Хасидские истории (6)

ЧУЖИЕ БАШМАКИ

Помирить двух евреев бывает так трудно, что о Самом Всевышнем мы говорим в молитве так: «Тот, Кто творит мир в высотах [между водами и огнем], сумеет установить мир и между нами».

Раби Симха-Бунем был мастером мирить евреев. Приемов и уловок у него было множество, вот одна из них. Мишна запрещает нам судить ближнего, пока мы не побывали на его месте. Но это, возможно, звучит для многих слишком общо и абстрактно. Так вот, когда к р. Симхе-Бунему приходили люди со взаимными претензиями, он заставлял их на неделю поменяться башмаками. Через неделю они обычно куда лучше понимали друг друга.

 

ПРАВЕДНИК «В МИРУ»

В дни Бааль-Шем-Това и его первых учеников на земле Подолии среди евреев явственно выделялись два типа лидеров: прушим (мн. от поруш — отдалившийся от людей) и цадиким (праведники) хасидизма. Первые не желали ничего слышать о мире, жили за закрытыми ставнями, не разговаривали даже со своим ближайшим окружением. Вторые были всецело вовлечены в жизнь общин, выдавали замуж бесприданниц, собирали деньги в помощь бедным, не брезговали общением с самыми невежественными евреями. На упреки прушим в близости к «миру» ответил р. Яаков-Иосеф:

— Мы начинаем утро благословениями, величая Всевышнего «Мелех га-олам» -Царь мира. Как может осмысленно произносить эти слова тот, кто самого себя из этого мира исключил?! Он ведь – и (…)

Хасидское слово

Раби Пинхас из Кореца говорил: «Попроси у трактирщика хорошую медовуху, он скажет: «Нет плохой медовухи. Есть хорошая, а есть еще лучше». Вот и я говорю вам: нет плохих евреев, есть хорошие и еще лучше.

Говорил раби Довид из Лелува: «Избавление зависит от раскаяния. Еврей, который исправляет себя — приближает Геулу. Еврей, который не видит в себе недостатков — как исправится?! А если не исправится — как придет Геула?!

Говорил раби Аарон Великий из Карлина: «Печаль охватывает человека, когда ему чего-то недостает. Хочу я спросить печалящихся: весь мир вам должен, все вас обделяют, а вы-то ему ничего не задолжали?

СЫН МОЕГО ОТЦА

Р. Аврагам Калискер говорил: «Словам Ребе хасид должен верить безоговорочно, но это не освобождает его от обязанности мыслить. Как-то, желая проверить сообразительность ученика, я спросил его: «Сын моего отца, но не мой брат, кто это?» Тот задумался, но не смог ответить. Тогда я сказал ему:

— Да это же я сам!

И вот ученик выходит из моей комнаты, спускается по ступеням в зал синагоги и я слышу его разговор с хасидами:

— Ну, что же сказал тебе Ребе?

— О, он научил меня важной истине. Вот я вас сейчас спрошу, а вы подумайте, и ответьте: сын моего отца, но не мой брат — кто это?

— Ты сам,- ответили хасиды.

— А вот и нет. Сын моего отца, но не мой брат — наш святой Ребе, он сам мне это только что сказал!

ГИЮР

(Записано со слов старого хасида)

Вступая «под крылья Шехины», принимая иудаизм, человек обычно сменяет свое старое имя на новое, еврейское. Обычно, но не обязательно. Если он заупрямится и захочет оставаться, скажем, Иваном, раввинский суд ему в этом, скорее всего, не откажет.

Второй переменой в жизни гера становится новое отчество: отныне он — сын Авраама (а гиёрет — дочь Сары). И тут уж никакой свободы нет, гер не может сохранить старое отчество, ведь по алахе он заново родился и не является сыном биологических родителей.

Так может «появиться на свет» Иван Абрамович. Смысл этого курьеза таков: входя в еврейство, ты можешь принести с собой всю неповторимость своей индивидуальности, но не свое прошлое, не корни своей семьи.

