существование Всевышнего и тянулись лишь к мирской суете. А заканчиваем мы рассказом о вечной истине – о том, как Всевышний приблизил нас к Себе и отделил от всех других народов. Мы начинаем с упоминания о том, что находились в рабстве у фараона в Египте, с рассказа о всех наших бедствиях, а заканчиваем чудесами, совершенными ради нас, нашим освобождением. Мы начинаем со слов "Арамеянин пытался погубить моего отца" и читаем и объясняем эту главу (Дварим,26) до конца. Чем более распространенным будет наше объяснение этой главы – тем лучше".

Заповедь, обязывающая нас рассказывать об Исходе из Египта, соблюдалась нашими отцами с древнейших времен, начиная с самого Исхода и до наших дней. Однако поначалу, во времена скитаний по пустыне, в эпоху Йегошуа и его завоеваний и даже в эпоху Первого Храма еще не была составлена пасхальная Агада. Обязательными были лишь те части Галлеля, которые евреи читали еще в Египте, и те, которые были составлены первыми пророками, жившими до царя Давида, – их еврейский народ читал во все времена. Все остальные части рассказа об Исходе каждый еврей составлял сам, в меру собственной мудрости и знаний, приноравливаясь к уровню своих сыновей и слушателей. В эту ночь каждый читал отрывки из Торы, рассказывающие об Исходе, и объяснял их присутствующим в меру собственной мудрости.

Однако мудрецы, жившие во времена Второго Храма и входившие в Кнессет га-гдола, установили постоянный текст различных молитв и благословений и, в том числе, Пасхальной Агады. Она была названа так потому, что заповедь о пасхальном рассказе начинается словами: "И расскажи (вегигадта) твоему сыну".

После того, как мы были изгнаны из нашей страны, нам поневоле пришлось изменить текст Агады, – ведь он был составлен первоначально во времена Храма. Так, из Агады был исключен вопрос: "Почему во все другие ночи мы едим всякое мясо – жареное, тушеное и вареное, – а в эту ночь – только жареное?" Ведь у нас нет больше пасхальной жертвы и мы не едим жареного мяса! Вместо этого появился другой вопрос: "Почему во все другие ночи мы можем сидеть или возлежать за столом, а в эту ночь – только возлежать?" Точно так же мы больше не можем говорить: "Почему мы едим эту пасхальную жертву?" Вместо этого мы говорим: "Почему наши отцы ели эту пасхальную жертву?" Были введены и другие изменения, в том числе "Память о Храме, как учил Гиллель" и т.д.

Кроме того, мудрецы добавили следующие слова: "Вот хлеб бедности... сегодня мы здесь, в будущем году – в Эрец Исраэль". Эта фраза произносится на арамейском языке, на котором разговаривали евреи в те времена.

Позднее мудрецы разных поколений внесли в Пасхальную Агаду новые добавления – прославления Всевышнего, поэтические символические фрагменты, ставшие неотъемлемой частью священного текста Агады. Поэтому мы читаем ее целиком, в соответствии с традицией, такой, какой получили от своих отцов, и ничего в ней не меняем. Однако следует иметь в виду, что основа этого текста, включая главные благословения, была составлена мудрецами, входившими в Кнессет га-гдола.

Начинаем с осуждения, а заканчиваем прославлением

Заповедь рассказа об Исходе обязывает нас, как учит Мишна (Псахим, 116), "начинать с осуждения, а заканчивать прославлением". Это значит, что каждый из нас рассказывает сыну, окружающим и себе самому о том, какой прискорбной была наша жизнь до Исхода, и какой славы мы удостоились, выйдя из Египта. Гемара приводит две интерпретации приведенных в Мишне слов гнут (которое мы перевели как "осуждение"), и ше-вах (которое мы перевели как "прославление"): "Рав сказал: "Гнут относится к словам Торы: "В начале наши предки служили чужим богам", а шевах – к словам: "А теперь приблизил нас Всевышний для служения Себе"". Шмуэль сказал: "Гнут относится к словам Торы: "Рабами были мы у фараона в Египте", а шевах – к словам: "И вывел нас Г-сподь Б-г наш""". Возможно, между этими интерпретациями нет никакого противоречия, и они просто дополняют друг друга. Поэтому мы принимаем обе интерпретации и включаем все четыре цитаты из Торы в Агаду. Более того, мы начинаем ее словами: "Рабами были мы" – как требовал Шмуэль. Вот как это объясняется.

