Рав Шагар. Очистит ли травма "итнаткут" наше религиозное сознание (1)
«В чем состоит ложь (радикального) мессианства? В самой попытке насильственного осуществления, в том, что она (идея мессианства) переносится из будущего в настоящее. «Овеществление» мессианской идеи подобна идее овеществления[1] Б-жественности, лишающее утопию ее утопического духа.
Рав Шагар, возглавляющий ешиву Сиах в Эфрате, анализирует различные стороны теологического провала идеологии национально-религиозной ортодоксии (ХаРДаЛь[2]). Статья была опубликована в 2004 году, за год до «итнаткут». На мой взгляд, она ничуть не потеряла своей актуальности.
***
Рав Шагар видит основной смысл национально-религиозного движения в том, чтобы быть «мостом» светским и религиозным мирами. Его весьма заботит как процесс «хилонизаци», так, и еще в большей степени, процесс «харейдизации» определенной части национально-религиозного лагеря. При этом в «харейдизации» он видит проблему большую, чем в «хилонизации».
Парадоксально, но по Шагару, кажется, лучше быть слишком светским, чем слишком религиозным.
Анализируя отношение различных групп национально-религиозного лагеря к «итнаткут», Шагар утверждает, что спор не идет между идеологией и прагматизмом, но об отношении собственно к идеологии, как к высшей судебной инстанции
Шагар находит известное подобие между отношением к вопросм «цниют» и отношению к целостности Земли Израиля. Так же как чрезмерная боязнь «оскверниться» в отношениях между молодыми людьми может стать причиной семейных конфликтов, когда они создадут семью, так и чрезмерная «религиозность» приводит, по Шагару, к «выпадению из исторического процесса» и, по сути, к возвращению назад, в галут.
Шагар говорит о «идеологизации» Торы. Само по себе это явление может быть, в определенных границах, позитивно. Однако «Проблема возникает, когда разрыв между реальностью и идеологией настолько велик, когда идея перестает быть адекватно описывать реальность. Идея, оторванная от реальности — есть мертвая буква, и в этом качестве она бесчеловечна»
Следует ли солдатам Цахаль отказаться от исполнения приказа выселять евреев из их домов («сирув пкуда»)? Рав Шагар говорит, что призыв к «сирув пкуда» — ни что иное, как «ностальгия по мсирут нефеш», обреченная на провал.
***
Кажется, что многочисленные дискуссии, совсем недавно разделявшие национально-религиозный лагерь — «Танах на равных», полномочия раввинов, теория «слоев», обучение женщин, полемика по поводу размещения академических учреждений вместе с ешивами (приведшая к разрыву и разделению «мерказ а-рав», и также к объявлению «херема» как на отдельных людей, так и на целые учебные учреждения) и т.д. — все они отодвинулись в строну из-за политической дискуссии, развернувшейся вокруг процесса «итнаткут[1]».
Я вижу себя среди тех, кто молится о том, чтобы этот процесс остановился, и причины для этого я перечислю ниже — и не потому, что я не доверяю добрым намерениям Главы правительства. Внутренняя «война культур» в религиозном сионизме — переместилась вовне. Фронт переместился, и он обращен сейчас вовне, в сторону светского окружения. Но это обращение наружу лишь углубляет дискуссию и разногласия внутри.
Легко видеть, что это — так же самая дискуссия, выражающая проблемы нашей общины. Танах «на равных» — это также политика «на равных».
На первый взгляд, данная полемика представляется чисто тактической, способом защиты или минимизации ущерба от интаткут[2]. Однако, несомненно, что в основе ее лежат глубокие разногласия в теологической концепции религиозного сионизма. Таким образом, спор не идет между идеологией и прагматизмом, но об отношении собственно к идеологии, как к высшей судебной инстанции. Этот вопрос находится в основе как культурной, так и политической дискуссии.