ПО ЧАСТЯМ

Мотке-Хабад жил бедно, а детей у него было много. Пришел он к местечковому богачу (гвиру) и говорит:

— Ребе послал меня к вам и велел попросить деньги на корову.

У богача была необходимая сумма, но он решил, что не стоит бедняка баловать. Дал Мотке немного денег и сказал: со временем у тебя будет корова.

Мотке пошел на базар и купил …коровью ногу. А ночью подложил ее тайком в шкаф в доме у богача. А сам снова и снова приходил к тому раз в неделю за деньгами. Дом богача наполнился смрадом разлагающегося мяса, нашли и причину: шкаф с ногами, головой, легкими, потрохами. Послали за Мотке, а тот объяснил:

— Вы мне давали на корову по частям, вот я и решил: пусть пока хранится у вас, а потом, когда соберется целая корова, которая сможет кормить моих детей, я ее заберу домой.

ДВА БОЙЦА

В годы первой мировой войны много евреев служило в русской армии. Некоторые вернулись домой и медалями, немногие даже стали полными Георгиевскими кавалерами. Только награды не носили: ну как на себя крест повесить?! И вот однажды в местечке пронесся слух, что один из старожилов хранит такие крестики в сундуке. Пришел к нему другой ветеран и говорит:

— Мы вместе на войну уходили, вместе возвращались. Почему у тебя есть медали, а у меня нет?!

— А ты как воевал? — спрашивает тот.

— Как все. Осмотрюсь, разведаю, а потом — в атаку.

— А я,- говорит кавалер Георгия,- как на фронт попал, вспомнил, как раввин рассказывал про разведчиков из главы «Шлах»: напрасно в разведку ходили и трусостью своей целое поколение погубили. Вот я и решил: сначала атака, а потом разведка.

Хасидское слово

По улице маленького еврейского местечка идут отец и сын. Отец говорит ребенку:

«Вот пойдешь в хедер, так старайся, учись, А то — кем ты вырастешь? Что из тебя выйдет? На кого ты будешь похож? На гоя ты будешь похож! Невежей и хамом будешь!..» —

Отец озирается по сторонам в поисках наглядного примера.

А в это время по улице проезжает карета, запряженная шестеркой лошадей, а в карете — генерал.

И отец с облегчением произносит:

«Ты будешь… вот как он ты будешь!»

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК

Реб Шнеур-Залман Виленкин, учивший Ребе в детстве, пройдя семь кругов советской власти, по фиктивному паспорту вырвался из Союза, и приехал к ученику, ставшему Учителем в Нью-Йорк. Когда меламед вошел, Ребе встал, как подобает ученику. А реб Шнеур-Залман отказался садиться, ведь хасиду положено стоять перед своим Ребе. Ребе знал, что меламед не так давно после инсульта, и стал просить: «Сядьте, пожалуйста».

Хасид ответил непреклонно: «Когда надо, я могу стоять».

Так они и разговаривали стоя. Хасид перед Ребе, а Ребе — перед своим учителем. На следующей встрече Ребе сказал: «Мы ведь столько времени сидели с Вами рядом в хейдере — можем и сейчас посидеть…

Этот аргумент подействовал.

Виленкин скончался в 1963 году. На его могильном камне по указанию Ребе выбито: «Учил детей Торе».

Хасидское слово

До того, как родиться, — говорил р. Лейб, по прозвищу Шпольский дедушка, — я отказывался от жизни. Стоит ли тяжко трудиться среди смертных, мучимых собственными слабостями? Чтобы я согласился появиться на свет, мне разрешили выдвинуть определенные условия. Я поставил четыре: чтобы я никогда не болел, чтобы мои будущие дети стали честными и простыми евреями, чтобы я никогда ничего не забывал — и еще одно, которое я не имею ни желания, ни права разглашать. Знаете ли вы, кто, в конце концов, заставил меня думать по-иному? Крестьянин с лопатой в руках обратился ко мне, словно к старинному приятелю: «Эй, послушай, — сказал он. — Рассуди хорошенько: я тружусь без передышки, чтобы дать хоть немного радости и отдыха людям, которые в этом так нуждаются. А ты? Лежишь тут, как будто ты не человек — венец всего сущего. Почему ты отказываешься помочь мне?» — Понимаете, — прибавлял Шпольский дедушка, — против ангела я бы устоял, но не против него.

ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ

Р. Мендл Футерфас провел многие годы в сталинских лагерях, но, как ни странно, он говорил, что это были лучшие годы его жизни.

Вот его слова: «Р. Зуше из Аннополя говорил: «У любого вора можно получить семь уроков служения Б-гу». Очевидно, р. Зуше никогда не сидел в сибирском лагере, иначе он знал бы, что у вора можно научиться тысяче полезных вещей».

С р. Мендлом в лагере отбывал срок за свою преданность царю старый казак. Несмотря на то, что казаки обычно были ярыми антисемитами, он и раби Мендл были большими друзьями. Однажды, длинной, холодной зимней сибирской ночью, когда они сидели в бараке (охранники боялись выпускать их на работу в темноте), казак раскрыл душу перед р. Мендлом, начав вспоминать о… своем коне.

Когда он начал говорить, его глаза стали влажными от слез, а голос задрожал.

«Э-э-эх! Казачий конь! Обычный конь стоит пять рублей. Цена рабочей лошади доходила до десяти. А казачий скакун стоил пятьсот-шестьсот рублей! У казачьего коня другое сердце. Он готов сделать что угодно для своего хозяина: прыгнуть в огонь, преодолеть любое препятствие. Но самое главное — у него другое сердце. Ты знаешь, как ловили казацких лошадей? Я расскажу тебе. У нас была специальная команда, которая искала и выслеживала табуны диких коней.

Когда они находили большой табун, они гнали его к реке, начинали кричать и стрелять в воздух, загоняя животных в воду. Лошади умеют плавать, они, борясь с течением, переплывали на другой берег.

А там их уже ждала другие казаки, которые стояли и наблюдали за табуном.

Взрослые кони, переплыв на другой берег, как правило, скакали прочь от воды и людей. Кони постарше

до берега. Молодые держались на плаву, но к другому берегу не спешили.

Но иногда на глаза казакам попадался «бешеный» конь (такой был не в каждом табуне). Едва выйдя из воды на другом берегу, он оборачивался, смотрел на реку и, увидев гибнущих собратьев, снова кидался в воду. Подплыв к тонувшему коню, он хватал того зубами за гриву и тянул к берегу. Он просто не мог видеть, как погибают его братья.

Этих-то коней казаки и ловили, а потом долгие месяцы приручали. Только из таких и можно было вырастить казачьих скакунов!»

Р. Мендл видел в этой истории нечто куда более важное, чем казацкую быль. Он усмотрел в ней аллегорию братской любви.

Хасид должен быть «бешеным» конем и рисковать всем ради своего брата; он не вправе остаться безучастным, когда тот тонет. Он не может жить для себя, молиться, изучать Тору — и, переплыв реку жизни, попасть на Небеса.

И еще одна история о любви. В одном ресторане сидел человек, жадно и неряшливо поедая рыбу. Его сосед по столу попытался умерить его прыть, но напрасно. Тот продолжал набивать рот, бормоча:

— Не мешай! Я так люблю рыбу!

— Ты лжешь, не любишь ты рыбу! — сказал сосед.

— Я лгу?! — изумился обжора. С чего ты это взял? Почему ты решил, что я не люблю рыбу?

— Конечно же. не любишь! — ответил тот. Если бы ты любил рыбу, ты бы позволил рыбе есть ТЕБЯ! А ты любишь СЕБЯ, потому-то ты и ешь рыбу.

 

ЗАПЛАНИРОВАННОЕ БЕЗУМИЕ

Однажды Бешт он вместе с учениками проходил по пустынному месту.

