Наша героиня просит не глядеть на нее с пренебрежением, ибо смугла она не от рождения, а от «условий работы» - братья послали ее сторожить виноградники. Из последней главы поэмы можно понять, что работа эта вовсе не ограничивалась наблюдением за сохранностью плантации, а включала организацию сбора и продажи урожая, а также денежные расчеты; по современным понятиям это соответствовало бы сложной должности управляющего, связанной, по-видимому, с пребыванием на солнце от восхода до заката. В последней строке стиха девушка с горечью замечает, что при этом у нее не было возможности заняться собственным виноградником. Такое ее положение могло отвечать одной из двух семейных ситуаций: либо у ее отца несколько жен, и мать - одна из них, либо отца уже нет в живых, дочь получила свою долю наследства (это отвечало духу тогдашних законов о наследовании), и у нее есть собственный виноградник; в любой из этих ситуаций «братья по матери» были вправе распоряжаться ее временем. По иной версии, то, что ее собственный виноградник остался «без призора», - это иносказание: она тяжело работала под палящим солнцем и не имела возможности заняться ни своей внешностью, ни своими личными делами. Не исключено, однако, что стих этот берет свое начало в свадебных песнях: невеста говорит, что она благочестивая дочь Израиля, а не темная кочевница племени Кедар. Упоминанием о братьях она выражает свою радость по поводу того, что свадьба освобождает ее от опеки семьи.

Рабби Ишмаэль (2 в. н.э.) заметил, что израильтяне подобны самшитовому дереву: не черны, не белы, цветом -нечто среднее, и кожа их темнеет от длительного пребывания на солнце.