Книгу, которая заключена в эту обложку, я отчасти написал, отчасти составил лет двенадцать тому назад. Писал я по ночам, чтобы не мешать заведенному и правильному (о котором я сегодня тоскую) порядку жизни. По вечерам я тогда переводил книгу «Сихот Аран» — «Беседы раби Нахмана». То, что было написано тогда, называлось «Отсвет снега», по названию одного стихотворения, написанного случайно зимой в глухом селе «Оки-Рош», в котором я работал учителем после окончания Педагогического института. Я хотел, чтобы это название задавало тему этой книги, которая повторялась бы как тема в музыкальном произведении. Чтобы никому не показался этот текст каким-то бессвязным потоком воспоминаний. Нечто подобное сказал об этой повести один известный израильский литератор, которому я принес «Отсвет снега» сразу же после написания, считая, что он даст доброжелательный отзыв, поскольку был некогда дружен с одним из упомянутых там людей. Этот мужественный человек, спортсмен и литератор, сказал мне, что события, которые я описываю эпизодически, могли бы послужить сюжетом нескольких рассказов и повестей, и почему-то я каждый раз заканчиваю то, что пишу, одной и той же концовкой. Еще он сказал тогда: «Конечно, нужно обладать большим мужеством, чтобы все это вспороть, разобрать на куски и переписать заново». Таким мужеством я, очевидно, не обладал, но все же после этих слов я внёс некоторые изменения, добавив пролог и эпилог, чтобы хоть как-то упорядочить некую горькую истину, которую хотел непременно изложить словами. Как говорится в одном известном стихотворении: «В неумелых попытках пера добиться стихотворения. В стремлении строчек к недостижимой цели...» Тем не менее, случилось так, что я побывал в Москве и по настоянию товарища, московского литератора, отнёс с ним эту повесть в один толстый литературный журнал, который, к моему удивлению, включил повесть в свои планы на тогдашний будущий год. И я на какое-то время забыл о её существовании. Через год мне сообщили, что печатать её не будут, поскольку израильская тема уже достаточно много представлялась в этом журнале. Это был период, когда благополучное развитие «интифады» неожиданно прервала израильская военная операция — вторжение в Рамаллу и Дженин («Дженин-Дженин»). С тех пор я долго не вспоминал о существовании этой повести, пока случайно не попало в руки завещание моей матери, в котором она упоминала о том, что я должен издать эту книгу с посвящением памяти её и отца. На той же неделе я обратился в одно известное израильское русскоязычное издательство, и оно любезно согласилось в обмен на право издания моих переводов раби Нахмана издать и эту книгу. Был заключён договор, но уважаемое издательство, как это часто бывает, по причине денежных затруднений постепенно перестало издавать книги. Время от времени я вспоминаю о завещании матери и чувствую себя не очень хорошо. К счастью, не так давно я познакомился с директором издательства «Еврейская книга», который неожиданно для меня согласился издать эту книгу. Возможно, что на первый взгляд её содержание покажется далёким от тематики этого замечательного издательства. Но на самом деле тема этой книги — близость и разлучение душ.

И только один  «Поддерживающий падающих и исцеляющий больных, освобождающий узников и исполняющий Свое обещание возвращения покоящимся в земле» (ивр).