Мне очень хочется пить, пожаловался один юноша. Я сгораю, я просто умираю от жажды.

Вокруг ни малейшего признака воды. Настоящая пустыня.

Не беспокойся, сказал Баал-Шем, когда Бог создавал землю. Он предвидел твою жажду и предусмотрел средство утолить ее.

Вскоре они наткнулись на крестьянина, который тащил два ведра с водой.

Мой хозяин совсем рехнулся, ворчал мужик. Что ни день новые затеи. Вчера послал с камнями на ярмарку, сегодня погнал меня ни с того ни с сего таскаться взад-вперед с коромыслом посреди пустоши.

Видишь, сказал Баал-Шем ученику, создавая мир, Он подготовил и это безумие единственно для того, чтобы ты мог утолить жажду.

СПЕЦИАЛИСТ ПО ЕВРЕЯМ

Одного из хасидов рабби Шалом Дов-Бера, торговца драгоценными камнями, раздражало окружение раби. «Что делают все эти простые люди в вашем доме, Ребе?» «Ну что ты, это очень интересные и достойные люди», — не согласился раби. «Я не вижу в них ничего интересного»,-проворчал тот. «Расскажи лучше о твоих камнях»,- неожиданно попросил раби. Удивленный и обрадованный, разложил торговец перед раби свой товар и стал его расхваливать. «Странно, ты так интересно говоришь об этих камнях, а я не вижу в них ничего особенного, — удивился раби. «Ничего удивительного, Вы ведь не специалист»,- утешил его торговец. «По-твоему, надо быть специалистом только чтобы разбираться в камнях, а чтобы разглядеть и оценить душу еврея не надо?!

***

«Видящий» из Люблина рассказывал такую притчу о шофаре: «Деревенский парнишка оказался как-то в городе. Все было ему там в новинку, а особенно поразил его воображение пожарный рог. В деревне пожар всегда вызывал переполох и неразбериху, да и ведра с водой приносили, обычно, слишком поздно. То ли дело в городе: дежурный на каланче увидит дымок — быстро вынимает из-за пояса рог, трубит, что есть сил — и дело сделано. Пожарные тут как тут, вода в достатке — и пожар побежден. Купил парнишка и себе такой рог. Приехал в деревню, собрал соседей, друзей и говорит:

— Сейчас я вам городскую новинку покажу.

Поджег дом и давай трубить. Соседи всполошились: кто за водой побежал, кто за багром. А парнишка их останавливает

— Ничего не надо. Знай — труби. И трубит, трубит изо всех сил. Так и сгорела вся его деревня».

К ЧЕМУ СЛОВА?

Почти все еврейские молитвы можно, в принципе, произносить на любом языке. Но есть что-то неестественное в такой молитве, (р. Ашер Сасонкин говорил: «Представьте себе миллионы русских мужиков, которые вместо «свят, свят, свят…» орут «кодэйш, кодэйш, кодэйш»!») Мы все помним стариков, горячо молившихся по-еврейски…, не зная на языке молитвенника ни одного слова. К одному такому старику (правда, в другие, давние времена) подошел «просвещенный» молодой человек и спросил: «Что вы так кричите, вы ведь не можете перевести ни слова?» «Слова нужны не для того, чтобы их переводить,- ответил старик, а чтобы ими молиться!»

БАРАН, ЛЕВ И ЧЕЛОВЕК

Сказано в первой главе «Шулхан Аруха», что еврей должен, проснувшись утром, вскочить с постели, как лев. Рамо добавляет: «Но и лежа в постели, должен помнить, что он предстает пред Всевышним».

Спросили ученики у раби Меира из Премышлян:

— Как понимать замечание Рамо? Если надо вскочить с постели немедленно после пробуждения, то к чему слова о том, как должен чувствовать себя лежащий в постели?!

— Тот, кто лежит, как баран, встанет бараном, — ответил ребе, — только тот, кто лежит как человек, сможет встать как лев.

