Иудаизм онлайн - Еврейские книги * Еврейские праздники * Еврейская история

648

Суббота «Трума»

5 адара алеф 5763 года

7/2/2003

ИЗРАИЛЬ ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Выборы позади. В этот раз мы остались в стороне и не публиковали материалы, связанные с выборами. Не потому, что нечего было сказать, а потому, что результаты были предрешены.

Выборы могут многое рассказать о стране. Во-первых, народ не большинством (а если сбросить со счета голоса арабов, то подавляющим большинством) поставил точку в авантюре Осло. Можно проверить с калькулятором, все партии, инициировавшие и поддерживавшие Осло, рассыпались в прах. Непосредственные «архитекторы» вышвырнуты из политики (хотя патриарх, кажется, непотопляем).

Номинально голоса сдвинулись вправо процентов на 20%. Правы те, кто говорит о победе правых. Но правы и те, кто говорит об обманчивости этой победы. Особенно точный анализ, как нам кажется, дал Б. Камянов. Он говорит о том, что результаты выборов нужно читать с поправкой: нынешний «Ликуд» стоит на позициях вчерашней «Аводы», нынешняя «Авода» — на позициях «Мереца». По настоящему правых партий не осталось.

Формально победили правые, фактически же победил аморфный центр. Тот самый центр, за которым нужен глаз да глаз. Выборы миновали и теперь надо сделать все возможное, чтобы не начались переговоры с палестинцами. Правые (условно) правительства особенно опасны, когда дело доходит до переговоров.

Второй вывод, который можно извлечь из минувших выборов: есть израильтяне, и их немало, которые ненавидят и боятся меня больше, чем арабских террористов. Они проголосовали не «за» определенную программу, а «против» религиозного еврейства. У этого грустного факта есть два аспекта: во-первых — индикация того дикого уровня разобщенности, которая царит в обществе.

Есть у меня несколько знакомых, голосовавших «Шинуй». С одной из них я говорил после выборов. Испытывая некоторую неловкость, она сказала: если бы все религиозные были как ты, я, разумеется, проголосовала иначе. Помолчала и добавила: если бы все были похожи на Шаю Гиссера, я бы тоже не проголосовала за «Шинуй». Помолчала еще и добавила: или на Изю Когана…

«А сколько религиозных ты знаешь лично?» — спросил я ее. «Троих: тебя, Гиссера и Изю», — ответила она.

За анекдотичностью этой истории нельзя не разглядеть подлинную, нешуточную проблему. Как может случиться, что израильтянка знакома с тремя, всего тремя религиозными евреями?

Так и хочется кулаком в грудь брякнуть: если нас ненавидят, мы сами виноваты. Но в последнюю минуту, когда кулак уже почти дробит ребра, вспоминается нечто родное, забытое. «Если нас, евреев, не любят, значит мы сами в этом виноваты», — убогий ритуальный монолог еврейского интеллигента-ассимилянта.

Да и обвинения, предъявляемые религиозному еврейству в Израиле удивительно похожи на те, что предъявляет евреям среднестатистичесий антисемит.

Так кто виноват, мы или они?

Баал-Шем-Тов научил нас удивительному психологическому правилу: если человек замечает в ближнем порок, он долен относиться к ближнему, как к зеркалу: то есть, искать замеченный порок в самом себе. Исходя из этого правила, В антисемитизме виноват антисемит, в ненависти к религиозным — тот, кто их ненавидит. Но Алтер Ребе добавил к этому правилу, что и в человеке-зеркале наверняка содержится порок. Следовательно, и нам есть, что в себе исправлять.

Так или иначе, и без поисков виноватого, нам ясно, что жить в обстановке отчуждения и неприязни невозможно. Вот только бороться с ненавистью нужно и можно единственным способом — умножением любви и добра.

«Тьму не разгоняют палкой. Немного света — и тьма рассеется», — говорят наши учителя.

Что ни говори, хорошие были выборы. Могло быть хуже.

