Ребе о себе
Любавичский Ребе, кто вы?
Кто он? Что он говорит о себе и о той задаче, ради которой его душа спустилась в наш мир?
Мы послушаем его — может, тогда мы лучше поймем самих себя?
Распутаем какой-то узел? Разрубим его?
Да.
Я не люблю разыгрывать властителя и отдавать приказы.
Если спрашивают мой совет, я даю такой ответ, который, как мне кажется, служит для пользы дела, для его истинной пользы.
Этот совет может касаться не только вещей возвышенных, относящихся к Будущему миру, но и того, как жить сейчас, в этом мире.
Сила его руки
1.
В последней главе Пятикнижия, в последних строках ее говорится: «И не было другого пророка в Израиле, подобного Моше… По всем знамениям и чудесам… И по руке сильной, и по делу великому и страшному, которое совершил Моше перед глазами всего Израиля».
На этом заканчивается Тора. Раши объясняет, что «великое и страшное дело» — это то, что Моше-рабейну разбил скрижали Завета, когда узнал о грехе золотого тельца.
Наши мудрецы говорят, что Всевышний согласился с решением вождя евреев и даже похвалил его. И при всем при этом возникает вопрос: неужели разбиение скрижалей это самое главное деяние, которое совершил Моше-рабейну? Стоит только вспомнить: ведь это он вывел евреев из Египта, он творил чудеса в пустыне, он получил Тору на горе Синай. Душа «короля пророков» была настолько высока, дух его настолько могуч, что он обращался ко Всевышнему в любое время, когда хотел, когда в этом была необходимость.
Можно задать еще несколько вопросов. При всей неизбежности этого поступка, разбиение скрижалей вещь страшная. Талмуд советует любой рассказ «заканчивать добром». Как же можно было закончить Пятикнижие намеком на такое ужасное событие? И еще: что добавляет нам известие о том, что Моше разбил скрижали «перед глазами всего Израиля»?
2.
Мидраш приводит притчу о короле, который отправился в дальний путь, оставив свою невесту на попечение служанок. В пути он узнал, что служанки предались разврату, что бросало тень на доброе имя королевской невесты. Тогда, чтобы отвратить от нее гнев владыки, его друг схватил брачный договор и порвал его. Он подумал: «Теперь, если король захочет казнить невесту, я скажу ему: она еще не жена тебе…»
Понятно, о ком говорится в притче. Владыка — это Всевышний. Невеста — еврейский народ. Служанки — египтяне, перебежавшие в еврейский лагерь во время исхода из Египта. А друг короля — Моше-рабейну, который уничтожил «брачный договор», разбив скрижали Завета. Он сделал это, чтобы защитить евреев от гнева Творца.
Нам понятен мотив его поступка. Но совершенно невозможно представить, как Моше-рабейну решился сделать это. Не было в еврейском народе человека, который так бы любил Тору и благоговел перед ней. Не было другого, который был так посвящен во все ее тайны. Скрижали не были сделаны человеческой рукой. Надпись на них хранила отпечаток руки Творца. И это чудо, этот ключ к тайнам мироздания Моше, не колеблясь ни минуты, решил уничтожить, как только понял, что при этом будет спасен еврейский народ. Как он смог?
3.
Говоря о «великом и страшном деле», которое совершил Моше, Раши пишет, что глава евреев «вознес сердце», чтобы разбить скрижали. Речь идет о совершенно особом состоянии души, когда Моше невероятным усилием в сердце своем поднял любовь к евреям выше, чем страх и благоговение перед Торой, на которой стоит мир…
Почему Тора подчеркивает, что он сделал это «перед глазами всего Израиля»? Моше хотел, чтобы в сердце каждого из нас — и во всех поколениях — укоренилась любовь к другому еврею и способность пожертвовать всем ради его спасения. Нужно добавить, что Моше-рабейну разбил скрижали, чтобы спасти небольшую часть народа, которые реально согрешили и не только допустили создание золотого тельца, но и поклонялись ему. Это еще больше подчеркивает «силу его руки», силу любви к другому еврею, даже если тот находится в предельной степени духовного спуска.
Остается, однако, нерешенным один вопрос. В Талмуде есть правило: «Все, что говорилось прежде, зависит от того, что сказано в конце». Если так, то завершающие строки Пятикнижия должны говорить о цельности и вечности нашего Закона. А они намекают о разбитых скрижалях…
4.
