Шмини-Ацерет и Симхат-Тора
С Б-жьей помощью
Шмини-Ацерет и Симхат-Тора
Беседа 1
«Тяжело мне расставаться с вами»
1. Смысл праздника Шмини-Ацерет раскрывается с помощью двух сравнений[1]. Первое: отец устроил семидневный пир для своих сыновей, а когда после пира они пришли прощаться, он сказал им: «Пожалуйста, задержитесь еще на один день: тяжело мне ваше расставание!». Второе: царь устроил пир для своих министров и придворных, а после завершения пира подозвал любимого друга и сказал ему: «Останься еще на один день, побудем вдвоем — я и ты — и угостимся тем, что найдется».
Возникает вопрос: ведь все равно придется расстаться, почему же такое значение придается еще одному дню, проведенному вместе? Ответ таков: особое значение этого дня, праздника Шмини-Ацерет, состоит в том, что именно он создает гарантию того, что расставания не будет.
Ответ этот станет понятен, если сначала мы рассмотрим, почему сказано «ваше расставание»: ведь, казалось бы, правильнее было сказать «наше расставание»?
Объяснение состоит в том, что, во-первых, нельзя сказать, будто Всевышний когда-либо с кем-либо «расстается». С Его стороны Его связь с евреями не ослабевает никогда. Если и происходит «расставание», то только со стороны евреев: если они «повернутся ко Мне спиной, а не лицом»[2]. Вот почему сказано «ваше расставание»: когда вы уходите от Меня. А, во-вторых, из-за чего евреи расстаются со Всевышним? Из-за того, что они расстаются друг с другом, из-за того, что между ними есть разлад — потому-то и сказано «ваше расставание». Ибо когда евреи не «все, как один», то не может быть и «благослови нас, Отец наш»[3].
Вот почему после праздника Сукот Всевышний говорит евреям: «Тяжело мне ваше расставание!» — ведь в течение всего праздника Сукот между евреями царило единство.
А единство — это суть заповеди об арбаа миним. Все четыре вида растений — от этрога, у которого есть и вкус, и аромат, до аравы, не обладающей ни вкусом, ни ароматом, — объединяются вместе, чтобы можно было исполнить единую заповедь. А, как разъясняет Мидраш[4], эти растения символизируют различные типы евреев — от знатока Торы, который и заповеди исполняет в совершенстве, до самого простого еврея, невежественного в Торе и очень слабого в исполнении заповедей, — они объединяются «все вместе, чтобы исполнять волю Твою от всего сердца»[5].
Единство это возникает ради исполнения заповеди и самой этой заповедью диктуется. Но когда праздник заканчивается и евреи окунаются в послепраздничные будни, между ними снова может возникнуть, не дай Б-г, раскол, и они «расстанутся» друг с другом. Вот поэтому-то Всевышний и говорит: «Тяжело мне ваше расставание». Как это предотвратить? «Угостимся тем, что найдется» в Шмини-Ацерет — это гарантирует, что расставания не будет (как мы подробнее разъясним ниже).
2. В чем единство Шмини-Ацерет превосходит единство праздника Сукот?
Единство арбаа миним не вызвано самой их сущностью. Будучи соединены, растения по-прежнему принадлежат каждое к своему виду, объединяет их только заповедь. Более того, заповедь в том и состоит, что берут растения, относящиеся к четырем разным видам. Выходит, что даже во время исполнения самой заповеди в течение праздника Сукот ощущается их различие между собой.
Единство же Шмини-Ацерет выражается в другом — в жертвоприношениях этого дня: «…одного быка, одного барана»[6]. Каждое жертвоприношение — это не объединение различных частностей, а нечто единое по своей сути.
И то же самое относится к пляскам в Симхат-Тора: все евреи, от величайшего из великих до самого простого из простых, пляшут вместе. Каждый пляшет по-своему (в зависимости, например, от своих познаний в Торе), но все становятся равны и соединяются воедино в том, что объемлет их всех. Смысл пляски состоит именно в том, что благодаря самой ее сущности исчезают все различия.
Вот это и есть истинное единство: не объединение различных частностей, но рождение такого единого целого, в котором каждая частность прекращает свое существоване как нечто самостоятельное. Поэтому нельзя сказать, что с исчезновением причины, породившей это единство, само собой исчезнет и ее следствие — единство. Нет, оно сохранится и после окончания праздника: в течение всего года евреи останутся соединенными воедино, пребывая в мире между собой. А это и есть та форма, которая способна воспринять и удержать в себе благословение Всевышнего[7].