То, что существо Агады заключается в противопоставлении понятий гнут и шевах, осуждения и прославления, мы узнаем непосредственно из Торы. Там (Дварим, 6,20) сказано: "Когда спросит тебя сын твой в будущем, говоря: "Что это за откровения, уставы и законы, которые заповедал вам Г-сподь, Б-г ваш?", то скажи сыну твоему: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта рукою крепкою"". Здесь Тора непосредственно определила, что такое гнут и шевах. Что же дало Раву основание предложить иную интерпретацию этих слов?

Дело в том, что Тора как бы обращается к четырем различным сыновьям-слушателям. Слово "сын" употребляется в Торе непосредственно в отношении к заповеди о пасхальном рассказе четыре раза. В первый раз в Шмот, 12,26 – "И когда скажут вам сыновья ваши: "Что это за служение у вас?" – То скажите: "Это пасхальная жертва Г-споду"". Во второй раз в Шмот, 13,8 – "И скажи сыну своему в тот день так: "Это ради того, что сделал со мною Г-сподь при выходе моем из Египта"". В третий раз в Шмот, 13,14 – "И вот, когда спросит тебя в будущем сын твой, говоря: "Что это?", то скажи ему: "Силою руки вывел нас Г-сподь из Египта, из дома рабства"". В четвертый раз – в цитате из Дварим, 6,20, которую мы привели выше.

Этих четырех сыновей, в том порядке, в котором они упомянуты в Торе, Тора называет так: "злодей", "тот, кто не способен задать вопрос", "наивный" и "мудрый". По-настоящему противостоят друг другу "злодей" и "мудрый". "Тот, кто не способен задать вопрос" как бы присоединен к "злодею", а "наивный" – к "мудрому".

Поскольку Тора говорит обо всех четырех сыновьях сходным образом, а ответ "мудрому" сыну начинается с осуждения, а завершается прославлением ("Рабами были мы" – "И вывел нас Г-сподь"), ответ "злодею" также должен быть устроен таким же образом – только содержание его должно соответствовать характеру сына. Поэтому все еврейские авторитеты соглашаются с тем, что ответ "злодею" содержится во фрагменте Агады (опирающемся на цитату из 24-й главы Книги Йегошуа), который начинается словами: "В начале наши предки служили чужим богам" (это начало-осуждение, как бы говорящее: ты такой же, как они), и заканчивается словами: "А теперь Всевышний приобщил нас к служению Ему" (это конец-прославление, как бы говорящее: но в итоге и ты приобщишься к этому служению) Что же до двух других "несамостоятельных" сыновей, то, по общему мнению, Агада дает им только вторую, позитивную половину ответа, пропуская первую, отрицательную – ибо эти сыновья не в состоянии были бы выслушать всю Агаду. Позитивная половина ответа "тому, кто не в состоянии задать вопрос" – это окончание ответа "злодею": "Это ради того, что сделал со мною Г-сподь при выходе из Египта" – то есть ради того, чтобы я исполнял Его заповеди. "Наивному" сыну адресовано окончание ответа "мудрому" сыну: "Силою руки вывел нас Г-сподь из Египта, из дома рабства". С этим согласны все еврейские авторитеты.

О чем же, в таком случае, спорят Рав и Шмуэль? Только о том, с чего следует начинать рассказ об Исходе – с ответа "злодею", который упомянут в Торе первым из четырех сыновей, или с ответа "мудрому" сыну, который упомянут в Торе последним. По причинам, которые мы объясним ниже, составитель Агады расположил сыновей в ином порядке, нежели Тора: сначала "мудрый", затем "злодей", "наивный" и "тот, кто не способен задать вопрос". Поэтому и сам текст Агады начинается со слов, адресованных Торой "мудрому" сыну: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта рукою крепкою". Однако, уже приведя ответ "мудрому" сыну, Агада считает необходимым отметить, что этот сын – не единственный, что существует и иной вариант пасхального рассказа, что "Тора говорит о четырех сыновьях". Агада приводит краткий вариант ответа всем четырем сыновьям, а затем как бы начинает новый пасхальный рассказ, параллельный первому, адресованному "мудрому" сыну. Этот рассказ адресован "злодею".