Говорится в мидраше: «Есть две вещи на свете, Тора и Израиль. Но было неизвестно, кто предшествует другому… пока не пришел пророк Элиягу и е сказал: Израиль предшествует Торе…» Значит, завершающие строки Пятикнижия должны были объяснить нам, что Тора приобретает высшую цельность, когда раскрывает высоту еврейских душ. В силу этой высоты, в силу своей неразрывной связи с Творцом еврейские души оживляют Тору и обогащают ее. А она, в свою очередь, оживляет и поддерживает мир, в котором мы живем. И когда, чтобы спасти евреев, Моше-рабейну разбил скрижали, стала видна высота еврейских душ и величина усилий, на которые нужно идти, чтобы защитить эти души. Нет сомнения, что, если об этом сказано в конце Торы, значит, она намекает нам об этом и в середине, и в начале…
Тора дана, чтобы раскрыть богатство нашей души, которая является воплощением воли Творца. Единство этих начал выражается во фразе, которая чаще других повторяется в Торе: «Заповедай сыновьям Израиля…»
Любавич, любовь…
ПЕРВЫЙ глава ХАБАДа Ребе Шнеур-Залман принадлежал к числу высоких душ, все желания и весь душевный жар которых обращен только к Творцу. О таких говорят: «С Тобой другого не желал я…» Его самопожертвование проявлялось в том, чтобы оставить эту ступень и начать помогать любому еврею, чтобы тот избавился от жизненных неурядиц и бед. Так действовали все главы ХАБАДа, начиная от Алтер Ребе и кончая моим учителем и тестем Ребе Иосефом-Ицхаком Шнеерсоном. Их путь заключался в том, чтобы любить не только Творца, не только Его Тору, но и любого еврея — хасид он или нет, мудрец или обычный человек, взрослый или ребенок…
Да, так было
Ребе улыбается
Рассказывает рабби Еуда-Лейб Гронер, один из секретарей Ребе.
С ОДНОЙ еврейской женщиной произошел несчастный случай, она получила тяжелые травмы лица. Врачи сказали, что здоровье ее в опасности и что ей необходимо пройти, одну за другой, четыре операции. Не факт, что они помогут, но другого выхода нет. Когда я сообщил об этом Ребе, он повторил:
— Четыре операции? Значит, нужно ехать на «охель»…
И он поехал, а когда вернулся, то спросил:
— Ну, как дела у той еврейки?
Я позвонил в больницу и узнал, что никаких перемен в лучшую сторону не произошло. Ребе выслушал это и сказал:
— Если так, завтра тоже поеду на «охель»!
Надо заметить, что эта поездка, даже с внешней стороны, отнимает у Ребе много времени и сил. В день поездки он идет в микву и не притрагивается к пище. На самом «охеле» он проводит несколько часов подряд. То, как он молится и о чем просит, — от нас это скрыто. Но я думаю, что это тоже отнимает много сил…
Наученный опытом, я позвонил назавтра в больницу, не дожидаясь, пока Ребе вернется. На этот раз меня ждала добрая весть: состояние пациентки улучшилось, одну операцию врачи решили отменить. Ей осталось пройти только три. Когда Ребе узнал об этом, то сказал:
— Если так, я и завтра поеду на «охель»!
После завтрашней поездки я встретил Ребе сообщением:
— Врачи решили отменить еще одну операцию. Осталось две. Ребе отозвался:
— Если так, завтра я еду на «охель» снова!..
И Ребе исполнил свое намерение, а когда он вернулся, я обрадовал его:
— Врачи считают, что здоровье больной существенно улучшилось. Осталась нужда только в одной операции…
Ребе на это сказал:
— Значит, мне снова придется ехать на «охель»… И он поехал, а по его возвращении я сообщил:
— Врачи говорят, что состояние пациентки улучшилось еще больше. Нужда в операциях отпала. Ей будут делать обычные восстанавливающие процедуры… Ребе улыбнулся, кивнул и сказал:
— Барух а-Шем…
Один поклон
Один еврей, живший в эпицентре ХАБАДа, на «Краун Хайте», однажды увидел Ребе, выходящего из своего дома на Президент-стрит и направляющегося на «Севен севенти». Еврей поклонился Ребе. Ребе поклонился ему. Еврей пришел от этого в такой восторг, что весь день ходил именинником, а назавтра постарался в то же время быть на Президент-стрит.
И снова еврей поклонился Ребе. А Ребе поклонился ему.
Со временем это стало обычаем, привычкой. Отлично зная, кто такой Ребе, еврей не приближался к нему, не лез с разговорами. Один поклон — этого было достаточно, чтобы осветить весь его день.
Как-то раз этот еврей увидел, как Ребе, выходя из дома, встретил американца-почтальона и приветливо помахал ему рукой. Душа упала в темную шахту: ему Ребе машет, а мне только вежливый поклон?!