ТРУМА

Тора разделена на пятьдесят четыре главы так, что, читая их в синагогах по субботам, мы завершаем за год полный цикл чтения. Каждый из выпусков нашего еженедельника посвящен соответствующей главе или главам Торы. Разумеется, прочесть что краткое изложение главы — недостаточно. Изучая Тору, обращайтесь к авторитетным еврейским переводам на русский язык («Мосал га-рав Кук», Ф. Гурфинкель, «Шамир»),

Говори сынам Израиля, пусть возьмут Мне возношение, от каждого человека, побужденного сердцем своим: золото, и серебро, и медь, и синету, и пурпур, и червленицу, и виссон, и козью шерсть, и кожи бараньи красненные, и кожи тахашевые, и дерево шитим. Елей для освещения, пряные снадобья для елея помазания и для курения благовонного. Камни ониксовые и камни оправные для эфода и для наперсника. И сделают Мне Святилище, и Я пребывать буду в их среде. В точности, как Я показываю тебе образец скинии и образец всех ее принадлежностей; и так делайте. И пусть сделают ковчег из дерева шитим, два с половиной локтя его длина, и полтора локтя его ширина, и полтора локтя его высота. И покрой его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его, и сделай на нем золотой венец вокруг. И отлей для него четыре золотых кольца, и прикрепи к четырем его углам: и два кольца из них на одной его стороне, а два кольца на другой его стороне. И сделай шесты из дерева шитим, и покрой их золотом. И вложи шесты в кольца на сторонах ковчега, чтобы носить ковчег на них. В кольцах ковчега будут шесты; не должны отниматься от него. И помести в ковчег свидетельство, которое Я дам тебе. И сделай покрытие из чистого золота; два с половиной локтя его длина и полтора локтя его ширина. И сделай двух керувим из золота; чеканной работы сделай их с двух концов покрытия. И сделай одного керува с края с одной стороны, а другого керува с края с другой; из самого покрытия сделайте керувим на обоих его концах. И будут керувим с простертыми вверх крыльями, укрывая своими крыльями покрытие, а лицами своими друг к другу; к покрытию обращены будут лица керувим. И возложи покрытие на ковчег сверху, а в ковчег помести свидетельство, которое Я дам тебе. И назначу для встречи место тебе там, и буду говорить с тобою там поверх покрытия, меж двух керувим, которые на ков чеге свидетельства, все, что повелю тебе для сынов Израиля. И сделай стол из дерева шитим: два локтя его длина, и локоть его ширина, и полтора локтя его высота. И покрой его чистым золотом, и сделай к нему золотой венец вокруг. И сделай к нему обрамление в ладонь вокруг, и сделай золотой венец к его обрамлению вокруг. И сделай к нему четыре золотых кольца, и прикрепи кольца к четырем углам, которые у четырех его ножек. Против обрамления будут кольца, служа вместилищами для шестов, чтобы носить стол. И сделай шесты из дерева шитим, и покрой их золотом; и носить будут на них стол. И сделай его блюда и его ковши, его подставы и его жерди, какими покрывать; из чистого золота сделай их. И возлагай на стол личной хлеб предо Мною всегда. И сделай светильник из чистого золота; чеканной работы будет сделан светильник, его опорная нога и его ствол; его венчики, его завязи и его цветы из него будут. И шесть ветвей выходят из его боков: три ветви светильника с одной стороны и три ветви светильника с другой стороны. Три миндальных венчика на одной ветви, завязь и цветок; и три миндальных венчика на одной ветви, завязь и цветок: так на шести ветвях, выходящих из светильника. А на самом светильнике четыре венчика миндальных, его завязи и его цветы. И завязь под двумя ветвями из него, и завязь под двумя ветвями из него, и завязь под двумя ветвями из него; у шести ветвей, выходящих из светильника. Их завязи и их черенки из него будут; весь чеканной работы, цельный, чистого золота. И сделай его лампад семь; и зажжет его лампады, и свет направит к его лицевой стороне. И его щипцы, и его лотки из чистого золота. Из таланта чистого золота должно сделать его со всеми этими принадлежностями. Смотри и сделай по их образцу, какой тебе показан на горе.