***

Сказано в книге псалмов царя Давида: «Всевышний дает прозрение слепым, Всевышний распрямляет согбенных, Всевышний любит праведных». С чего это праведники упомянуты среди калек?!

Говорил раби Симха-Бунем:

— Во-первых, подлинный праведник всегда с несчастными, больными, со всеми, кто нуждается в его помощи.

Во-вторых, не случайно здесь упомянуты именно слепые и согбенные: не таковы ли подлинные праведники — не видят грехов народа своего и склоняют голову перед Всевышним.

В-третьих, есть ли в мире больший калека, чем праведник, осознающий, что он праведник?!

ЛЮБОВЬ И СТРАХ

Один молодой хасид не мог заставить себя бояться Б-га. А ведь любит Его и бояться — две важные заповеди. Любить — это ему было близко и понятно, а как бояться-то? С этим вопросом и пришел к реб Симхе-Буниму.

— Ну а меня-то ты боишься?- спросил ребе, известный своей мягкостью.

Хасид потупился с улыбкой и ничего не ответил.

— Ну хоть немножечко боишься? Снова тишина.

— Ну ни капельки?! Ученик ответил:

— Я боюсь разрушить любовь между нами, потерять ваше расположение. Ребе улыбнулся и сказал:

— Об этом Тора и говорит!

МОЛЧАНИЕ И СЛОВА

Ученики Великого Магида переняли многие обычаи и привычки учителя. В частности, за субботним столом они «говорили Тору», то есть говорили с хасидами о недельной главе Торы. Так и повелось у хасидов с тех пор. Но однажды в Подолии появился ребе, который не только был молчуном в будни, но и за субботним столом не говорил ни слова.

Хасиды приставали к нему с вопросами о молчании. Но ребе молчал. Однажды он все же решил ответить:

— Говорят, что словами истину не выразишь. И это — истина. Впрочем и это — слова.

ТУМАН

Сказал рабби Давид-Моше из Чорткова:

«Всевышний говорит Моше: «Вот, Я подхожу к тебе в густом облаке, чтобы слышал народ, как говорю Я с тобой».

Праведника всегда подстерегает опасность подняться слишком высоко и оторваться от своего поколения.

Поэтому окружает его Всевышний густым облаком страданий и тем связывает его с миром, и только благодаря этому он слышит и понимает людей, а они слышат и понимают его.

Но и в страданиях видит праведник только Всевышнего, как сказано:

«И вошел Моше в туман, где Б-г».

ПОГОНЯ

Сказано: «Почет гонится тем, кто от него убегает «.

Спросили ученики у рабби Дувидла из Тольна:

—Билъам сказал Балаку, что не ищет почета, почему же по-чет не «погнался» за ним? Как сказал царь Балак: «Хотел я тебя почтить, да не дал мне Всевышний «.

Ответ раби Дувидл:

— -Верно сказали мудрецы: почет и в самом деле гонится только за тем, кто от него убегает. Но тот, кто убегает от славы «понарошку», подобно Биламу, со временем обнаруживает, что и слава гонится за ним не всерьез.

***

Жил-был молочник. Каждый день он принимал из рук жены ведра со свеженадоенным молоком… разбавлял его водой и разносил по домам соседей. Не он первый, из поколения в поколение пили горожане разбавленное молоко. Но наш молочник раскаялся и решил больше не разбавлять. Назавтра все покупатели напали на него и стали жаловаться на непривычный вкус молока. Пошел молочник к рабби Менахем-Мендлу из Коцка:

— Таков наш мир, — успокоил его тот, — люди веками привыкали ко вкусу лжи. Они забыли вкус правды и с отвращением выплевывают ее, как твои покупатели — настоящее молоко.

ЗАБЫЛИ

Приехал раби Пинхас из Кореца на ярмарку, походил туда-сюда да как закричит.

— Забыли! Забыли!

И бегом через толпу с криком:

— Забыли! Забыли!

Все за ним следом бегут: человек видный, уважаемый, даром кричать не станет.

— Кто забыл?!- спрашивают.