Из беседы в Симхат-Тора 5716 г. (1955 г.)
Беседа 2
Смысл танцев ногами
3. В сказанном выше о пляске, объединяющей воедино всех евреев, есть еще один момент, о котором надо рассказать подробнее.
Пляшут ногами, а не головой, но благодаря ногам голова тоже участвует в пляске. Если бы «плясали головой» — то есть, подчиняясь указаниям разума и потому в зависимости от своих познаний в Торе, — это накладывало бы на пляску определенные ограничения. Каждый плясал бы в соответствии со своим пониманием причины веселья. Однако все хотят, чтобы у веселья Симхат-Тора не было границ, и потому пляшут только ногами. Еврей не знает, что такое Всевышний и что такое Его Тора, он знает только одно: Всевышний и Его Тора — нечто настолько дорогое, что с ним не сравнится ничто во всем мире. Вот это-то и вызывает в нем поистине безграничное веселье.
По той же причине в Симхат-Тора не садятся учить Тору (в этом случае веселье рождалось бы от глубины понимания Торы), но пляшут со свернутым свитком Торы, не вынимая его из футляра. Еврей не знает, что там написано, он знает только, что Тора — самое дорогое, что есть в мире, и потому веселится с нею, не зная границ.
Как отдельный еврей пляшет ногами, а не головой, но благодаря ногам голова тоже участвует в пляске, так и в еврейском народе в целом веселье простых евреев, радующихся Торе, — веселье без границ — увеличивает радость знатоков Торы, понимающих величие Торы и причину своей радости. И их радость становится таким же простым весельем, перехлестывающим за все рамки и ограничения.
Благодаря веселью Шмини-Ацерет и Симхат-Тора достигают единства, выражающегося в жертвоприношении праздника, — «одного быка». Не так, как в Сукот, когда приносят в жертву семьдесят быков, соответствующих «семидесяти властителям» (ангелам, властвующим над всеми семьюдесятью основными народами мира), — тогда и для них есть место. В Шмини-Ацерет достигают такого уровня, на котором нет места ни для кого, кроме Всевышнего и Его народа: «Лишь для тебя одного, а не для чужих с тобой!»[8].
Из беседы в субботу главы Брейшит 5716 г. (1955 г.)
Беседа 3
Завершение Торы – «на глазах всего Израиля»
4. Слова, которыми заканчивают чтение Торы в Симхат-Тора, — это «…на глазах у всего Израиля»[9]. В них содержится намек на то единство, которое составляет суть служения Всевышнему в Симхат-Тора (как сказано выше), — когда все евреи соединяются воедино. Все евреи становятся единым целым, а каждый из них — частью этого целого или, еще глубже, частью единой сущности. А поскольку в каждой части отражается все целое, то, естественно, в каждой части как бы содержится все целое, как говорил Баал-Шем-Тов: «Когда ты ухватываешь лишь краешек сущности, ты ухватываешь ее всю»[10].
На этой основе мы достигаем более глубокого понимания, что такое заповедь любить ближнего своего «как самого себя»[11]. Любовь к самому себе не имеет причины и не поддается объяснениям, ибо это — любовь по сути своей, любовь как таковая. Точно так же любовь одного еврея к другому должна быть любовью по сути своей.
На первый взгляд, непонятно: разве такое возможно? Тот, другой — это ведь не «я», мы с ним два совершенно разных человека! Но в свете сказанного выше понятно, что любовь, о которой говорит Тора, это не любовь к «другому», это любовь к себе самому. Поскольку мы с ним являемся частицами единой сущности, в каждой из которых — одна и та же единая сущность, то, естественно, «он» -это же «я»!
Теперь мы понимаем также слова Баал-Шем-Това о том, что агават Исраэль подразумевает любовь даже к еврею, которого никогда не видел и о котором никогда не слышал[12]. На первый взгляд, непонятно: разве можно любить то, о чем ничего не знаешь? Но в свете сказанного выше это становится понятным: ведь все евреи — одна единая сущность!
5. Теперь мы лучше поймем слова мудрецов наших о том, что агават Исраэль — это основа всей Торы[13]. Алтер Ребе подробно разъясняет[14], что основа и цель Торы — дать еврею возможность «поднять и возвысить душу намного выше тела», и что выражается это в агават Исраэль. Если еврей рассматривает и ощущает себя как нечто, существующее отдельно, для себя, то у него никогда не возникнет любовь к другому еврею как к самому себе. Чтобы полюбить другого еврея как самого себя, ему надо выйти из собственной реальности, поняв, что настоящая реальность — это не он как таковой, что он — лишь частица единой еврейской сущности. Только тогда у него будет истинная агават Исраэль.