А скинию сделай из десяти полотнищ. Из крученого в шесть сложений виссона и синеты, и пурпура, и червлеиицы с керувим работы парчевника сделай их. Длина одного полотнища — двадцать восемь локтей, а ширина — четыре локтя; так одно полотнище. Единая мера для всех полотнищ. Пять полотнищ будут соединены друг с другом, и пять других полотнищ соединены друг с другом. И сделай петли из синеты по кроме одного полотнища на краю соединения; и так же сделай по кроме крайнего полотнища в другом соединении. Пятьдесят петель сделай на одном полотнище и пятьдесят петель сделай на краю полотнища, которое в другом соединении; совпадающие петли, одна к другой. И сделай пятьдесят крючков золотых, и соедини полотнища друг с другом крючками, и будет скиния единым целым. И сделай полотнища козьего волоса для шатра поверх скинии; одиннадцать полотнищ сделай таких. Длина одного полотнища — тридцать локтей, а ширина — четыре локтя; так одно полотнище. Единая мера для одиннадцати полотнищ. И соедини пять полотнищ отдельно и шесть полотнищ отдельно; и сложи пополам шестое полотнище к передней стороне шатра. И сделай пятьдесят петель по кроме одного полотнища, крайнего в соединении, и пятьдесят петель по кроме полотнища второго соединения. И сделай пятьдесят медных крючков, и вложи крючки в петли, и соедини шатер полотнища шатровые, чтобы он был единым целым. А свисающий излишек шатровых полотнищ, половина излишнего полотнища, будет свисать на задней стороне скинии. А локоть с одной и локоть с другой стороны от излишка длины шатровых полотнищ, половина излишнего полотнища, одной и с другой стороны, покрывая ее. И сделай покрытие для шатра из красненных бараньих кож и покрытие из тахашевых кож сверху. И сделай брусья для скинии из дерева шитим стоячими. Десять локтей длина бруса, и полтора локтя ширина одного бруса. Два шипа у одного бруса, как перекладины один против другого; так сделай на всех брусьях скинии. И сделай брусья для скинии: двадцать брусьев к стороне южной, направо. И сорок серебряных подножий сделай под двадцать брусьев: два подножия под один брус для двух его шипов и два подножия под один брус для двух его шипов. И для второй стены скинии к стороне северной — двадцать брусьев. И к ним сорок серебряных подножий: два подножия под один брус и два подножия под один брус. А для задней стороны скинии, к западу, сделай шесть брусьев. И два бруса сделай для углов скинии на задней стороне. И будут они совокупны внизу, и вместе будут они совокупны верхом своим к одному кольцу; так будет для обоих, на обоих углах будут они. И будет их восемь брусьев, и их серебряных подножий — шестнадцать подножий: два подножия под один брус и два подножия под один брус. И сделай засовы из дерева шитим: пять для брусьев одной стороны скинии, И пять засовов для брусьев другой стороны скинии, и пять засовов для брусьев задней стороны скинии, к западу. А средний засов, внутри брусьев, проходит от одного конца до другого конца. А брусья покрой золотом, и кольца их сделай из золота, вместилища для засовов, и покрой засовы золотом. И возведи скинию в том виде, какой будет показан тебе на горе. И сделай разделительную завесу из синеты и пурпура, и червленицы, и крученого в шесть сложений виссона; работы парчевника сделай ее с керувим. И повесь ее на четырех столпах из дерева шитим, покрытых золотом, их крючки из золота, на четырех серебряных подножиях. И повесь завесу разделительную под крючками соединяющими полотнища, и внеси туда, за разделительную завесу, ковчег свидетельства; и отделять будет завеса для вас Святилище от Святая Святых. И возложи покрытие на ковчег свидетельства в Святая Святых. И поставь стол вне разделительной завесы, а светильник против стола на стороне скинии к югу, стол же поставь на северной стороне. И сделай полог для входа в шатер из синеты и пурпура, и червленицы, и крученого в шесть сложений виссона, работы вышивальщика. И сделай для полога пять столпов из дерев а шитим, и покрой их золотом, их крюки из золота; и отлей для них пять медных подножий.

БЕСЕДЫ ЛЮБАВИЧСКОГО РЕБЕ

Всевышний велит сынам Израиля построить Ему «дом», в котором Он сможет «поселиться» — пребывать в нем и раскрываться в нем, — Храм.

Необходимо, однако, обратить внимание на одну деталь. Приказ имеет в виду построение одного Святилища. Почему же фраза заканчивается местоимением во множественном числе: «…поселюсь в них», — а не местоимением в единственном числе, — как, на первый взгляд, должна была бы завершаться, исходя из начала стиха: «…сделаете Мне Святилище и поселюсь Я в нем»?!

Отсюда наши благословенной памяти мудрецы делают вывод, что помимо строительства общего Храма, на еврее лежит обязанность построить собственный, «личный» Храм. Другими словами, сделать из своего дома, своей личной комнаты — Храм Всевышнего — дом Торы, молитвы и благотворительности.

На каждом еврее лежит обязанность беспокоиться о том, чтобы все его дела, слова, все детали его существования были направлены во имя Небес, [он должен] пронизать святостью каждый предмет, с которым вступает в соприкосновение.

И частному Святилищу необходимо дать выражение также в материальном: приобретением сидура, Пятикнижия, баночки для цдоки, размещением их в этом «личном Храме».

Тора, Молитва и Цдока — три столпа, на которых стоит Храм:

 — Тора. — В Храме находился ковчег со скрижалями Завета, свидетельство о Десяти Речениях, услышанных всеми евреями у горы Синай. Кроме того Храм находился на горе Мориа — носящей название, означающее, что оттуда «выходит наставление Израилю» от верховного суда, располагающегося там. [Имеется в виду игра слов: «Мориа» — от слова «Мори» — наставник мой].