Речь не идет лишь о физическом изгнании из собственного дома, но — изгнании из самого понятия дома, из духовной родины, из фантазии религиозного сионизма. Уже сейчас (2004 г.) итнаткут это травма, которая будет лишь усиливаться в будущем, и она оказывает глубокое воздействие на национально-религиозную общину на всех ее духовных уровнях, сказываясь также на решение дилемм в воспитании молодого поколения. <…>
Представляется, что религиозный сионизм находится сейчас на распутье, и слышны даже мнения, что в будущем одна часть национально-религиозного лагеря сольется с ортодоксией, а другая — с консерваторами. Я хочу в дальнейшем отнестись к той части, которая видит себя в слиянии с ортодоксией.
Отрыв
Мой хороший товарищ, преподаватель в одной большой и уважаемой михлале[3] для девушек рассказал мне следующую историю (я сам могу припомнить немало подобных историй, возможно, не столь фантастических):
Девушка приходит в один прекрасный день на урок, вся заплаканная. После долгих уговоров она насказывает мне, что она отменила помолвку. «Тебе не понравился этот парень?» «Ты не хочешь его»? — «Наоборот, он отличный парень, я очень хочу быть с ним». «И почему же ты отменила помолвку»? Выясняется, что девушка обратилась к какому-то крупному специалисту по «хохмат парцуф», умеющему читать судьбу по фотографиям, что-то среднее между магом и раввином, и тот приказал ей отменить помолвку…
Это — крайний случай, но почему, в принципе, люди обращаются к колдунам? В чем причина отсутствия веры в себя, приводящая к такому обращению? Ответ известен: де-легитимизация мира личности, отвержение его ради некоей высшей идеи. Многие семейные проблемы, и даже разводы, происходят из этого само-отрицания. Супруги женятся из идеологических соображений, не зная ни себя, ни своих личных устремлений, и тем более, своего будущего спутника жизни. Точнее, они знакомятся — глядя друг на друга сквозь идеологические очки — ведь так их воспитали — и результаты оказываются неудовлетворительными.
А что можно сказать о следующих строках, принадлежащих одному из известных раввинов национально-религиозного лагеря (в одном из субботних листков), написанных от лица невесты к ее жениху, с которым она помолвлена:
«Мы не ездим друг к другу в гости по субботам, ни у твоей семьи, и ни у моей семьи. Ты помнишь, что произошло с нами в прошлый раз — в субботнюю ночь мы гуляли всю ночь напролет… мне было очень плохо от этого. Я почувствовала ужасную нечистоту… Душевные беседы ночь напролет? — Нет!.. Я хочу, чтобы мы остались чисты до самого дня свадьбы. Обновленными и чистыми… Так, чтобы стоя под хупой, мы могли смотреть на эти месяцы с гордостью, а не со стыдом»
Истории этих девушек — это одновременно и реальность и притча, симптом и болезнь одновременно.
Время между помолвкой и свадьбой, призванное стать весной знакомства, Песнью Песней, становится болезненным источником страха нечистоты. Страх оскверниться создает разрыв. Как сложится судьба такой семьи после того, как они поженятся? Смогут ли они преодолеть этот страх? Ответ на это можно найти во многих вопросах, которые задают тому самому раввину (или на сайтах вопросов и ответов в интернете).
Прекрасно, что в нас заложены стремления к чистоте и святости. Эти стремления должны направлять нас. Но чрезмерная погоня за чистотой и святостью приводит к тяжелым искажениям, и даже скатывается в манипулятивность.
Вырывание галахических постановлений, предназначенных для ортодоксальной общины, из их контекста, их механическое применение в национально-религиозном лагере есть не только воспитательная ошибка, но искажение самой галахи. Не говоря уже о вреде от смешения галахи и «полезных советов».
Здесь заключена, на мой взгляд, основная религиозная проблема национально-религиозного движения в целом, и, в особенности, национально-религиозного воспитания. Тора не есть для нас первичная данность, и в этом смысле мы — баалей тшува. В сущности, мальчик или девочка, принадлежащие к национально-религиозному лагерю, имеют не одну идентичность, а две. Ты еврей или ты израильтянин? Разрыв между непосредственным жизненным переживанием и между Торой неизбежен, и как же воспринимается Тора в таком мире?
