Иудаизм онлайн - Еврейские книги * Еврейские праздники * Еврейская история

Глава 69

Рош-ешива приближает к себе Баруха. – Самоистязания Баруха. – Учитель и его ученик.

В то время, как Барух изливал свою душу перед р. Шеломо, рош-ешива не спускал с него глаз. Было очевидно, что рош-ешива сильно заинтересовался этим юношей. Барух сам чувствовал, что гаон как бы пронизал его насквозь, смерив его с ног до головы и заглянув в самую глубину его души. Но посчитает ли его гаон достойным быть его учеником и изучать с ним тайные предметы? Барух чувствовал, что его судьба находится как бы на чаше весов. Это его так взволновало, что он расплакался. Слезы явились сами собой, как бы из самой глубины его души.

– Что же ты плачешь? – участливо спросил его р. Шеломо. – Ты пришел ведь туда, куда хотел, и находишься на правильном пути служения Творцу.

Баруху хотелось продолжить свою исповедь. Ему хотелось добавить, что ему не хватает еще совершенства, не хватает знаний, а следовательно, – и нужной уверенности в себе и стойкости. Он нуждается в хорошем руководителе, таком, как р. Шеломо, в которого он очень верит. Все это он хотел сказать, но не смог. Его сердце было переполнено, и его душили слезы. Больше он не мог вымолвить ни единого слова, и он замолчал.

Р. Шеломо задумался. Помолчав минутку, он сказал Баруху, чтобы он явился в его комнату завтра после молитвы маарив. Барух вышел из комнаты р. Шеломо через заднюю дверь. Никто не должен был знать о том, что он был на приеме у цадика

Выйдя от гаона, принял на себя Барух обязательство поститься трое суток в соответствии с численным значением букв в слове «хесед» (милость, а именно: хет – 8, самах – 60, и далет – 4, всего 72 часа). Величайшим его желанием было, чтобы Всевышний оказал ему милость и наделил его симпатией в глазах гаона. Он обязал себя также все эти трое суток не спать и ни с кем не разговаривать. Ночь он провел в синагоге, где он квартировал, в изучении Торы и в молитве. Он почувствовал большую слабость во всем теле, сам не зная отчего, ибо посты не были для него новинкой, как и лишения вообще. Он привык также к тяжелой работе, которой он жил. С наступлением утра бн помолился ватикин и вышел на улицу отдохнуть немного. Весь день он также провел в изучении Торы и в молитве. Все это должно было служить подготовкой к тому, что ему предстояло услышать от р. Шеломо, готов ли гаон сделать Баруха своим учеником.

В дальнейшем, когда он рассказал р. Шеломо о том, как он провел эти три дня поста, он вспоминал:

– Когда я начал «справлять хацот», я чувствовал, что мое сердце замкнуто. После длительного приложения больших усилий и большого напряжения, я почувствовал, что наконец-то мое сердце раскрылось и готово служить Творцу. Но с этого момента меня начали одолевать дурные мысли; мне представлялись ужасные картины, не виденные мною раньше во всю мою жизнь. Все мои старания отделаться от этих наваждений, от дурных мыслей и страшных представлений, не помогли. Тогда я взмолился Всевышнему и начал просить Его освободить меня от дурных мыслей и видений, и я выкрикнул в отчаянии: «О Владыка мира!». Это помогло. С этого момента я освободился от недобрых мыслей и видений и «справил хацот» в рыданиях. И это в конце концов действительно облегчило мне сердце.

После маарива шамеш сделал Баруху знак, что пришло время втихомолку вновь явиться к рош-ешива в его комнату.

Сердце Баруха сильно билось. Но он чувствовал себя ободренным, когда он увидел улыбающееся лицо цадика. Р. Шеломо разговаривал с ним сердечно, как отец со своим сыном. Прежде всего хотел р. Шеломо знать, какие главы в книгах «Аводот акодеш» и «Решит хохма» он изучил. На это Барух ответил, что в «Решит хохма» он прошел раздел Б-гобоязни и дошел до четырнадцатой главы. В «Аводот акодеш» он уже прошел все 44 главы второй части. К этому он добавил, что очень старался понять все, что читал, но еще очень многое осталось для него непостижимым, многое оказалось выше его понятия.

 Р. Шеломо спросил его:

– Теперь скажи мне, разве в силу того, что изучают несколько глав из «Аводот акодеш» и из «Решит хохма» нужно заняться постами и самоистязаниями? Кто тебе разрешил это? Наши мудрецы говорят ведь: «Приобрети себе учителя», для того, чтобы никто ничего не делал только собственным умом. Ибо и такие вещи, как посты и самоистязание, – это часто как раз и есть проделки ейцер-ара, который хочет этим мешать человеку упорно заниматься Торой; он хочет, чтобы подвергающий себя лишениям и ишущий совершенства Б-гобоязненный человек начал смотреть на себя, как на цадика.

