Дварим. Беседа 3
Беседа 3
Почему именно во время брит бейн а-мецарим – символизирующем силу сущностной любви Вс-вышнего к еврейскому народу, Аврааму было предсказано изгнание. В момент разрушения Храма керувим были повернуты лицом друг к другу. Объяснение смысла изгнания из примера учителя и ученика. Урок из этого.
3. Первая весть о грядущем освобождении прозвучала, когда Всевышний заключал союз с праотцем нашим Аврагамом. Но сначала было предсказано изгнание: «…и вот ужас, мрак великий нападает на него»[1]. Эти слова намекают на четыре изгнания[2].
Что заключает в себе понятие «союз»? В каком бы положении ни оказались потом обе стороны — даже если не будет ни оснований, ни повода для любви, а, наоборот, будут все причины для противоположного отношения, — союз обязывает их к тому, чтобы их любовь оставалась по-прежнему сильной. Вот что такое союз!
Если для любви есть все основания, незачем заключать союз. Цель союза состоит в том, чтобы любовь всегда оставалась неизменной, так как эта любовь уже не зависит от рассудка и здравого смысла. Как известно, если любовь зависит от какой-либо причины, то с исчезновением причины исчезает и любовь[3]. Любовь же, не имеющая явной причины и потому ничем не ограниченная, остается вечно. Во время заключения союза ярко светит именно такая любовь, не зависящая ни от какой причины, — и тогда заключают союз, чтобы она осталась навсегда, независимо от изменения обстоятельств.
Но здесь возникает вопрос: как возможно, чтобы в момент заключения союза с Аврагамом Всевышний возвестил ему об изгнании? Ведь изгнание — это нечто противоположное любви! Это верно даже в отношении любви, которая зависит от какой-то причины, тем более — любви, не зависящей ни от чего! Как же в тот момент, когда светила такая любовь, могла зайти речь об изгнании?!
Можно было бы, правда, обратиться к сказанному мудрецами нашими: «Предпочел Аврагам, праотец наш, порабощение земными царствами Гейгиному»[4]. Из этих слов следует, что изгнание — меньшее зло, чем Гейгином, и потому, естественно, о нем могла идти речь во время откровения любви.
Но объяснение это неудовлетворительное. Ведь если открыто светит любовь, тем более — сама сущность любви, нет места для упоминания ни о Гейгиноме, ни о порабощении земными царствами!
4. Ответ мы найдем, обратившись к тому объяснению глубинного смысла изгнания, которое дает учение хасидизма. Одновременно прояснится также один непростой вопрос в Гмаре и Мидраше.
Рассказывается в Гмаре[5], что в час особого благоволения Всевышнего и тогда, когда сыны Израиля исполняли Его волю, лица крувов, ангелов, стоявших на Ковчеге, с любовью обращались друг к другу, а когда сыны Израиля не исполняли волю Всевышнего, крувы отворачивались друг от друга. А Мидраш сообщает[6], что когда гои ворвались в Святая Святых, они увидели крувов, с величайшей любовью смотрящих друг на друга, и разослали по всем народам весть об этом: смотрите, мол, чему поклоняется эта нация!
Но ведь момент катастрофы и разрушения — это полная противоположность благоволению Всевышнего! Как же возможно, чтобы именно в тот момент крувы с любовью смотрели друг на друга?!
Что такое изгнание, учение хасидизма объясняет на примере учителя и ученика. Передавая ученику новые знания, учитель должен дарить ему все свое внимание, чтобы помочь усвоить все наилучшим образом. Но если в самый момент объяснения в уме учителя вспыхивает новая идея, то, чтобы не дать ей исчезнуть, он обязан все свое внимание переключить на нее; иначе она тут же погаснет, и позже, для того, чтобы восстановить ее, не помогут никакие усилия. Но внутренний смысл такого поведения учителя, когда он сосредоточивается на новой идее и перестает обращать внимание на ученика, — та же любовь к ученику: он временно отчуждается от ученика именно для того, чтобы сообщить ему новую идею позже, когда тот станет способен ее воспринять.
И чем глубже эта новая идея, тем меньше внимания во время ее обдумывания обращает учитель на ученика и тем более заброшенным чувствует себя тот в этот момент — вплоть до того, что его состояние можно уподобить катастрофе и разрушению. Но на самом деле это чисто внешнее впечатление, а во внутреннем аспекте это момент наибольшего откровения. Более того, именно тот факт, что ради блага самого ученика учитель считает нужным лишить его своего внимания ради того, чтобы воспринять новую идею, доказывает ценность этой новой идеи. Учителю ясно, что лучше оставить на краткое время ученика в состоянии, подобном катастрофе и разрушению, чтобы позже суметь раскрыть ему эту новую идею.
Получается, что чем меньше в такой момент учитель обращает внимания на ученика, тем несомненней это доказывает величие открытия, совершаемого учителем, ценность его новой идеи и его любовь к ученику, которому он ее желает сообщить. Так что стоит ученику немного побыть в состоянии забвения и заброшенности — но зато потом узнать то, что еще никому не было известно!
Теперь мы понимаем внутренний смысл изгнания. Внешне изгнание как будто указывает на то, что Всевышний оставил и забыл Свой народ, но по сути своей изгнание — это величайшее откровение, откровение грядущего освобождения. Поэтому временное пребывание в изгнании стоит того, что последует за ним: величайшего откровения грядущего освобождения!
