Толдот

«Дабы благословила тебя душа моя прежде, чем умру я»

 

В начале недельной главы мы читаем: «Вот родословие («Толдот») Ицхака, сына Авраамова, Авраам родил Ицхака». После того как Ицхак молился Б-гу о бесплодии жены, Ривка забеременела. Чувствуя, что плод ведет себя очень неспокойно, Ривка «пошла спросить Б-га». По мнению РАШИ, она обратилась к еще жившему тогда ее праведному пращуру Шему (Симу, от которого пошли «семиты») . Ей было сказано, что в ее чреве два сына, прародители двух народов, которые будут вечно враждовать друг с другом.

Ребенок, родившийся первым, был красный и волосатый. Его назвали Эйсав. Вслед за ним появился на свет Яаков. Близнецы росли совершенно разными. Эйсав любил бегать по полям и охотиться, а Яаков был бесхитростным («там») и, как поясняет Онкелос, все время проводил в ешиве («Бет улфана» отсюда – «ульпан»). Объясняя эти слова, РАШИ ссылается на Мидраш р. Танхума: «Эйсав мастерски обманывал своего отца, лицемерно спрашивал его о правилах десятины на соль и сено (правило десятины не распространяется на соль и сено). Ицхак же наивно полагал, что Эйсав очень благочестив.Яаков, напротив, был искренним и бесхитростным – «сыном шатров». Он усердно занимался в крупнейших школах того времени, возглавляемых Шемом и Эвером.

Тора упоминает и о времени, когда пути Яакова и Эйсава разошлись. Это произошло, «когда они подросли», то есть достигли совершеннолетия. Наши мудрецы отмечают в комментарии «Брейшит раба», что в детстве между ними не было заметной разницы. Но в тринадцать лет Яаков посвятил себя изучению Б-жественных наук, а Эйсав обратил свой взор к языческим храмам.

Нет, следовательно, ничего удивительного в том, что первородство перешло к Яакову. Эйсав, как первенец, обязан был посвятить себя служению Б-гу. Но трудно найти человека, более чуждого святости, чем он. Услышав об обязанностях первенца, Эйсав воскликнул: «К чему мне все это?!» –и тем самым осквернил свое право старшего.

Оригинальный комментарий приводит от имени своего отца РАШБАМ. Эйсав говорит Яакову: «К чему мне первенство, если я иду на смерть?» Охота на диких зверей сопряжена с большим риском для жизни, на каждом шагу человека подстерегает опасность, и поэтому Эйсав готов малодушно отказаться от своей наследственной доли. Физически сильный, он немощен духом и, будучи во власти низменных страстей, не способен к духовному величию.

Так Эйсав продал первородство за чечевичную похлебку. Цена миске похлебки – грош, но зато она немедленно подается на стол. Нет надобности в терпеливом ожидании, в нравственных и физических усилиях. Совершенно иным смыслом наполнена жизнь Яакова.

В земле Ханаан (прежнее название Земли Израиля) разразился голод. Ицхак намеревался уйти в плодородный Египет, как в свое время поступил его отец Авраам. Но Вс-вышний запретил ему: «Живи в этой земле, и Я буду с тобой и благословлю тебя, ибо тебе и потомству твоему дам Я все эти земли».

Ицхак поселяется в филистимском городе Грар. Опасаясь, что местные жители убьют его, дабы завладеть его красавицей женой, он объявил, что Ривка – его сестра. Однако филистимский правитель Авимелех увидел в окно, что «Ицхак веселится с Ривкой, женой своей». Помня, что было с ним и его домочадцами, когда он попытался взять к себе Сарру, мать Ицхака, Авимелех признался Ицхаку, что зарился на его жену, и укорил его в том, что он чуть было не навлек на филистимлян беду. Затем он издал указ: «Кто прикоснется к человеку этому и к его жене – умрет!»