— Да вы, купцы, забыли!

— Что забыли-то, ребе?

— Б-га вы забыли!

СВЕЧИ В НОЧИ

Бывают, знаете ли, совсем новые хасидские истории, истории нашего времени. Итак, некий известный раввин отправился в конце XX века (это было совсем недавно!) в путешествие по постсоветской Украине. Целью поездки было не только посещение общин, но и ностальгическая надежда увидеть еврейское местечко. Сам раввин родился на воле, в Америке, но от родителей и дедушек слышал много рассказов о штетл. Местечко оказалось нищим шахтерским городком. Но в этот ханукальный вечер раввин увидел не серые полурассыпавшиеся дома, а совсем другое: темные окна были озарены огнями свечей. «Сразу видно, еврейское место» — пробормотал раввин, утирая слезу. Он не знал, что евреев здесь давно нет, а электричество отключили две недели назад.

ИГРА В ПРЯТКИ

Слово «мир» (олам) происходит от того же корня, что и «сокрытие», а проще говоря, «игра в прятки» (гээлем).

Один их хасидских учителей Польши так говорил об этом:

 — Однажды я увидел в дальнем углу двора плачущего малыша. «О чем ты плачешь?» — спросил я его. «Мы играли в прятки с друзьями. Я спрятался,а они меня не ищут», — ответил тот.

Так и Всевышний, «спрятавшийся» в этом мире, мире лжи и сокрытия — Ему горше всего от того, что люди Его не ищут.

ХАСИД

Сказал Алтер Ребе:

Вор — не тот, кто может украсть. Вор — не тот, кто хочет украсть. Вор — тот, кто ворует.

Ученик — не тот, кто хочет учиться, Ученик — не тот, кто может учиться. Ученик — тот, кто учится.

Хасид — это не тот, кто хочет быть хасидом, и не тот, кто может быть хасидом, но только тот, кто думает, чувствует, ведет себя, и живет по-хасид-ски.

Что же такое хасидизм?

Видеть Единого Б-га во всем множестве сотворенного.

Служить Всевышнему в радости и веселии.

Делать добро ближним бескорыстно и даже в ущерб себе.

БЕЗ СТОРОЖА

Р. Пинхас из Кореца говорил: — Многие думают, что работа ребе состоит в том, чтобы оберегать хасидов от греха. А я говорю вам: нет сторожа, кроме разума.

Младенцу нужна няня. Ребенку — воспитатель. Отроку — наставник. Преступнику — тюремщик. Безумному — санитар.

Но полноценного взрослого человека от глупостей должен удерживать разум.

А тому, у которого разума нету — тому и ребе не поможет!

Хасидское слово

Рабби Вулф из Збаража, человек благочестивый и бесхитростный, каждый вечер, перед тем как лечь спать, повторял: «Я отказываюсь от своих прав на все, чем владею. Все, что принадлежит мне, более не мое. Значит, не беда, если воры что-нибудь украдут, ведь они не нарушат закон». Однажды в его присутствии жена поссорилась со служанкой. Увидев, что женщины направляются в раввинский суд, он встал, надел субботнюю одежду и последовал за ними.

«Зачем ты беспокоишься? — спросила жена. — Обойдусь без твоем помощи». «Ты-то да, а служанка? Тебя они знают, а ей бедной сиротке, никто не поможет?

Эли Визель

НЕ ЗАГОВАРИВАЙСЯ

Великий Магид, как и свидетельствует его титул (магид — проповедник) был большим мастером ораторского искусства.

Может быть, именно потому, что для него проповедь была не искусством и не ремеслом, а формой служения Творцу.

Он учил молодых проповедников:

 — Каждый раз, когда вам хочется продолжать говорить, знайте, что пришло время остановиться и замолчать. Проповедник должен пребывать в гармонии не с аудиторией, а со словами, которые он произносит. В ту минуту, когда тебе удается увидеть и услышать себя «со стороны», знай, что слова твои отдалились от внутренней истины.