Тора превращается в идеологию. Ребе из Коцка выразил это словами: «бога литого не делай себе» — «чтобы твой бог не превращался в маску».
Следует подчеркнуть: в отличие от философов, отрицающих за любой идеологией право на существование, я считаю, что без идеологии человечество не может выжить. Как творение, обязанное дать себе отчет за свои действия, пытающееся организовать свою жизнь, и придать ей смысл, человек подчиняет себя идее. И всегда будет разрыв между идеей и жизнью. Проблема возникает, когда разрыв между реальностью и идеологией настолько велик, когда идея перестает быть адекватно описывать реальность, превращаясь, если пользоваться марксистской терминологией, в ложное сознание. Идея, оторванная от реальности — есть мертвая буква, идол, фотография, и в этом качестве она бесчеловечна. Чистые идеалисты, как те, кто творили французскую революцию, или революционеры-коммунисты, творили невиданные жестокости.
Мы заслуженно гордимся нашей идеалистической молодежью, она как цветущий заповедник в пустынном израильском пейзаже. Но всегда ли идеология это хорошо? Не слишком ли дорого она обходится? Не приносит ли она зачастую урон?
Плоды ешивот «кав» (национально-религиозной ортодоксии) мы находим не только среди тех, кто остались в ешивах, но также среди тех, кто населяют «кошачью площадь» в Иерусалиме, и их аналоги в других ишувах, как в пределах «зеленой черты» так и за ее пределами. Даже если их нога никогда не вступала на порог ешивы — тотальная ешивная идеология отдаляет немалое число молодых людей. Завышенный стандарт, который ставится перед воспитанниками этих учреждений, создает явление жертв ешив. Тех, кто оказались неспособны держать эту крайнюю идеологическую планку, чувствуют себя «вторым сортом» в лучшем случае. Случаи, описанные в газетах, представляют собой лишь верхушку патологического айсберга.
Мы говорили об отчуждении в семье. То же можно сказать об отчуждении от судеб своей страны.
Разве мы не желаем стоять «под хупой» — с приходом нашего праведного Мошиаха, вместе с нашей возлюбленной — Землей Израиля, чистыми и праведными и способными глядеть в глаза друг другу? (в точности как та девушка, в чем разница?)
Разве то, что мы оторвались от истории, выпали из исторического процесса — хотя это было по принуждению, но в этом была также наша собственная добрая воля — ибо мы не хотели быть участниками творимых мерзостей — разве это только для того, чтобы в нее вернуться?
Как выразился один из моих друзей, сочетание идеологии (в особенности — связанной с землей Израиля, и я подчеркиваю — идеологии, а не простой природной любви к родной земле, земной и непосредственной), баалей тшува и армии — это взрывоопасная смесь.
Почему армейские «мехинот», объявленной целью которых является укрепить молодежь с религиозной точки зрения перед службой в армии, и которые, несомненно, могут гордиться своими многочисленными достижениями в этой области, должны сочетать в себе военизацию? Ешивы «есдера», которые являлись лучшим решением для национально-религиозной молодежи, которая хотела изучать Тору, но также исполнить свой национальный долг воинской службы, превратились в подготовку к воинской службе в своей новой форме. Хотя заявленная цель многих мехинот — это пробудить учеников к воинской доблести, результатом является милитаризация Торы, жестокая Тора и военизированный сионизм.
Про царя Давида говорится в Талмуде (Моэд Катан 16) הוא עדינו העצני — когда он сидел и занимался Торой — он был нежен, как шелк. И когда он выходил на войну — он был жесток, как посох. Мой учитель, рав Гольдвихт, любил приводить этот мидраш как иллюстрацию встроенного противоречия между мягкостью ешиве-бохера, и жесткостью солдата. И вот, мы получаем «бней Тора» жестких, как кедр.