Далее рассказывается о жизни Ицхака в Граре. Удача сопутствовала Ицхаку, и он очень разбогател. Злаки, которые он посеял, приносили урожаи во сто крат больше обычного. «И был у него мелкий скот, крупный скот и большое хозяйство, и завидовали ему филистимляне». Чтобы досадить Ицхаку, они… засыпали колодцы, которые выкопал его отец Авраам. Согласно РАШИ мотивировали они этот нелепый в условиях пустыни акт тем, что отовсюду приходят к ним по воду и мешают. Авимелех просит Ицхака уйти из Грара.

Ицхак поселяется вблизи от Грара. Он откапывает колодцы, которые засыпали филистимляне. Затем его слуги обнаруживают водный источник в грарской долине, однако местные пастухи объявили его своей собственностью. То же произошло и со вторым источником. Ицхак переселяется еще дальше от Грара. Он выкапывает колодец, который на этот раз не вызывает спора. «И назвал он имя его «Реховот» (просторы), ибо теперь дал нам Б-г простор». (Много лет спустя именем этого колодца назвали один из крупных израильских городов.)

Чтобы быть подальше от «добрых» друзей, Пцхак кочует по пустыне и добирается до Беэр-Шевы. Через некоторое время туда специально для встречи с Ицхаком прибыл сам Авимелех в сопровождении военачальника и многочисленной свиты.

«И сказал им Ицхак: почему пришли вы ко мне, вы же меня возненавидели и прогнали от себя? Они сказали: увидели мы, что с тобою был Б-г, и сказали мы: да будет взаимная клятва между нами и тобою, и заключим с тобою союз, чтобы ты нам не делал зла, как и мы не дотрагивались до тебя и как мы сделали тебе только добро и отпустили с миром».

По поводу последних слов Авимелеха Мидраш рассказывает притчу:

«Лев пожирал добычу, и застряла кость в его горле. Объявил он: кто вытащит кость, того я вознагражу. Пришел журавль и своим длинным клювом вытащил кость. А когда он напомнил о вознаграждении, лев прикрикнул на него: «Ступай и радуйся, что был в пасти льва и вышел целым».

Далее в главе говорится: «И было, когда состарился Ицхак, и притупилось зрение его очей, призвал он Эйсава, старшего сына своего, и сказал ему: сын мой! Тот сказал ему: вот я! И сказал он: вот, я состарился уже, не знаю дня моей смерти. Надень же теперь орудия твои, колчан твой и лук твой, и выйди в поле и налови мне дичь. И приготовь мне кушанье, которое люблю, и принеси мне, и буду есть, дабы благословила тебя душа моя, прежде чем умру».

Подслушавшая этот разговор Ривка решает воспользоваться тем, что к старости Ицхак потерял зрение, и устроить, чтобы благословение отца получил ее любимец Яаков. Она готовит из мяса козлят любимые Ицхаком кушанья, надевает козлиные шкурки на руки Яакова, чтобы Ицхак принял их за волосатые руки Эйсава, и посылает Яакова к отцу за благословением. Уловка удалась – и Ицхак благословил Яакова. «Даст тебе Б-г от росы небесной и от тука земного и обилие злаков и вина. Будут служить тебе народы и подчиняться тебе государства, будешь господином братьям твоим,и поклонятся тебе дети матери твоей, проклинающий тебя проклят, а благословляющий тебя – благословен».