К этому сводится содержание рассказа Ребе, моего тестя, об одном великом еврее, у которого однажды тяжело болел ребенок, и потому он очень сильно плакал. Позже этот еврей анализировал свое поведение и жаловался, что поскольку о другом еврейском ребенке он так не плакал бы, это доказывает, что его служение Всевышнему еще находится на очень низком уровне, что он лишь в самом начале служения! Потому что, — говорил он, — если бы он служил Всевышнему по-настоящему, то Тора и заповеди проявили бы в нем самую сущность его души: тот уровень, на котором все евреи составляют одно целое.
6. В свете вышесказанного мы поймем также, что означают слова: «И объединятся все вместе, чтобы исполнять волю Твою от всего сердца»[15]. Их простой смысл заключается в том, что «объединиться все вместе» евреи могут лишь тогда, когда они это делают, «чтобы исполнять волю Твою». Если же цель этого объединения иная — пусть даже, в принципе, разрешенная Торой, — это объединение не настоящее, не «все вместе».
И причин тому три. Во-первых, те, кто объединяются, по сути своей — разные люди, объединившиеся в силу каких-то определенных душевных склонностей для достижения определенной цели. Но в аспекте их других духовных сил и тем более их сущности они не имеют никакого отношения друг к другу. Во-вторых, даже в той частности, которая для всех является общей, они не связаны друг с другом по-настоящему. Ведь поскольку они отличаются друг от друга в самом общем плане, то, естественно, в рамках их общего интереса один действует, исходя из собственной реальности и собственных ощущений, а другой — исходя из собственной реальности и собственных ощущений. Лишь чисто внешне, с точки зрения образа действий, представляется, будто все они делают одно и то же. (Это, между прочим, и есть буквальный смысл выражения «спор Кораха и всех его сообщников»[16]: как между Корахом и «его сообщниками», так и между ними самими непрерывно шли споры. Хотя в самом общем плане всех их объединял общий замысел, единства между ними не было, так как каждый выдвигал на первый план свою собственную реальность.) В-третьих, даже это чисто внешнее единство их образа действий весьма неустойчиво. Поскольку каждый из членов объединения остается при своих интересах и своей реальности, которые он ставит выше мнения общества, то в ту минуту, когда их единство придет в противоречие с представлениями каждого из них, они разъединятся, и их объединению даже в самом внешнем плане придет конец.
Мы воочию видели множество случаев, когда объединения, казавшиеся очень крепкими, так и не могли достигнуть внутреннего согласия и потому распадались, не оставляя после себя даже следа. Поэтому тем, кто собирается объединиться ради какой-то собственной цели, разрешенной, в принципе, Торой, можно посоветовать следующее. Чтобы их объединение держалось, они должны, кроме своих интересов, поставить себе в качестве основы своего объединения какую-то цель, связанную с Торой и заповедями. В этом случае их объединение станет прочным и долговременным также и в плане их собственных интересов.
7. Сказанное выше объясняет также смысл сравнения еврейского народа с «овечкой, которая остается невредимой в окружении семидесяти волков»[17]. Ведь совершенно непонятно, как может овечка оставаться невредимой, находясь среди семидесяти волков! Дело, однако, в том, что каждый из «семидесяти волков» — это нечто отдельное, существующее самостоятельно и лишь собственной силой, а евреи — все вместе, и потому их суммарная сила очень велика.
И точно так же обстоит дело внутри самого еврейского народа. В той его части, которая не следует Торе, не только нет большинства, но там даже два человека не становятся рядом: каждый является чем-то отдельным, действующим, исходя из собственной реальности и собственных ощущений. Совершенно иначе у соблюдающих Тору и заповеди: даже один-единственный «воин в поле» имеет на своей стороне всех евреев начиная со времени дарования Торы — силу огромнейшего воинства, ведущего войну за Тору.
Беседа 4
Связь «на глазах всего Израиля и гл. Браха с началом Торы «В начале сотворил» и с Симхат Тора
8. Исходя из этого, мы также поймем связь последних слов Торы — «…на глазах у всего Израиля» — с ее первыми словами: «В начале сотворил Всесильный небесное и земное» (ведь в Симхат-Тора, едва закончив годичный цикл чтения Торы, ее снова начинают читать с начала), а также с началом заключительной главы Торы, «И вот благословение, которым благословил Моше»[18].