5. На тот факт, что сокровенная суть изгнания — это откровение Б-жественного света, намекает сам порядок событий в изгнании. Приглядываясь к последовательности этапов изгнания, понимаешь, что его суть состоит отнюдь не в искуплении «проступков, грехов и преступлений». Здесь скрывается нечто более глубокое.
Если бы весь смысл изгнания сводился только к искуплению «проступков, грехов и преступлений», тогда с течением времени изгнание становилось бы все более и более легким. Ведь в каждый отрезок времени определенная часть «проступков, грехов и преступлений» получала бы искупление, и их оставалось бы все меньше и меньше. Однако дело обстоит как раз наоборот: с течением времени изгнание становится все более тяжелым. Это относится и к первому из изгнаний, египетскому, и к нашему теперешнему изгнанию.
В Египте сыны Израиля находились двести десять лет. Первые семнадцать из них, пока жил праотец наш Яаков, тяжести изгнания не ощущалось вовсе, и даже после его кончины всё время, пока в живых оставался хотя бы один из его сыновей, порабощение не начиналось. Но и после их смерти изгнание стало горьким лишь после того, как родилась Мирьям[7], то есть в последние восемьдесят шесть лет изгнания (а 86 — это гиматрия имени Элоким). А жестокий указ фараона «не даю я вам больше соломы»[8] относится к самому концу этих восьмидесяти шести лет, когда до освобождения было уже совсем близко. И вот именно тогда Моше жаловался Всевышнему: «С тех пор, как я пришел к фараону, чтобы говорить от имени Твоего, стало только хуже народу этому»[9]!
Точно так же обстоит дело и с нынешним изгнанием: чем дальше, тем оно становится тяжелее, тем меньше в мире проявлений Б-жественного. В самом его начале Б-жест-венное в мире открывали танаим, потом — амораим, но чем дальше, тем больше сгущался мрак изгнания — вплоть до того, что сейчас Б-жественное откровение почти совершенно отсутствует, наступило время, которое подобно почти полному отсутствию жизни[10]…
Эти примеры ясно показывают, что задача изгнания — не только искупление нарушений Торы, но нечто намного более глубокое. А именно: глубинный смысл изгнания — откровение нового света, а следствием приближения к откровению нового света оказывается отсутствие внешних проявлений внимания Всевышнего к Своему народу, то есть сокращение получаемых благ. Поэтому чем дольше длится изгнание и чем ближе мы к грядущему освобождению, к приходу Машиаха, — тем более тяжелым становится изгнание.
6. В свете сказанного выше становятся понятными слова Мидраша о том, что когда гои ворвались в Храм, они увидели крувов, с величайшей любовью глядящих друг на друга. Ведь изгнание лишь внешне выглядит как нечто, относящееся к естественной сфере этого мира: по своей глубинной сути изгнание — это откровение нового Б-жественного света. Поэтому в Святая Святых, во внутреннем помещении Храма, где не властвовали законы природы, внутренний, глубинный смысл происходящего был открыт.
По той же причине в момент заключения союза с Аврагамом Всевышний предсказал ему будущие изгнания. Тем самым Он намекнул Аврагаму на сокровенный смысл изгнаний как величайшего откровения Б-жественного. В тот самый момент, когда открыто светила любовь Всевышнего к Аврагаму, тот получил весть о грядущем освобождении — однако в рамках природы этого мира она получила форму предсказания о предстоящих изгнаниях.
7. Какое указание сказанное выше дает нам в нашем служении Всевышнему?
Несмотря на то, что мрак изгнания сгущается все больше — вплоть до того, что «царство сменяется безбожием»[11](а такого мрака еще никогда не бывало!), — еврей не должен допускать, чтобы это оказало хоть какое-то влияние на его служение Всевышнему. Еврей обязан знать, что мрак изгнания сгущается лишь потому, что мы все более и более приближаемся к откровению света освобождения. А для того, чтобы стать способным воспринять этот свет и донести его до нашего мира, от «ученика» требуются две вещи. Во-первых, осознать, что мрак и отсутствие какого бы то ни было просвета — это лишь чисто внешняя сторона происходящего, а в глубине происходит высшее откровение. Во-вторых, укреплять связь с «Учителем» и жаждать получить от Него что-то совершенно новое. Не следует впадать в заблуждение, думая, что Он отвернулся от «ученика» и совершенно забыл о нем: «ученик» должен сохранять привязанность к «Учителю». И привязанность эта должна быть сильнее той, что существовала, когда «Учитель» отдавал «ученику» все Свое внимание. Как восклицал Алтер Ребе в момент высшего молитвенного экстаза: «»Кто у меня в небесах?»[12]. Я же не хочу ничего: на что мне Твой Ган Эден, на что мне Твой Мир Грядущий? Я хочу лишь Тебя Самого!»[13]. Именно эта жажда вызывает откровение нового света и обеспечивает возможность его воспринять — при наступлении полного и истинного освобождения вскорости, в наши дни!
Из беседы в субботу глав Матот-Масъэй 5716 г. (1956 г.)
[1] Брейшит, 15:12.
[2] См. Брейшит раба, 44:17.
[3] См. Авот, 5:16.
[4] Брейшит раба, 44:21.
[5] См. Иома, 54а; Бава батра, 99а.
[6] См. Эйха раба, Птихта, 9.
[7] См. Шир гаширим раба, гл. 2; Псикта рабати, 15:11.
[8] Шмот,5:10.
[9] Шмот, 5:23.
[10] См. Авот дераби Натан, гл. 31.
[11] Сота, 49б.
[12] Тегилим, 73:25.
[13] Цемах-Цедек, Дерех мицвотеха, Шореш мицват гатфила, гл. 40.