Таким образом, перед нами целых две Агады, соединенные в одну. Вот каким образом это происходит.

"Рабами были мы у фараона в Египте". Почему мы стали рабами? Потому, что "в начале наши праотцы поклонялись чужим богам" и необходимо было смыть их проступки страданиями потомков. "И вывел нас Г-сподь из Египта крепкою рукой" – за какие заслуги? Потому, что мы исполняли Его заповеди, потому что Он знал, что мы примем их все – "теперь приблизил нас Всевышний, чтобы служить Ему".

Как устроена Агада

Пасхальная Агада, которую мы читаем во время Седера, выполняя тем самым позитивную заповедь Торы, содержит все установления Седера, построена в замечательном порядке и напоминает сложное и гармоничное архитектурное сооружение. У нее есть собственный фундамент и стены, построенные в замечательной пропорции. Она продвигается от простого к сложному. Поэтому, сознавая, что она содержит величайшие тайны и символы, исполнена святости в каждом слове и букве и их сочетаниях, мы должны отметить и десять последовательных элементов, из которых, как из кирпичей, она построена.

1. Слова и действия побуждают задавать вопросы.

2. Сами вопросы.

3. Агада "мудрого" сына и Агада сына-"злодея".

4. Агада благодарит Всевышнего за всех четырех сыновей, каждый из которых исполняет свою миссию, и "расставляет" их по своим местам.

5. Изложение источников заповеди о пасхальном рассказе именно в эту ночь.

6. Подробное изложение "Агады "злодея"".

7. Галлелъ, разделенный на две части.

8. Благословения, произносимые после чтения обеих частей Галлеля; благословения Геула ("Освободителю Израиля") и Шир ("Песнопение").

9. Трапеза и ее заповеди, которые являются неотъемлемой частью Агады.

10. Поэтические произведения, читаемые в конце Седера, включая книгу Песнь Песней (Шир га-ширим), являющуюся святая святых Писания.

Агада начинается с Кидуша и заканчивается кодеш кодашим (святая святых).

Таковы десять элементов, из которых состоит Агада.

Интерпретация составных частей Агады

Первая часть. После обычного праздничного Кидуша мы не переходим, как в другие праздничные дни, к трапезе. Мы совершаем омывание рук (нетилат ядаим) не для того, чтобы начать трапезу, обмакиваем зелень в соленую воду и съедаем ее задолго до начала трапезы, – то есть ведем себя совершенно не так, как в течение всего года. Затем мы начинаем проделывать необычные вещи с мацой: разламываем ее, прячем отломанную половину и не едим ее, произносим "Это хлеб бедности", на короткое время сосредоточиваем все внимание на маце, но сразу вслед за этим откладываем ее в сторону. На столе стоит пасхальное блюдо, на котором находятся марор и харосет, в который его обмакивают (второе обмакивание!). Кресла или ложа, на которых можно сидеть облокотившись или даже возлежать, остаются в комнате не только на время Кидуша, но на всю ночь. Мы наливаем второй бокал вина, но все еще не начинаем трапезу. Все эти действия не могут не вызывать изумления.

Вторая часть. В этот момент сын задает вопрос: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Независимо от того, был этот вопрос спонтанным, или же мы объяснили сыну, что он должен спросить, все присутствующие – и взрослые, и дети, – полны удивления и с нетерпением ждут объяснений.

Третья часть. Мы отвечаем сыну так, как если бы он был "мудрым" сыном, описанным Торой, – ведь каждый отец хотел бы, чтобы его сын действительно был мудрым и вел себя в соответствии с заповедью Торы: "Когда спросит тебя сын твой в будущем... то скажи сыну твоему: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта"".

Однако заповедь обязывает нас рассказывать об Исходе из Египта не только "мудрому" сыну, задающему свои вопросы оттого, что не знает на них ответа. Даже если бы все мы были настоящими мудрецами, глубокими знатоками Торы, все равно заповедь обязывала бы нас рассказывать об Исходе. Мы должны брать пример с упомянутых в Агаде (и Мишне) четырех мудрецов из Бней-Брака, которые знали все тайны Торы, однако целой ночи не хватило им для этого рассказа, ибо и после целых шестидесяти или семидесяти лет рассказа об Исходе, они сделали в этом рассказе новые радостные открытия, – так что если бы не их ученики, они не вспомнили бы, что наступило утро. Более того, по мнению наших мудрецов, рассказ об Исходе не прекратится и после прихода Машиаха, ибо все избавления, посланные нам Всевышним, включая последнее, наступление которого мы все еще ждем, заключаются в том, первом избавлении. Поэтому чем больше будем мы рассказывать об Исходе – тем лучше.