Суть начальных слов Торы «В начале сотворил Всесильный небесное и земное» в том, чтобы еврей знал: и «небесное» (духовное), и «земное» (материальное) сотворил Всесильный. Пусть еврей не думает, будто его собственная сила, «крепость руки моей добыли мне это богатство»[19], но сознает, что своего собственного он не имеет ничего. Всё, что у него есть — и материальное, и духовное, — это частица того, что Всевышний каждый миг создает из ничего: всё, что получает он лично, тоже включено в самый общий план Творения.
Начало же последней главы Торы («И вот благословение, которым благословил Моше») содержит в себе следующий намек. Моше-рабейну называется «пастырем Израиля», так как он — наставник всех евреев, учащий их, как они должны вести себя, и именно благодаря ему они получают всё, в чем нуждаются. Об этом говорят мудрецы наши: «Ман спускался с небес благодаря заслугам Моше»[20]. «Облака славы» и чудесный колодец были даны Израилю благодаря заслугам Агарона и Мирьям, после кончины Агарона и Мирьям они исчезли, но «возвратились благодаря заслугам Моше»[21]. Тем не менее, на самом деле источником и этих двух благ тоже с самого начала был Моше-рабейну, a Aгарон и Мирьям послужили только проводниками, через которых они пришли к Израилю. Потому что вся суть «пастыря Израиля» состоит в том, чтобы обеспечивать евреев всем, что им нужно, и в материальном плане, и в духовном.
Но чтобы получать блага Свыше через Моше-рабейну, «пастыря Израиля», и через «воплощения Моше в каждом из поколений»[22], необходимы привязанность к нему и «битуль». Необходимо быть столь же преданным ему, как овцы преданы своему пастуху и, не имея своих собственных желаний, идут за ним, куда бы он их ни вел. Только в этом случае, отказавшись от всех своих собственных желаний — как от тех, что связаны с земным, так и от тех, что связаны с небесным, — и полностью вверив себя Моше, человек становится способен воспринять благословение. А именно, то благословение, «которым благословил Моше… сынов Израиля»: «изобилием небесной росы…» — благом духовным, и «… из бездны, лежащей внизу»[23] — благом материальным.
9. Именно в этом выражается связь между началом Торы («В начале сотворил Всесильный…») и ее последней главой («И вот благословение…») вплоть до последних слов: «…на глазах у всего Израиля». Как сказано ранее[24], для того, чтобы агават Исраэль была истинной, надо преодолеть собственные ограничения. Когда еврей проникается сознанием того, что ничего своего у него нет, ибо все, что он имеет, принадлежит Всевышнему, каждый день обновляющему дело Творения («В начале сотворил…»), и полностью вверяет себя Моше-рабейну и его воплощению в этом поколении («И вот благословение…»), тогда, естественно, он выходит из собственной реальности. Он понимает и ощущает, что не является некой существующей самой по себе реальностью, но что он — частица еврейского народа как целого, «всего Израиля».
10. Связь между «…на глазах у всего Израиля» и «В начале сотворил…» двойная. С одной стороны, «В начале сотворил…» дает силу для служения Всевышнему «всего Израиля» (как сказано ранее), а с другой, точно так же «весь Израиль» — подготовка к «началу сотворения».
В Симхат-Тора каждый еврей должен завершить изучение Торы и начать его заново — теперь уже более возвышенным образом. Ведь именно поэтому каждый год читают всю Тору заново: каждый год ее изучение поднимают на более высокий уровень. Но когда еврей анализирует, на каком духовном уровне он находился в течение минувшего года, у него может возникнуть мысль: «Я еще совершенно не готов, как же я примусь за это?!». Ответ содержится в словах: «Весь Израиль». Если самостоятельно он не в состоянии изучить всю Тору и исполнять все ее требования, ему надо связать себя, объединиться в единое целое с другими евреями, а именно материально поддерживать тех, кто постоянно учит Тору. И тогда он получит удел в изучении Торы теми, кому он оказывает помощь. Об этом говорят мудрецы наши, и такова галаха: торговец Звулун, обеспечивая нужды Исахара, посвятившего свою жизнь изучению Торы, получает удел в той Торе, которую изучает Исахар[25].
11. Но так происходит только в том случае, когда «Звулун» настолько занят работой, что совершенно не имеет свободного времени и исполняет свой долг изучения Торы, ограничиваясь «одной главой утром и одной главой вечером»[26]. А если и в свободное время он не изучает Тору?..