Не успел выйти от отца Яаков, как вернулся с охоты Эйсав. Узнав, что его опередили, он стал кричать и упрашивать, чтобы отец благословил и его, при этом он проговорился, что свое первенство он продал Яакову, так что благословение тот получил по праву. Внемля стенаниям Эйсава, Ицхак благословляет и его: «Среди тука земного будет обитание твое, и от росы небесной свыше. Мечом твоим жить будешь и брату служить…» Эйсав возненавидел Яакова и решил его убить после смерти отца. Ривка узнает о намерениях Эйсава и советует Яакову бежать к ее брату Лавану в Месопотамию, пока не утихнет гнев Эйсава. Мужу она говорит, что нельзя допустить, чтобы Яаков подобно Эйсаву взял себе в жены местную женщину: «Мне жизнь опротивела из-за хеттянок». Ицхак, которого невестки тоже изводили своими идолослужениями, посылает Яакова в Месопотамию (чего как раз хотела Ривка), чтобы он нашел там себе невесту, и опять благословляет его: «Б-г Всемогущий благословит тебя, расплодит и умножит тебя, и будешь ты сонмом народов. И даст Он тебе благословение Авраамово, тебе и потомкам твоим, чтобы наследовал ты землю пребывания твоего, которую дал Б-г Аврааму».

Факт получения Яаковом благословений, которые предназначались по праву первенцу Эйсаву, – это логическое следствие гигантского разрыва в мировоззрении и образе жизни двух братьев. Стремление Эйсава получить отцовское благословение преследовало лишь одну цель: как можно скорее извлечь из него грубые материальные выгоды и возможность вести привольную, беззаботную жизнь. Поэтому и не нужно было Эйсаву старшинство, так как в материальном плане оно ничего не сулило в ближайшем будущем. Наоборот, старшинство для него было обременительным: оно требовало непрерывного духовного и нравственного совершенствования, а Эйсав предпочитал вольготное существование. И все-таки Эйсав возненавидел Яакова за благословения, данные ему отцом, «и решил в сердце своем: наступят скорби по отце моем, тогда убью я Яакова, брата моего».

Но ненависть эта поднялась в Эйсаве не из-за духовного совершенства Яакова и даже не из-за благословений. В конце концов Эйсава удовлетворило доставшееся ему благословение – «мечом твоим жить будешь». Корни этой родовой ненависти в другом: в полярно различных жизненных концепциях двух братьев. Именно поэтому в его ненависти есть что-то вечное и неподвластное времени.

«И был Ицхак сорока лет, когда взял он Ривку, дочь Бтуэла-арамейца из Паддан-Арама, сестру Лавана-арамейца, себе в жены. И молился Ицхак Б-гу о жене своей, потому что была она бездетна…».

Как мы помним из предыдущих глав книги Бытия, долгое время была бездетна и жена патриарха Авраама, Сарра. А в следующей главе мы прочтем, что и любимая жена праотца Яакова, Рахель, родила ему сына лишь на седьмой год замужества. Почему, за что эти праведные женщины были на столь продолжительное время лишены самой высшей для женщины радости – радости материнства?

Комментаторы приводят этому несколько объяснений. Вот одно из них. Праматери еврейского народа происходили из семей, где проповедовалось идолопоклонство. В юности они находились на попечении языческих жрецов и принимали их благословения. Если бы после вступления в брак у них все шло нормально, то их родители и бывшие наставники приписали бы это к заслугам своих идолов. Для того чтобы рождению еврейских прародителей не сопутствовало воздаяние хвалы языческим божествам, матери их были долгое время бездетны. Они стали иметь детей лишь после долгих и многократных молитв, обращенных к Единому Б-гу. Как сказано в нашей главе: «И молился Ицхак Б-гу о жене своей, ибо была она бездетна, и выполнил Б-г его просьбу, и зачала Ривка, жена его».

Двадцать лет была бесплодна Ривка, и можно представить ее радость, когда она узнала, что скоро станет матерью. Но очень уж тяжело протекала ее беременность. Мидраш рассказывает, что, испытывая невыносимые мучения, Ривка обратилась к знакомым женщинам: имели ли они такую беременность и слыхали ли о подобной. «Было такое однажды, – ответили они, – когда должен был родиться Нимрод».