Четвертая часть. С другой стороны, не все наши сыновья – "мудрецы". Среди них есть и "наивные", и "злодеи", и даже настолько отдалившиеся от еврейской проблематики, что они "не в состоянии задать вопрос". За все четыре типа сыновей мы благодарим Всевышнего и четырежды благословляем Его. В самом деле, перед тем, как перейти к рассказу о четырех сыновьях, мы произносим следующие слова: "Благословен Га-Маком (Вездесущий), благословен Он! Благословен давший Тору народу Своему, благословен Он!" Слово "благословен" повторяется здесь четыре раза. Вначале мы обращаемся к Всевышнему и благословляем Его как Вездесущего, – то есть вмещающего весь мир, так что он целиком – в том числе и сын-"злодей" – является лишь частью Его, – и за это мы благодарим и прославляем Его. Второе (краткое) "благословен" относится к сыну, который "не в состоянии задать вопрос", который отдалился от служения Всевышнему и оттого как бы соседствует со "злодеем". Слова "Благословен давший Тору народу Израиля" относятся к "мудрому" сыну – ведь насколько же больше должны мы благодарить Всевышнего за то, что он послал нам сына, посвятившего себя Торе! Последнее "благословен" относится к "наивному" сыну, который, однако, присоединился к "мудрому", тщательно исполняющему заповеди. За всех четырех сыновей мы обязаны благословлять Всевышнего.

Ведь рассказ о сыновьях, которых Тора обещает евреям, вышедшим из Египта, – сыновьях, которые родятся у них после того, как они войдут в страну Израиля, как мы уже знаем, начинается с сына-"злодея" (Шмот, 12, 25-26). Этот сын – такая же неотъемлемая часть нас самих, как и все другие, поэтому Тора, рассказывая о том, как мы должны воспитывать своих детей, говорит и о нем. Так и в пасхальную ночь, когда мы сидим за праздничным столом и рассказываем об Исходе, вся наша семья становится неразделимой единицей, – включая всех четырех сыновей. И таково могущество рассказа об Исходе, что по окончании его "злодей" становится таким же, как "мудрец", "тот, кто не в состоянии задать вопрос" – таким же, как "наивный", и все они – вместе с отцом – с глубоким чувством прочтут Г аллель, благодарящий и прославляющий Всевышнего.

Агада, цитирующая вопросы, которые заданы непосредственно в тексте Торы четырьмя сыновьями, учит нас, как отвечать на них. Суть ответа "мудрому" сыну приводится непосредственно в Торе: "И заповедал нам Г-сподь соблюдать все эти законы" (Дварим, 6,24 – в конце ответа "мудрому" сыну). Это значит, что мы должны объяснить ему все законы, связанные с праздником Песах, вплоть до самого последнего – что, как мы уже объясняли, после того, как съедают мясо пасхальной жертвы, не провозглашают афикоман и вообще больше ничего не едят до самого утра. "Злодею" мы в начале даем гневную отповедь, а затем приближаем его к себе и ведем с ним долгую беседу – еще более долгую, чем с другими сыновьями. "Наивному" мы кратко объясняем пасхальные законы, – ибо он легко их понимает и усваивает. Что же до сына, "неспособного задать вопрос", то пусть он слышит все то, что мы говорим "злодею", – как гневную отповедь, так и длинные объяснения, которые мы ему даем.

Пятая часть. Как ясно указывает ответ, данный сыну "который не в состоянии задать вопрос", заповедь пасхального рассказа относится только к одной ночи – ночи Седера. Именно в эту ночь мы обретаем красноречие и способны убедить даже "злодея". Мы обращаемся ко всем, кто сидит за пасхальным столом, когда перед нами – маца и марор. В эту ночь, когда наши сыновья видят, как светятся наши глаза, когда они слышат слова Галлеля, они внимают нашим речам и понимают каждое слово.