И все же он не должен отчаиваться. Как известно от наших Рабеим, весельем в Симхат-Тора можно добиться того же, чего в Рош-f ашана и Йом-Кипур добиваются горечью. Даже если прошел месяц элуль, прошли дни «Слихот», Рош-Гашана, Десять дней раскаяния, Йом-Кипур, и даже к «Неиле» еврей все еще не совершил тшуву, все-таки когда приходит Симхат-Тора, он еще может это сделать — по линии веселья. Ему надо объединиться со всеми евреями — «на глазах у всего Израиля», — высвободив самую суть своей еврейской души: тот уровень, на котором все еврейские души равны и у всех один Отец, уровень, на котором рождается истинная агават Исраэлъ[27]. А поскольку сущность души вечно остается в своей целостности, у еврея всегда есть силы еще раз начать изучение Торы с самого начала — и более возвышенным образом.
12. Но такая связь между «…на глазах у всего Израиля» и «В начале сотворил…» — это лишь самое начало, то, что дает силы начать изучение Торы с начала. Но какое отношение имеет эта связь к смыслу слов «В начале сотворил…» как таковому?
Ответ таков. «Сотворение» — это открытие. «В начале сотворил Всесильный небесное и земное» означает, что самое начало служения — это открытие Б-жественного, Которое сокрыто в небесном (и во всем, что с ним связано) и в земном (и во всем, что с ним связано). Во всех созданиях — и небесных, и земных — содержится Б-жественная жизненная энергия, постоянно, каждое мгновение воссоздающая их и поддерживающая их существование. Следовательно, реальность каждого создания — это одна только Б-жественная энергия. Но поскольку она присутствует в нем в скрытом виде, созданию кажется, будто оно имеет самостоятельное бытие. И поэтому служение начинается с того, чтобы Б-жественный свет раскрылся.
Если каждое создание несет в себе Б-жественное, то тем более это верно в отношении каждого еврея. Б-жественное в нем — это его Б-жественная душа, «частица Б-жества в самом буквальном смысле»[28]. Но поскольку она облачена в тело и животную душу, может статься, что они заслоняют ее Б-жественный свет, — вплоть до того, что временами вступают с нею в настоящую войну. Вот поэтому и необходимо исполнение слов «в начале сотворил Всесильный…»: нужно открыть в себе Б-жественную душу, чтобы она высвободилась из оков тела и животной души и раскрылась такой, какая она есть. Не только ее внешние силы должны раскрыться, должна раскрыться самая ее сущность, связанная с Б-жественной Сущностью, а признаком, что это произошло, является агават Исраэлъ «на глазах у всего Израиля» (как сказано выше).
Открывая у себя «начало сотворения», еврей становится способен открыть Б-жественное во всем мире — как во всем, что связано с небесным, так и во всем, что связано с земным. Во всем, в каждой частности должно ощущаться, что вся реальность этого мира, все его бытие — только Б-жественное, и «нет ничего, кроме Него»[29].
Из беседы в ночь на Симхат-Тора 5718 г. (1957 г.)
[1] См. комм. Раши к Бемидбар, 29:36 и Бемидбар раба, там же.
[2] Ирмеягу, 32:33.
[3] Слова из заключительного благословения молитвы «Шмонэ-эсрэ».
[4] См. Ваикра раба, 30:12.
[5] Слова из молитвы «Амида» в Рош-Гашана и Йом-Кипур.
[6] Бемидбар, 29:36.
[7] См. Мишна, Окцин, 3:12.
[8] Мишлей, 5:17.
[9] Дварим, 34:12.
[10] См. Ребе Рашаб, сборник маамаров Гемшех самех-вав.
[11] Ваикра, 19:18.
[12] Гайом йом, 15 кислева.
[13] См. Шабат,31а.
[14] См. Тания, ч. 1, гл. 32.
[15] Слова из молитвы «Амида» в Рош-Гашана и Йом-Кипур.
[16] Авот, 5:17.
[17] Танхума, Толдот, 5.
[18] Дварим, 33:1.
[19] См. Дварим, 8:17.
[20] Таанит, 9а.
[21] Таанит, 9а.
[22] Тикуней Зогар, тикун 69.
[23] Дварим, 33:13.
[24] См. выше, п. 5.
[25] См. Шулхан арух, Йорэ деа, Законы изучения Торы, гл. 246.
[26] Мнахот, 99б.
[27] См. Тания, ч. 1, гл. 32.
[28] Тания, ч. 1, гл. 2.
[29] Так объясняет учение хасидизма этот стих в Дварим, 4:35 (см. Тания, ч. 2, гл. 6).