Еврей излил свои чувства на бумаге и передал письмо секретарям Ребе. Назавтра он получил ответ. Там была только одна строка:
«Я никогда не склонял голову перед гоями».
Вы, я и мой тесть…
Я вижу свою цель в том, чтобы делать все с добром и милосердием, и об этом я молился. А из вас я хочу сделать хасида, и чтобы веселье постоянно шло рядом с вами. Пусть будет на то Его воля, чтобы вы, я и мой тесть, Ребе Иосеф-Ицхак, удостоились приветствовать Мошиаха и наблюдать раскрытие безграничной сущности Творца в этом ограниченном материальном мире.
Да, так было
Близкий круг
Рассказывает рабби Еуда-Лейб Гронер.
В НЬЮ-ЙОРКЕ жила семья, которая приходилась родней Ребе и его жене, ребецн Хае-Мушке. При любой необходимости они обращались к главе ХАБАДа, чтобы попросить его совета и благословения, причем, делали это не через секретариат, а просто звонили ребецн по телефону (чувствуется, что рассказчик не одобрял такой подход — ред.)
Однажды мать одного из супругов серьезно заболела. Врачи настаивали на немедленной операции, утверждая, что каждый час дорог. Родственники незамедлительно позвонили на Президент-стрит и попросили, чтобы Ребе дал браху на удачный исход операции.
Когда ребецн сообщила об этой просьбе главе ХАБАДа, он сказал одну фразу: «Никакой операции».
Родня узнала ответ и воспылала надеждой, что теперь здоровье больной улучшится каким-то, одному лишь Ребе ведомым, способом.
Но нет, здоровье больной продолжало ухудшаться. Врачи восклицали: «Что вы делаете?!» Что им было делать? Они снова позвонили на Президент-стрит: может, ввиду усложнившейся ситуации, Ребе все-таки даст свое согласие? Ребецн Хая-Мушка передала их просьбу. Ребе ответил: «В Любавичах не спрашивают дважды . Тем самым он как бы поставил родню в близкий круг , в компанию людей, которые должны следовать неписаным законам дома Любавич. Здоровье больной все ухудшалось. Врачи потребовали подписать бумагу, где родные принимали на себя всю ответственность за отказ от правильного лечения. Они бросились названивать ребецн Хае-Мушке. Она отвечала со вздохом:
— Конечно, я все понимаю… Но вы же знаете — у нас не спрашивают дважды. Если Ребе сам заговорит об этом, можете не сомневаться, что я опишу обстановку во всех деталях и расскажу ему о ваших муках…
Да, так и было. Придя домой, Ребе спросил:
— Ну, как здоровье нашей родственницы?
Ребецн тут же подробно рассказала, как. Ребе качнул головой:
— Я же сказал — никакой операции. Эта сцена повторилась еще один раз, с той разницей, что теперь больная находилась почти при смерти. На этот раз Ребе добавил:
— Пусть поищут врача, который лечит эту болезнь с помощью инъекций. Начались лихорадочные поиски, и скоро такой специалист, из другой больницы, был найден.
С трудом уломали его нарушить больничные правила и тайком делать больной нужные процедуры. Он согласился только потому, что видел их посеревшие от горя лица…
Не прошло и двух дней, как состояние больной улучшилось. «Болезнь стабилизируется,» — записали врачи. Через двадцать дней они с высоко поднятыми бровями констатировали выздоровление. Пожилая женщина выписалась.
Телефонный звонок на Президент-стрит. Радость, слезы, вскрики и всхлипы. Ребецн Хая-Мушка поспешила при первой возможности уведомить об этом Ребе. Он слушал внимательно, а потом заметил:
— Когда ты в первый раз передала их просьбу, я увидел, что эта женщина не встанет с операционного стола…
Подождите, но почему Ребе сразу не предложил делать инъекции?! Вы знаете, в Любавичах не задают много вопросов…
Да, так было
Евреи и престиж
РАВ ШИМОН Лазаров, посланник Ребе в Юстоне, штат Техас, решил приобрести новое здание для своего Бейт-ХАБАДа. Ему предложили помещение в центре города и по очень недорогой цене. Посланник отправил Ребе письмо с просьбой дать благословение на эту покупку и получил такой ответ: «К чему такая спешка? Очень скоро вы найдете здание в более подходящем месте».
Через несколько месяцев в кабинете Лазарова появился его приятель, местный бизнесмен, и сообщил, что в одном из новых районов подешевке продается земельный участок под застройку и, скорее всего, это место вскоре станет популярным.