Шестая часть. Наступил момент обратиться к самому трудному из наших сыновей – тому, к которому Тора сочла нужным обратиться первым. Мы скажем ему:

"Нет ничего нового в твоих словах, в твоем отчуждении от Торы. Именно так говорили твои предки – ведь вначале они были идолопоклонниками. Однако затем Всевышний приблизил их к Себе – к служению Ему. Такой же будет и твоя судьба, – и ты, как мы, приблизишься к Всевышнему и будешь служить Ему. Ты спрашиваешь: "Что это у вас за служение?" Мы дадим тебе подробный ответ, так что ты все узнаешь и поймешь. Слушай же.

Наши предки некогда приблизились к Всевышнему. Они были лучшими из людей, живших когда-либо на земле, – лучшими, чем их собственные предки, не говоря уже о современниках. Но и они были просеяны Всевышним через тончайшее сито. Из всех сыновей Авраама со Всевышним остался один только Ицхак. Однако и его потомки были подвергнуты проверке. Яаков выдержал ее, а Эсав нет. Так Яаков остался один.

Ты, сын мой, – один из потомков Яакова. Один из тех, кто прошел все сита на свете, так что остались только чистейшие зерна. Но хотя Яаков и его сыновья в свое время также прошли все эти проверки, Всевышнему этого было недостаточно. Они должны были пройти еще горнильный котел рабства, подвергнуться дополнительному величайшему очищению, – пока не пришел их час совершить то самое служение, о котором ты спрашивал: "Зачем оно вам?" Поэтому Яаков и его сыновья отправились в Египет.

Прибыв в Египет, они не знали, когда вернутся в Эрец Исраэль. Они знали, однако, что им предстоит долгое и тяжелое рабство, и что Всевышний готовит им великую награду. "Благословен хранящий обет, данный Израилю", – сказали когда-то освобожденные евреи. "Благословен Он", – сказали они еще прежде, чем были освобождены. Ведь только Всевышнему ведомы назначенные Им сроки. Благословен Тот, каждое слово которого исполняется в точности, Тот, кто никогда ничего не упускает. Точно так же, как исполнил Он приговор: "Пришельцами будут потомки твои (Авраама) в чужой земле, и поработят их, и будут угнетать их" – (Берешит, 15,13) – так исполнил Он и обещания: "И над народом, которому они будут служить, совершу Я суд", и "А они выйдут затем с великим достоянием".

Беззаветная вера в то, что эти обещания будут исполнены, – именно она помогла нашим предкам перенести рабство, не сломиться в течение бесчисленных поколений – со времен Лавана и до времен фараона, гнавшегося за Израилем и вошедшим со своей конницей в море – и далее, во времена бесчисленных гонений на еврейский народ.

Знай, сын мой, – непомерно тяжелы были испытания, которым подверглись твои предки, однако они не были сломлены, не растворились в плавильном котле, и даже нищие и угнетенные, оставались иными и обособленными среди других народов. Об этом рассказывает Агада в отрывке, начинающемся словами "Что хотел сделать Лаван арамеянин Яакову" и заканчивающемся словами "И увидел Я также ожесточение, с которым египтяне притесняют их (евреев)".

Знай, сын мой, что и ты был среди преследуемых, но несломленных, а не среди растворившихся и оттого не удостоившихся освобождения. Ты так же чист и достоин освобождения, как и лучшие из твоих предков.

А затем Всевышний начал открывать нам свои замыслы и все, что Он обещал нам, стало сбываться: "И над народом, которому они будут служить, совершу Я суд". Об этом рассказывает фрагмент Агады начинающийся словами "И вывел нас Всевышний из Египта" и заканчивающийся словами "А на море – двумястами пятьюдесятью ударами".

Ты, мой сын, который был среди тех, кого освободил Всевышний, должен знать, сколько благодеяний оказал Он нам, равно как и то, что за "великое достояние" дал Он нам, выполняя Свое обещание – то самое, которое защищало наших предков и защищает нас самих. Он оказал нам пятнадцать величайших благодеяний – начиная с избавления от египетского рабства и заканчивая строительством Иерусалимского Храма, "чтобы мы могли искупить все наши грехи" – в том числе и твои грехи, сын мой.