Нимрод – вавилонский правитель, ярый идолопоклонник. Узнав, что Авраам отвергает поклонение идолам, предпочитая явным, зримым и осязаемым кумирам некоего бестелесного непонятного Б-га, Нимрод распорядился бросить Авраама в известковую печь. «Если мой ребенок будет таким же злодеем, – воскликнула Ривка, – то зачем же я так жаждала иметь детей?.. Мы уже знаем из недельной главы, что конфликт, начавшийся у них еще до появления на свет, и был причиной мучений беременной Ривки. Впоследствии он принял особо острую форму вследствие того, что симпатии к ним их родителей разделились. Эйсав, отличавшийся хитростью и лицемерием, кстати, качествами, которые помогли ему стать искусным охотником, сумел расположить к себе отца. Но Ривку, сестру знаменитого лгуна и лицемера, Лавана-арамейца, Эйсав провести не мог. С болью в сердце обнаружила Ривка, что ее старший сын безнадежно отходит от пути, проложенного Авраамом. Все свои надежды и все свое внимание она обратила на младшего, Яакова, росшего спокойным и бесхитростным, любящим науки. В нем видела она достойного продолжателя рода Авраама и Ицхака.

В вышеприведенном стихе: «Два народа в чреве твоем…» слово «гоим» – «народы» – написано несколько необычно, так что его можно прочесть, как «гейим», что значит «величественные». По мнению Талмуда, этим Вс-вышний хотел несколько утешить Ривку, которой суждено было произвести на свет коварного и жестокого Эйсава. «Двое величественных в чреве твоем» – оба: и Яаков, и Эйсав дадут миру великих мужей, которыми Ривка может гордиться. Кто эти «двое величественных», о которых было предсказано Ривке?

Талмуд рассказывает о великом еврейском ученом и руководителе р. Йегуде-насси, что родился в эпоху жесточайших гонений на приверженцев иудаизма, в то самое время, когда по приказу императора Адриана был зверски замучен за распространение Торы великий мудрец р. Акива. И тогда-то у главы еврейской общины раббан Гамлиэля родился сын. Сделать новорожденному «брит-мила» означало смерть для родителей и ребенка. Но раббан Гамлиэль не мог подчиниться жестокой тирании: ведь к нему, «насси», главе еврейской общины Святой земли, были обращены очи всего Израиля. И он совершил ребенку обрезание, сознавая, что и его обрекает этим на верную гибель. Так р. Йегуда еще младенцем совершил «кидуш хашем» – освящение Б-жьего имени.

А спасло маленького Йегуду и его родителей то, что в то же самое время родился будущий правитель Рима Антонин.

По мнению многих историков, здесь имеется в виду Антонин Пий, правивший Римской империей с 138-го по 161 г. н. э., другие же полагают, что Талмуд говорит о преемнике Пия, Марке Аврелие Антонине, правившем с 161-го по 180 год. Мать Антонина, ^будучи в близких отношениях с матерью р. Йегуды, временно поменялась с ней сыновьями, и, когда власти привлекли жену раббан Гамлиэля к суду за дерзкое нарушение императорского указа, она отвергла все обвинения, выдавая за своего сына необрезанного Антонина.

Так сошлись пути могущественного потомка Эйсава, императора Антонина, и еврейского ученого р. Йегуды, создателя сборника Мишны, который затем стал основой Иерусалимского и Вавилонского талмудов.

Дружба между императором Антонином и еврейским «насси» р. Йегудой не прекращалась до самой смерти Антонина, о котором р. Йегуда, как сообщает Талмуд, очень горевал. Антонин часто тайком посещал р. Йегуду, чтобы почерпнуть у него знаний в еврейском Законе. Они вели между собой философские споры. В Талмуде приводится несколько положений, в которых р. Йегуда согласился с Антонином. Существует версия, что на склоне своих лет Антонин тайно принял гиюр.

«Двое величественных в чреве твоем» – было предсказано праматери Ривке. «Это Антонин и Рабби Йегуда Насси», – поясняет Талмуд.