На этот раз Ребе дал согласие на покупку, но с условием: всеми делами, связанными со строительством, будут заниматься помощники Лазарева, а сам он продолжит, как прежде, давать уроки Торы, встречаться со студентами, словом, «распространять источники».
Бейт-ХАБАД был построен. Вскоре этот район стал одним из самых престижных в Юстоне, и сюда переселилось много евреев. Та часть города, где рав Шимон хотел обосноваться вначале, захирела. Та публика, которая обосновалась там, в Бейт-ХАБАД отправится уже после раскрытия Мошиаха.
Детские игры хабадников
МЫ, ДЕТИ этого поколения, должны идти по пути, проложенному для нас предыдущими поколениями хабадников, вплоть до легендарных хасидов Алтер Ребе, известных глубиной своего понимания.
С одной стороны, нам осталось всего-навсего приготовить и очистить «пахим ктаним», маленькие сосуды, которых недостает для полного раскрытия Творца в этом мире. С другой стороны, мы — это самая-самая пятка, завершающая фигуру еврейства, проходящего сквозь века. Это наша скромная работа заставит Мошиаха раскрыться здесь, в материальной оболочке, на высоте человеческого роста.
Стоит поразмыслить об этом на короткий миг, и любого еврея охватит страх и трепет: столько чудес, столько будущего счастья для всех людей зависит от того, что мы делаем сейчас!..
А мы почти ничего не делаем. Каждый играет в собственные игры, стараясь побыстрее и получше уладить свои дела…
Вдвоем с тестем
«АЗКИР аль а-цион» — вспомню… так заканчиваются многие ответы Ребе. Это означает, что, молясь в месте упокоения своего учителя и тестя Ребе Иосеф-Ицхака Шнеерсона, он вплетает и вашу просьбу тоже в свою молитву, которая обычно продолжается несколько часов. Хасиды говорят, что Ребе согласился стать Ребе при условии, что душа его тестя будет находиться с ним в постоянной связи.
Тут нет ничего от туманных заплывов спиритов в потусторонний мир. Это контакт двух праведных душ, не очень стесненных рамками нашей докучливой реальности.
Но об этом нет сил много говорить — мы же люди обычные, обремененные оковами пространства и времени, а также грехов, которые порой стараются заменить нам душу.
Поэтому вот несколько отрывков из их земного контакта, из тех времен, когда оба, тесть и зять, сидели рядом на фарбренгенах.
Вы спросите — а какая здесь связь с заглавием нашей книги, с советами, которые дает Ребе? Поверьте, связь есть…
Должник
ОДНАЖДЫ утром Ребе Иосеф-Ицхак Шнеерсон позвал своего зятя и преемника Менахем-Мендла и сказал ему: — За тот сон, который мне приснился, я должен тебе водку!.. Поцелуй меня.
Зять хотел поцеловать ему руку, но Ребе Иосеф-Ицхак показал на свой лоб, а потом сам поцеловал зятя в щеку. После этого он рассказал про сон:
— Передо мной оказался покойный отец. Он сказал: «Почему, сынок, ты упал духом? Надо радоваться, ведь всюду ночь, а у тебя горит свет! Ребе продолжал:
— Я проснулся и решил в этом разобраться. Оделся и выглянул в коридор. Было темно, и только в библиотеке горел свет. Там сидел ты и учил Тору…
Традиции дома Любавич
В своем письме от 25 Адара вы пишете о своей организации, цель которой заключается в строительстве новых синагог на Святой земле, и предлагаете мне стать ее почетным председателем.
Прежде всего, спасибо за оказанную честь и добрые намерения. Однако я вынужден ответить вам отказом. Вы сами пишете, что эта должность «не потребует никаких обязательств или практической работы». Но традиция дома Любавич заключается как раз в обратном. Если в том или ином предприятии упомянуто имя Ребе, он должен принимать в нем самое деятельное участие. А во многих случаях он делает это, даже если его имя нигде не упомянуто. А вот почетных председателей или президентов в Любавичах нет.
Вторая причина моего отказа заключается в том, что большинство общественных организаций в Израиле относятся к той или иной политической партии или, во всяком случае, пользуются ее покровительством и поддержкой… Те уважаемые раввины, которые живут в Эрец Исраэль, могут дать вам свое имя в качестве руководителей новой организации, и это легитимно, это поможет избежать лишних преград. Но у меня другая программа, другое поле деятельности, начало которым положил мой учитель и тесть и все его предшественники…
Главная линия
1.