И р. Шеломо продолжал:

– На этот раз я не заставлю тебя нарушить свой обет поститься 72 часа подряд. Но в дальнейшем ты не должен поступать таким образом без разрешения опытного раввина.

– Хазал, – объяснил он Баруху, – говорят о «ейцер-ара», что он большой мастер уговорить человека не выполнять воли Творца. Каждого человека пытается «ейцер-ара» соблазнить, склонить на совершение проступков соответственно его степени набожности и его путей служения Творцу. Поэтому в любом таком пути служения Творцу кроется некоторая опасность что-либо напортить именно этим путем, как бы совершенен он ни был.

Из этих слов гаона Барух мог заключить, что р. Шелойо знает все Святым Духом. Р. Шеломо говорил так, как если бы он точно знал о том, что он, Барух взял на себя обет поститься и подвергать себя лишениям, хотя никто не мог сказать гаону об этом. И вообще все выглядело так, будто гаон читает все мысли Баруха; будто ему известна даже старая история с вдовой в Вьязне.

Но р. Шеломо не оттолкнул его от себя, а сделал следующее заключение:

– Твоя стойкость при встретившемся тебе испытании в доме вдовы и вообще твое правильное решение оставить там место работы привели к тому, что Верховное судилище постановило пробудить твое сердце желанием служить Всевышнему верным путем.

Барух выслушал эти слоова, как очарованный. Значит, он достиг своей цели?

Цадик продолжал:

– Теперь все зависит от того, готов ли ты согласиться с условиями, которые я поставлю тебе, чтобы я, с Б-жьей помощью, мог заниматься с тобою и учить тебя, как служить Творцу. Условия эти следующие: учить и молиться всем сердцем искренне; вести себя скромно. Главное же мое условие, — это, чтобы никто не знал, что я учу тебя чему-то. Чтобы по тебе не было заметно, что ты находишься со мною в каких-то особых отношениях.

– Я обязуюсь выполнить все эти условия, – с горячностью сразу же согласился Барух.

В ешиве р Шеломо было заведено, что если кто-либо из учеников был удостоен чести быть вызванным к гаону и беседовать с ним, все ученики от мала до велика поздравляли такого счастливца традиционным «мазал-тов» при его выходе из комнаты гаона, и взамен должен был осчастливленный приемом у гаона передать то новое, что имел счастье услышать от рош-ешива. Такая честь быть вызванным в комнату гаона выпадала на долю избранных очень редко В ешиве были ученики, проучившиеся там уже много лет, а этой •чести все еще не удостоились.

Хотя второе посещение Барухом гаона следовало хранить втайне, как и первое, все же об этом дознались в ешиве. Как только Барух вышел из комнаты р. Шеломо, его окружили ешиботники и поздравили сердечным мазал-тов. Барух опешил. Он не знал, что сказать. Ученики требовали от него пересказать им услышанное от гаона. Барух растерялся.

Самым важным из учеников ешивы был иллуй Шемуель-Гедалья из Пинска О нем говорили, что р. Шеломо несколько раз удостоил его чести прочитать «пилпул» перед остальными учащимися.

Другим важным учеником был Ехиель-Гершон Барух хорошо помнил, как этот ученик вышел когда-то из комнаты р. Шеломо и как все поздравляли его. Все ешиботники собрались тогда вокруг Ехиель-Гершона и прослушали лекцию, только что услышанную им от учителя.

Теперь, следовательно, должен был Барух передать то, чтр он сам слышал от р. Шеломо Что же ему делать?

Вообще казалось всем учащимся очень странным, то, что он, Барух, самый младший из них и к тому же недавно пришедший в ешиву, уже удостоился чести быть на приеме у рош-ещива! При этом рассказали Баруху, что всего было до этого только несколько таких случаев, когда р. Шеломо зазывал к себе новых учеников. Однажды это случилось со скромным парнишкой, который, что называется, прятался от людей. Когда он вышел из комнаты р. Шеломо, он был уже совсем другим человеком. Узнали, что он круглый сирота. Его отец был известным цадиком. Этот паренек стал впоследствии одним из важнейших учеников ешивы.

Втрой раз это случилось с ешиботником, не отличавшимся своим хорошим поведением. Он был обжорой и заносчивым, к тому еще вспыльчивым и вралем. Но он был очень способный. Этот ученик целиком изменился к лучшему после посещения р Шеломо.

От всех этих рассказов Баруху стало не по себе.