Ты спросил, сын мой: "Что это у вас за служение?" Ты не останешься без ответа, ибо, как сказал рабан Гамлиэль, "Тот, кто не объяснил эти три понятия (песах – пасхальная жертва, маца и марор), не выполнил заповеди о пасхальном рассказе. Хотя мы уже начали свой рассказ с осуждения и завершили его прославлением, уже ответили трем сыновьям в соответствии с их разумностью и склонностями, однако самый трудный из сыновей еще не получил полного ответа. Ведь этот сын спросил, кроме всего прочего, в чем смысл связанных с этими тремя предметами заповедей – и еще не получил ответа.

Пасхальная жертва. Она названа так потому, что Всевышний умертвил первенцев во всех домах египтян и в милосердии Своем "пропустил" (пасах) дома, в которых жили евреи, как сказано в Торе: "Скажите: "Это жертва песаха Г-споду, который пропустил дома сынов Израиля в Египте, когда Он поражал египтян, а дома наши избавил" (Шмот, 12,27). Эти слова – непосредственный ответ Торы на вопрос "злодея". Но почему Всевышнему потребовалось "пропускать" еврейские дома? Потому, что многие из них ничем не отличались от египетских, как не отличался бы от них дом, который построил бы ты, сын мой. И только по своему безмерному милосердию спас Всевышний евреев, живших в таких египетско-еврейских домах. Поняв это, весь еврейский народ пал ниц перед Всевышним и поклонился Ему. Так что, сын мой, именно ты и подобные тебе стали причиной пасхального жертвоприношения, важнейшей заповеди праздника. Так что у тебя есть полное право присоединиться к нам за праздничным столом. Мы рады будем праздновать Песах вместе с тобой.

Маца. Мы знаем, что тесто, замешанное нашими отцами перед Исходом, не успело закваситься, как Всевышний открылся им и вывел их из Египта, как сказано в Торе: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками мацы, ибо оно еще не вскисло, потому что они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе" (Шмот, 12,39). Но кто мог бы изгнать их, если бы не была на то воля Всевышнего? И почему не могли они немного промедлить? Разве Тот, кто совершил ради еврейского народа величайшие чудеса, не мог дать ему чуть больше времени? Не мог, – ибо если бы спасение было отложено даже на минуту, многие евреи, мыслившие и действовавшие так, как ты, мой сын, к несчастью, окончательно погрузились бы в египетскую духовную нечистоту, и уже ничто не отличало бы их от египтян, которых Всевышний подверг всевозможным казням. Ради тебя, сын мой, мы были немедленно изгнаны из Египта и бежали оттуда так быстро, как только могли – ради того, чтобы ты остался в живых. Так что знай, что маца и все другие заповеди пасхальной ночи полностью относятся к тебе. Они – память о чуде, совершенном ради тебя. Так что присоединяйся к нам, произнеси благословение на мацу, – и мы с радостью благословим тебя.

Марор. Как мы знаем, мы едим марор (производная от слова мар – горький) в память о том, что египтяне омрачали нашу жизнь тяжкой работой. Естественно спросить: разве так поступает обычно слуга с сыном своего господина, которого тот передает ему наказания ради? Тем более, что этот сын в течение долгих лет кормил и содержал слугу и был его благодетелем. Разве станет этот слуга – даже получив право наказывать – омрачать жизнь сына своего господина более, чем ему было приказано? В нашем случае невозможно не спросить: как решились египтяне, обязанные Йосефу жизнью, – ведь без него они умерли бы с голоду, – так жестоко преследовать его потомков? Наши мудрецы задают и такой вопрос. В Торе сказано: "И встал новый царь над Египтом, который не знал Йосефа" (Шмот, 1,8). Почему Тора называет этого царя "новым"? Разве это не был все тот же царь? В Мидраше Шмот раба рассказывается, что египтяне потребовали от царя напасть на евреев. Он ответил им: "Глупцы, разве достанет у вас на это сил? Ведь и сейчас вы живете за их счет и едите их хлеб". Тогда египтяне на три месяца отстранили его от царской власти и вернули ему трон только после того, как он согласился разрешить им преследовать евреев. Наши мудрецы объясняют этот Мидраш следующим образом. После смерти Йосефа евреи перестали исполнять заповедь обрезания. Они решили, что не должны отличаться от египтян. В наказание Всевышний изменил отношение египтян к евреям: ранее они любили их, а теперь стали ненавидеть. Но что значат слова: "Который не знал Йосефа?" Когда фараон познакомился со следующим поколением евреев, появившимся после смерти Йосефа, он не узнал его, – то есть не нашел у него тех черт, которые были у Йосефа. Это были совсем другие люди, которых он действительно не знал. На этих незнакомых людей он и обрушил свои преследования. Теперь ты видишь, сын мой, что все опасности и беды, преследовавшие нас в Египте, равно как и чудеса, совершенные там, берут свое начало в поведении твоем и твоих единомышленников. С вас-то все и началось! Поэтому тебе надлежит сесть сейчас во главе пасхального стола, произнести благословение на марор и возблагодарить Всевышнего за то, что Он избавил тебя от горечи жизни в Египте, так что теперь ты ешь марор лишь в память о ней.

