Я хотел жить в России, ибо евреи там преданы душой Торе, соблюдают ее в бедности, придавленные и настрадавшиеся. И дай Б-г, чтобы вскоре исполнились слова наших мудрецов: «Кто соблюдает Тору в бедности, в конце концов получает возможность соблюдать ее в условиях материального и духовного изобилия...».
Так писал Шестой Любавичский Ребе Иосеф-Ицхак Шнеерсон в мае 1928 года, через год после того, как смертный приговор за так называемую контрреволюционную деятельность ему заменили высылкой из Советского Союза. Сегодня особенно пророчески звучат эти слова. Россия — Родина Любавичского движения. Любавичские Ребе носят наследное звание почетного гражданина России за участие еще в Отечественной войне 1812 года. Немало евреев-хасидов стали героями и в Великую Отечественную. Но я бы назвал героями и тех, кто в условиях богоборческого тоталитарного советского режима пострадал за свои убеждения. Книга «Хасиды: "Спасая народ свой..."» дает все основания для такого вывода.
В этой книге — имена родных и близких мне людей, от которых я принял, как святыню, зажженный светильник веры. В этой книге — документальные свидетельства силы духа, самопожертвования и героизма самых разных людей — и раввинов, и простых верующих — тех, кто в условиях несвободы до конца шел за несгибаемым Любавичским Ребе.
Свидетельства эти по крупицам собирали сотрудники Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» по материалам следственных дел и иным документам в архивах МВД и КГБ, открытым в начале Перестройки в духе провозглашенной тогда гласности. Многие документы и факты могли бы показаться невероятными, если бы не обладали уникальной достоверностью, потому что составлялись теми, кто хотел разгромить и уничтожить наше движение.
Порой Всевышний помогает добрым делам с неожиданной стороны. Мы даже и не предполагали, что можем получить такие ценные для нас сведения через, в общем-то, далекую от нашего движения общественную организацию и бывшие карательные органы. Но как говорил мне еще в 1986 году Седьмой Любавич-ский Ребе Менахем Мендл Шнеерсон, руководитель движения Хабад, предлагая вернуться в Россию: «Власть там желает измениться...».
От него же я получил указание написать большую книгу о хасидском движении в Советском Союзе. Но — как бы совсем с другого берега. Через пережитое лично мною и моими ближайшими друзьями и воспоминания тех, кого я еще застал в живых. Разумеется, по сравнению с их временем, наше было уже «вегетарианским». Нас даже редко сажали — ограничивались вызовами в КГБ, лишением работы, отказами в разрешении на выезд на историческую родину. И это тоже было не сахар, но мы уже не жертвовали на каждом шагу жизнью за веру, как наши предшественники, которых и расстреливали, и десятилетиями гноили в концлагерях.
Вот, к примеру, мой дед по матери, известный многими добрыми делами ленинградский хасид Иосиф Тамарин. Каждый год он, в частности, привозил на праздник Суккот этрог из Москвы. О, это был гений снабжения! Порой драгоценных плодов не хватало даже для московских синагог: каждая столичная община стремилась обеспечить благословением своих молящихся. Но реб Иосиф проявлял чудеса дипломатии и каждый раз доставлял этрог по назначению. Порой он сам не успевал вернуться домой до праздника и проводил его в Москве у знакомых. А построенной им самим суккой пользовались не только домашние.
Ему чудом удалось вырваться из цепких лап ленинградского НКВД в конце тридцатых годов. Но в конце сороковых ему припомнили и старое, и новое. В послевоенное время дед освоил производство мацы и снабжал ею по праздникам всех желающих из своей общины. Кто-то донес, и не в меру ретивые чекисты тут же «организовали» групповое дело в русле кампании по борьбе с космополитами. «Главного заговорщика» Тамарина допрашивали по много часов, требуя назвать сообщников. И тогда, как рассказывали мне родители, мой крепкий 54-летний дед стал молиться, чтобы Всевышний взял его к себе. И чудо свершилось. Дед упал замертво, выйдя на улицу после очередного допроса с пристрастием. И только благодаря тому, что сердце не выдержало, его похоронили на кладбище, как свободного человека!
Мои родители по завету деда тоже принесли немалые жертвы, чтобы воспитать нас с братом верующими евреями. Они оставили престижные места работы, стали незаметными служащими, чтобы соблюдать Субботу и другие обычаи. Все свои скромные сбережения они тратили на укрепление религиозной общины.
С детства я помню утренние молитвы отца, не зажигавшего даже свечи в полной темноте, чтобы не привлекать ничьего постороннего внимания, и его объяснение: «С молитвой мне светло и во мраке». Разумеется, имелись в виду и условия, в которые были тогда поставлены верующие, но это дошло до меня уже много лет спустя.
Все в жизни, как известно, возвращается на круги свои. В двадцать шесть лет, возглавляя конструкторское бюро на крупном номерном приборостроительном заводе в Ленинграде, я предпочел карьере духовное самосовершенствование. Подал заявление на выезд с семьей в Израиль и на многие годы стал «отказником». Зарабатывал на жизнь ремонтом холодильников и другой бытовой техники. И по просьбе общины осваивал шхиту — кошерный забой скота.
Кабболу, то есть разрешение резать, я имел много лет только в устной форме. Раввин Абрам Медалье каждый раз устно ручался за меня, но официальный документ выдать «отказнику», разумеется, не мог. Он помнил еще моего деда, все понимал и сочувствовал мне. Его отца, главного московского раввина Шмарьягу-Йегуду-Лейбу Медалье, расстреляли за веру в 1938 году, а его самого на 17 лет отправили проходить вторые «университеты» по тюрьмам и лагерям. В ту пору он подавал большие надежды в математике и со своим гибким, чисто бриллиантовым умом мог бы, наверное, стать вторым Кантором[1]. Но его математический талант загубили в неволе.
Другой раввин, ленинградец Рафаил Немойтин на долгие годы стал моим Учителем Жизни. Это был удивительный человек. Его отца, раввина, также расстреляли в 1938 году, и юноша закалял свой талант несгибаемого борца за веру, философа и мудреца в многолетних ссылках. Я учился у него буквально всему. Это уникальный человек, хасид до мозга костей... Но я еще расскажу подробно о нем в своей книге. Это мой долг, моя святая обязанность. Ведь несмотря на все мои титулы, я лишь связной между тремя поколениями хасидов, в немыслимо жестокое время отстоявших свою веру-Свое короткое предисловие хочу закончить сердечной благодарностью подвижникам (иначе их не назовешь), подарившим нашему движению и истории мартиролог из 232 трагических судеб невинно загубленных душ, в большинстве своем воссозданных практически из небытия. Сегодня мы продолжаем их дело, конечно, далеко не в идеальных условиях...
Трагическая тема еще далеко не исчерпана. Мы с нетерпением будем ждать читательских откликов на эту Книгу Памяти. Уверен, они откроют много доселе неизвестных страниц в трагической истории самоотверженного и жертвенного хасидского движения в Советском Союзе.
Отзывы можно посылать на мое имя, по адресу 103104, Москва, ул. Б. Бронная д. 6.
Ицхак Коган, раввин, посланник Любавичского Ребе и вице-президент «Агудас Хасидей Хабад».
[1] Кантор Георг (1845—1918) — великий математик, живший в России и Германии. Он открыл и разработал теорию множеств, лежащую в основе всех современных естественных наук, и пытался с ее помощью доказать существование Всевышнего.