 — Молитва. — Жертвоприношения, приносившиеся в Храме, — ведь «Молитвы установлены взамен жертвоприношений». Также сказано: «Дом мой — домом молитвы наречется для всех народов», «И это врата Небес».

 — Цдака [благотворительность]. В заслугу стола с хлебными приношениями, находившегося в Храме, в мир проливалось милосердие Всевышнего. Кроме того [именно] в Храме располагалась «лишкас ахашоин [зал скрытных]» — куда евреи, которые не хотели афишировать свою благотворительность, давали деньги, а бедняки втайне получали их оттуда.

Когда еврей строит Храм Всевышнему подобным образом, то Всевышний обещает ему: «…и поселюсь Я среди них». Я поселюсь не только в Иерусалимском Храме, но и в каждом из сыновей Израиля, «среди них» — во множественном числе.

ПШАТ И ДРАШ II

Публикация отрывков из исследования А. Львова вызвала многочисленные и неоднозначные, отзывы. Продолжаем тему публикацией выдержек из лекций 3. Дашевского, полную версию которых вы можете найти на сайте «Маханаим» machanaim.org.

Как поступают с текстом ТаНаХа люди, которые хотят понять этот текст или объяснить его другим? Есть два основных пути для толкования текста. Один из этих путей называется «пшат», а второй называется «драш». Что такое пшат? Ответ на этот вопрос пытаются сформулировать лучшие умы, работающие в этой области на протяжении, по крайней мере, последних столетий. И пока что удовлетворительного ответа, который был бы принят всеми, не нашлось. Я не знаю, можно ли вообще дать четкое определение тому, что такое «пшат». Но мы все же попытаемся составить какое-то представление, что это за путь понимания текста, который называют пшатом. Понятно, что корень этого слова — «пашут». Это не значит, что это понимание обязательно очень простое. Думаю, что «лефашет» изначально обозначает не столько «сделать простым», сколько «разровнять», «разъяснить», «растолковать». То есть «пшат» — это некоторое непосредственное понимание текста, или понимание того, что на самом деле в этом тексте сказано.

Теперь остается маленький вопрос: как узнать, действительно ли это на самом деле? Есть хорошая еврейская шутка, которая дает очень четкое понятие, что такое пшат: пшат — это то, как я понимаю этот текст, а драш — это то, как вы его понимаете. Слова о том, что это прямое прочтение текста, или приведенная шутка все-таки еще не позволяют понять, в чем отличие. Тем более, что о драше мы еще ничего не сказали. Приведем для начала какой-нибудь пример.

Как книга «Берешит» начинается? Словами: «Берешит бара Элойким эт ha-шамаим вэ эт ha-арец…» —

«В начале сотворил Бог небо и землю». В начале сотворил небо и землю. Я не знаю точно, как эти небо и земля выглядели, но содержание сказанного кажется понятным: некоторые изделия под названием «небо и земля» были сотворены в начале. Однако с этим словом «в начале» есть некоторая проблема, а именно: форма, в которой стоит слово «берешит», напрашивается на дополнение. Это как бы сопряженная форма. Не сказано «ба-ришона», в самом начале. Сказано просто «берешит». «Берешит шана»? «берешит ткуфа»? В начале чего? Это «чего» отсутствует в тексте, и человеку, который хочет понять текст — как он написан и передан приходится искать какой-то выход: почему же это так написано?

И тогда приходит на помощь второй путь, который называется «драш» или «ми-драш», и говорит: «Вы напрасно ищете, в начале чего. Лучше пойдите по всему тексту ТаНаХа и найдите такие объекты, которые называются словом «решит». Есть много таких примеров, но пока нас интересуют два важнейших. В одном месте сама Тора названа словом «решит», а в другом месте народ Израиля назван словом «решит». И тогда мидраш говорит нам: теперь все понятно, сказано здесь: «Ради Торы и Израиля сотворил Бог небо и землю». Хорошо и просто. А человек, который пытался найти пшат, — то, что действительно заложено в этом тексте, — говорит: «Что ты наделал с этим текстом, ничего подобного там нет. Нет ни Торы, ни Израиля, есть какой-то намек, который подтверждается тем, что словом «решит» в самом деле называются эти объекты».