Поэтому все мы – и ты, и я, и все твои братья и сыновья – обязаны благодарить Всевышнего. Ведь Он дарует избавление всем нам – и нашим отцам, и нам самим, и в первую очередь именно тебе. Так что давайте прославим Его Имя, прочитаем Галлелъ и произнесем благословение "Геула" – "Благословен Ты Г-сподь Б-г наш, Царь Вселенной, который вызволил из Египта нас и наших отцов... Благословен Ты, Г-сподь, Избавитель Израиля". Избавитель Израиля – не Избавитель мудрецов и праведников, но Избавитель всего народа. Он избавил всех четырех сыновей, и все они благословляют Его".

Седьмая часть. Это Галлель, который читал еврейский народ еще в Египте, который читали наши пророки из поколения в поколение до времен величайшего певца Израиля – царя Давида, и затем до сего дня из года в год в пасхальную ночь. После того, как мы завершили пасхальный рассказ и освежили в памяти великие чудеса, совершенные Всевышним из любви к Израилю, мы можем произнести чудесные священные слова Галлеля, полностью осознавая их значение, с радостью и благодарностью. Хотя во все другие дни запрещается прерывать чтение Галлеля, тем более ради трапезы, в пасхальную ночь мы именно так и поступаем. Ведь эта трапеза насыщает душу еще более, чем тело, она включает исполнение множества заповедей, служит восхвалению Всевышнего и сама по себе является как бы частью Галлеля. Поэтому она не прерывает его, а дополняет.

Восьмая часть. Она включает два благословения – Геула (освобождение) и Шир (песнопение). Первое из них произносится в середине Галлеля, а второе – в конце его. Вторым благословением мы благодарим Всевышнего за то, что Он дал нам язык, чтобы петь Ему хвалу, и сердце, внимающее словам Галлеля.

Девятая часть. Это сама трапеза, включающая заповеди о маце, мароре, корехе и яйце, а также заповедь об афикомане и чтение Биркат гамазон. Во время трапезы принято говорить об Исходе из Египта и чудесах, совершенных в эту ночь.

Десятая и последняя часть. Она включает добавленные к Ага-де в более поздние времена поэтические фрагменты. Завершается она чтением самой священной книги Писаний – Шир га-ширим, Песни Песней, наполненной возвышенной любовью к Тому, кто возвысил и освятил нас, одарил нас любовью, и Сам любит нас как отец.

Чтение Агады на иностранных языках

Как мы знаем, заповедь о пасхальном рассказе обращена прежде всего к сыновь. м. Ее назначение – прославить чудо Исхода из Египта. Необходимо, чтобы присутствующие понимали этот рассказ, поэтому рассказчик должен сделать его понятным для каждого. Это относится прежде всего к женщинам и детям, которые часто плохо знакомы с языком еврейской традиции, на котором говорили и писали наши мудрецы. Еще острее стоит этот вопрос вне пределов Израиля, ибо большая часть живущих там евреев вообще не владеет ивритом, на котором написана Агада.

Вот что говорит об этом основополагающий свод еврейских законов Шулъхан арух.

"Пасхальный рассказ должен вестись на языке, понятном женщинам и детям, или же его необходимо переводить и объяснять им. Так поступал выдающийся английский раввин, который читал всю Агаду по-английски чтобы его понимали женщины и дети" (Шулъхан арух, гл. 473).

Еврейские авторитеты (жившие в Европе) обычно читали каждую фразу Агады вначале на иврите, а затем на том языке, на котором говорили присутствующие, чтобы все они хорошо понимали рассказ об Исходе. Так поступал и Хатам Софер из Прессбурга, который читал всю Агаду на двух языках: иврите и немецком.