Песах

Из бесед Любавичского Ребе

В пасхальной Гагаде мы читаем: «К четырем сыновьям обращены слова Торы: один — мудрец, один — злодей, один — простак, а один слишком мало знает, чтобы задать вопрос».

Интересно, а почему эти человеческие типы расположены именно в таком странном порядке? Почему худший из них, злодей, назван вторым, сразу после мудреца?!

Казалось бы, его место (если ему вообще есть место в Гагаде) — в конце списка. Кстати, и ответ, который отец дает этому сыну, кажется странным: «Если бы ты был тогда в Египте, не удостоился бы Избавления».

Но если этот сын не имеет никакого отношения к Избавлению, к Исходу, то что же он делает за пасхальным столом и, более того, — в пасхальной Гагаде?

Вопрос приобретает еще большую остроту, если мы вспомним, что из четырех бокалов вина, которые пьем во время седера, именно над вторым мы произносим большую часть молитв и рассказов.

А ведь, по словам святого Ари, четыре бокала соответствуют четырем сыновьям. Таким образом, над бокалом злодея мы произносим большую часть Гагады !

Говорит Талмуд: «Даже если еврей согрешил — он остается евреем». Причина этого феномена состоит в том, что есть в еврее Божественная душа, которую ему не дано запятнать, как бы он себя ни вел.

Обратите внимание на слова Гагады: «…один — мудрец, один — злодей, один — простак…» Сказано «один -злодей», но можно прочесть и «в злодее — Один», то есть «и в злодее присутствует Один — Всевышний». Итак, и злодей остается евреем. И его надо привести к пасхальному столу, и его надо тянуть, приближать к еврейству. Но кто в состоянии справиться с этой миссией? От «простака», а тем более от «того, кто не знает, о чем спросить» трудно ожидать помощи. Значит, надо поместить «злодея» рядом с мудрецом (и за столом, и в Гагаде). И пусть не говорит мудрец: «Кого это ко мне подсадили?! Не дают насладиться седе-ром\» Пусть помнит мудрец, что без «злодея» не будет праздничный стол полным, что из Гагады слова не выкинешь!

Есть в пасхальной Гагаде место, которое, казалось бы, всем хорошо знакомо. Но именно в нем спрятан намек, на который большинство читателей не обращает внимание.

«К четырем сыновьям обращены слова Торы: один -мудрец, один — злодей, один — простак, а один не знает, о чем спросить. Что говорит мудрец? Каковы законы, правила и повеления, которые заповедал вам Всевышний?.. Что говорит злодей? Что это за служба у вас? Сказал «у вас», а не «у нас» — исключил себя из общины, отказался от веры».

Проще говоря: главный признак злодея — его отказ от еврейства — мы распознаем по тому, что он говорит о еврейских обычаях как о чужом. «Что это у вас за обычаи?» Мы так привыкли к этому тексту, что не обращаем обычно внимания на «мелочь»: мудрец-то тоже говорит о законах во втором лице. «Каковы законы, правила и повеления, которые заповедал вам Всевышний?»

Если так, то где граница между мудростью и злодейством, между верностью еврейству и пренебрежением им? Ответ на этот непростой вопрос мы не найдем в тексте Гагады. Его надо искать в источнике всего — в Торе.

Слова мудрого сына приведены в шестой главе книги «Дварим»: «Если спросит тебя завтра сын: «Каковы законы, правила и повеления, которые заповедал вам Всевышний?» — скажи ему: «Рабами мы были у фараона в Египте…» Слова злодея взяты из двенадцатой главы книги «Шмот»: «И будет так: если спросят вас сыновья ваши: «Что это за служба у вас?» — ответьте им: «Это жертва пасхальная…»»

Внимательные читатели уже заметили разницу между словами злодея и мудреца.

Мудрец спрашивает, злодей утверждает. Разница эта может показаться мелочью, придиркой, талмудическим начетничеством. Но не пренебрегайте мелочами, особенно когда речь идет о Торе.

Слова, которые в устах второго сына звучат возмутительной наглостью, свидетельством измены своему народу, оказываются вполне легитимными в устах первого сына.

Почему? Потому что в иудаизме нет запрета на вопросы. Любой вопрос, даже если он злит, даже если он идет в разрез с традицией, с верой, — любой вопрос правомочен и достоин спокойного и подробного ответа.

Более того, еврей обязан спрашивать, если ему непонятно, если слова Торы «не укладываются в голове»: «Тот, кто стесняется спрашивать, никогда ничему не научится», — говорил Гилель. Но те же слова, если они произнесены не с вопросительным, а с восклицательным знаком, оказываются непростительными.

Как часто приходится слышать людей, с пафосом излагающих всем желающим и прочим свой взгляд на еврейскую религию! Немногие, очень немногие из них способны прочесть простенький классический еврейский текст. Немногие из этих немногих изучали Тору. Вряд ли они решились бы с такой уверенностью высказываться на другую не знакомую им тему. Но о Торе почему-то решаются судить без элементарной базы, без знаний.

Это и есть корень, из которого вырастает отказ от еврейства. Еврейство пронизано духом интеллектуальной свободы.

Спрашивайте, не стесняясь и не выбирая дипломатические выражения. Не не говорите с априорной уверенностью о том, что вам мало знакомо.