На это автор драша говорит: «Но ты никуда не можешь деваться от того, что перед тобой трудность. Слово «в начале», если переводить на русский, написано в два слова, тебе придется как-то это объяснять, потому что текст должен согласовываться с правилами грамматики». И тогда первому приходится идти на довольно сложный путь, он говорит: «Давай прочтем всю фразу». «В начале берешит бара Эло-ким эт ha-шамаим вэ эт ha-арец, вэ ha-арец haйтa тohy вa-вohy, вэ-хошех ал-пнэй mhoм…» Все это ему приходится делать вводным оборотом, как бы в скобки помещать, и вместо глагола «сотворил», «бара», ему приходится прочитать такую отглагольную форму «в начале сотворения»: «В начале сотворения Богом неба и земли, когда земля была пуста и хаотична, и тьма над ликом бездны... сказал Бог: «Да будет свет!»

Теперь я вижу, в начале чего. В начале сотворения. Там написано «берешит бара», а ты мне читаешь «берешит бэро». Ты изменил огласовку? Я изменил огласовку. Письменная традиция передает нам только буквы и промежутки между ними. Огласовка — это часть устной традиции, она действительно дает какое-то основание для драша, но все-таки автор пшата никак не готов принять такой далекий прыжок от того, что только сейчас сотворено что-то, до того, что «небо и земля», оказывается, сотворены ради народа Израиля.

И мы понимаем, что эти два пути как-то друг на друга кивают, и один видит в другом изъяны, недостатки. Автор пшата говорит: «Я хочу путем честного исследования увидеть, что содержится в этом тексте». А автор драша говорит: «Я хочу проникнуть в суть этого текста, увидеть, что он мне передает».

В одном из важнейших галахических мидрашей, который называется «Сифра», или «Торат-коhаним», к книге «Ваикра», приведен разговор двух замечательных танаим, рабби Элиэзера и рабби Ишмаэля. Рабби Элиэзер — представитель направления, которое стремится истолковать текст так, как он есть. Рабби Ишмаэль представляет противоположное направление. Сторонник пшата говорит стороннику драша следующее: «Ты ведешь себя совершенно недопустимым образом. Ты говоришь тексту «помолчи», пока я дам свое толкование. Ты отодвигаешь текст в сторону. У тебя написано: «В начале сотворил небо и землю», ты берешь и отодвигаешь это слово и говоришь: «Ради…» Все это прекрасно, но ведь перед тобой текст, ты обязан прочитать то, что есть в этом тексте».

На это его коллега говорит: «А ты похож на горную пальму». Такой эпитет может показаться нам даже лестным и красивым. Но объясняют комментаторы этого мидраша, что горная пальма отличается тем, что плоды ее несладкие и не очень вкусные.

Получается такая картина. Пшат опирается на твердую почву того, что нам известно об обстановке, о правилах поведения, о законах языка, и, опираясь на все эти объективные данные, старается честно прочесть то, что содержится в этом тексте. Он не допустит привнесения в текст чего-либо постороннего. Это большое дело, но за это приходится платить тем, что плоды получаются дичками, они малосъедобные, потому что приходится отсекать все, что не очень надежно.

В отличие от этого, автор драша не очень считается с техническими деталями и претендует на то, что у него есть интуитивная, внутренняя связь с этим текстом, с источником. Он проникает в его сердцевину, и говорит то, что на первый взгляд может показаться довольно далеким от непосредственно написанного. Можно сказать, что пшат — это тело понимания текста, а драш — это душа понимания текста. И тот, кто хочет ограничиться одним из этих компонентов — рискует, потому что он убивает живое.

На самом деле провести очень четкую границу между пшатом и драшем невозможно. Ты, автор пшата, говоришь, что опираешься на известные тебе сведения о мире. Я знаю правила, как люди ведут себя в тех или иных ситуациях. Я отнес данного героя к какой-то категории. Я поместил его в какую-то точку плоскости, пространства. Если бы мне были известны все правила на свете, то я бы не мог ожидать ничего нового от героев и событий. Это была бы скучнейшая систематика: взял некоторый экземпляр, поместил его в нужную ячейку — и все.

К счастью, мы никогда не располагаем полным набором необходимых сведений. Поэтому пшату приходится то и дело идти на ощупь, опираться на интуицию. И наоборот: если бы мидраш опирался только на интуитивную связь, то это могла бы быть превосходная поэма. Но какое она имела бы отношение к тому тексту, который мы обсуждаем? Поэтому они не очень далеко уходят друг от друга, хотя этот разрыв может показаться довольно большим.

Известно, что есть больше, чем два уровня понимания текста Танаха. Классическая схема — это то, что обозначается словом «пардес». Это аббревиатура, где «пэй» — это пшат, «далет» — это драш, «реш» — это «ремез», и «самех» — это «сод». Что такое «ремез»? Когда у вас какой-то элемент, форма слова или слово в одном месте перекликается с тем же словом или его формой в другом месте, и одна ситуация на этом уровне намекает на другую

Продолжение следует.