Размежевание
Лозунг «евреи не изгоняют евреев» взывает со стен досок объявлений. Это даже не диспут о цельности Земли Израиля, или протест против отрыва от «истинного сионизма» в стиле Ицхака Табенкина, и даже — не вопрос безопасности границ. Это обращение к глубокому душевному пласту, куда более древнему, чем сионизм, и тем более, религиозный сионизм. Это не обращение к универсальным нормам морали, подчеркивающее вопиющую несправедливость насильственного изгнания людей из их домов и с их земли. И это даже не лозунг в стиле Ямита, говорящих об Избавлении, которое не может повернуть назад. Это выражение древнего страха преследуемого народа, страх евреев, которых изгоняют с насиженных мест, из их домов, и даже из могил их близких.
Например, рав Аврум Шапиро Шлита (зацаль) говорит в своем знаменитом постановлении, призывающем солдат нарушить приказ: «как вы можете изгонять евреев из их домов? Это преступление, это запрещено… Как нарушение субботы, как кушать падаль… никогда не было такого, в галуте всегда изгоняли нас. Изгоняли? — изгоняли. Но такого, чтобы евреи изгоняли евреев — такого еще не было…» И дальше: «во время изгнания изгоняли евреев, но сами евреи не изгоняли и не доносили».
Отказ исполнения приказа, воспринимается, таким образом, как акт «кидуш а-Шем», еврейский акт самопожертвования во имя Вс-вышнего. Таким образом, он дает право нарушить закон, «быть убитым но не нарушить». Этот псак копирует еврейское самопожертвование в течение всех поколений. Как в течение всех поколений евреи жертвовали жизнью ради заповедей, так мы пойдем в тюрьму, будучи готовы отдать свою жизнь, ради того, чтобы евреев не изгоняли из их домов. «Распрямиться в полный рост», так назвал это один из раввинов в последнее время. Однако, по сути, это галутная реакция. В настоящей ситуации это не мсирут нефеш, а ностальгический акт, обреченный на провал. Ложная попытка возвращения к традиционному еврейскому самопожертвованию. Следует ответить на него «отказом на отказ»! Не нам разрушать своими руками «начала ростка нашего избавления».
Однако не только разбитые мечты о «цельной земле Израиля» приводит многих к обращению в сторону ортодоксии. Есть еще одна причина для этого движения, и это — страдания и испытания. Еврейские жители Иудеи, Самарии и Газы, и особенно «вязаные кипы» — основные жертвы интифады. Почти невозможно найти семью в национально-религиозном лагере, в которой не было бы родственника, друга, ученика или знакомого, погибшего или пострадавшего от теракта. Возвращение к еврейской судьбе и к еврейскому страданию погружает нас в наши еврейские основы, и приводит многих, и справедливо, к отказу от сионисткого этоса, в котором они видят попытку совместить несовместимое. Все эти процессы не создают единого и однозначного альтернативного пути, и кроме возврата к старой ортодоксальности, которую слышно из слов рава Шапиро, вырастает «нео-ортодоксия», соединяющая в себе ортодоксальный ответ на израильскую ментальность, и приводящая к противоположному результату — национально-религиозная ортодоксальная жесткость, т.е., перевернутая галутная ментальность.
Отказ исполнения приказа и противодействие интаткут, и также отказ от отказа, оба произрастают из одного и того же места, глубокого и древнего — еврейского инстинкта самосохранения, совершенно тождественного предназначению и смыслу существования еврейского народа.
Часть вторая здесь
Отсюда: http://acheret.co.il/?cmd=articles.148&act=read&id=625
[1] Односторонний выход из Газы, осуществленный Ариэлем Шароном в 2005 году, сопровождавшийся разрушением 20 еврейских поселений в Гуш Катиф. Статья рава Шагара написана в 2004 году, когда решение уже было принято, но до его непосредственного исполнения
[2] По-видимому, речь идет о полемике, каким образом следует сопротивляться выселению и разрушению домов. Следует ли солдатам отказаться исполнить приказ? Должно ли быть насильственное сопротивление? Где границы допустимого насилия?
[3] Михлала — аналог первых курсов университета