РЕБЕ Шолом-Довбер, шестой глава ХАБАДа и основатель ешивы «Томхей тимим», произнес в свое время знаменитую беседу, положив в ее основу изречение наших мудрецов: «Каждый, кто идет воевать за Дом Давида, должен написать гет своей жене…[1]«
Мы живем в эпоху «пятки Мошиаха», когда исполняется печальное пророчество Давида. Наш повелитель обращается ко Всевышнему со следующими словами: «Бесчестят Тебя враги Твои, бесчестят они Мошиаха…» Значит, пришло время каждому, кому это бесчестье задевает душу, отправляться на войну. В первую очередь это относится к тем, кого специально для того готовили: ученикам ешивы «Томхей тмимим» или к евреям, которые ощущают с ней внутреннюю связь. На войне нужны не только начальники. Больше всего там требуются опытные и смелые бойцы — «все, поступающие в войско Израиля». Хотя не всегда за свою доблесть получают они награды, но победа приходит к евреям лишь благодаря им.
2.
Уже было сказано, что каждый из них должен был написать своей жене гет. Жена — это не только настоящая жена, это материальный мир с его заботами, это потребности тела и мечты. Недаром наши мудрецы называют душу — мужем, а тело — женою… Тот, кто отправляется на войну, обязан отрезать себя от все это, чтобы не размякло его сердце.
Юноша, переступивший порог ешивы «Томхей тмимим», должен расстаться с материальными заботами, с мыслями о бизнесе. Он не должен думать, как понравиться своим учителям или руководству ешивы. Он должен только впитывать слова Торы и выполнять их, помня, что на свете есть только он и «Ацмут», сущность Творца, Который через многих посланников передает еврею Свою Волю.
Гет, о котором мы говорим, нужно написать искренне, от всей души. Тогда воин будет свободен от разбросанных чувств и противоречивых стремлений, тогда, сражаясь под знаменами Давида, он добьется победы. А придя с миром домой, он убедится, что их взаимная любовь с женой (и с тем, что с этим словом связано), стала за время разлуки еще сильнее.
3.
Еще одну пару сравнивает Мидраш с мужем и женой: Всевышнего и душу еврея. Для того, чтобы выполнять заповеди Творца в эпоху «пятки Мошиаха», от еврея требуется «месирут нефеш», самопожертвование.
Самопожертвование — это не гибель, не расставание со своим телом. Самопожертвование — это передача всех своих желаний Всевышнему.
Это не значит, что ты остался совсем без желаний, как чистый лист. Просто на время войны единственным твоим желанием стала Его Воля. И, поскольку ты впустил к себе в душу святое и безграничное, то все твои поступки стали хороши и правильны. Не потому, что ты сделался святым или мудрецом, а потому, что отказался от глупости.
Это и называется быть «тамим», чистосердечным. Именно ученики «Томхей тмимим», от создания ешивы и до прихода Мошиаха, приведут к окончательной победе в войнах Давида.
4.
Можно задать вопрос — почему именно они? Ведь в сфере святости и искреннего служения Творцу есть несколько систем и направлений, хотя в основе их лежит простое Единство Б-га.
Сказано в Мидраше, что спасся Авраам из огненной печи в заслугу того, что у него должен был родиться такой внук, как Яаков, отец наш. На это намекает пророк Ешайягу, говоря: «Яаков выкупил Авраама…»
У еврейского народа было три праотца. Авраам служил Всевышнему, двигаясь по линии «хэсед», доброта. Его сын Ицхак воплощал начало «гвура», строгость. Служение каждого из них обладало самостоятельной ценностью, однако это были параллели непересекаемые, не допускающие проникновения другого начала.
Яаков был тем, кто открыл «кав а-эмцаи», среднюю линию, которую также называют линией гармонии и правды. Находясь посередине, она может включать и объединять другие направления в служении Творцу.
В еврействе есть несколько систем, каждая со своим подходом к миру и способом исправления душевных качеств. Есть системы, идущие по линии доброты и призывающие к безграничной любви к другому еврею. Есть системы, культивирующие строгий подход к себе и другим и педантизм в соблюдении заповедей.
Система ХАБАД, идущая по средней линии, помогает объединить все силы еврейской души, несмотря на то, что они различны по природе своей и недаром называют их «разбегающимися ветвями». Но вмешательство разума — хохмы, бины и даат, помогает слить в единый поток доброту и строгость.
Это необходимо. Для того, чтобы победить в войнах Давида, солдат должен достичь состояния душевной цельности — чтоб вложить все силы и добиться Победы.
Эта цельность должна проявляться на всех уровнях — физического совершенства, материального достатка и, главное, на уровне души…
Ребе говорил эти слова во время праздника Пурим. Поэтому он неожиданно попросил присутствующих, чтоб каждый налил большой стакан водки и добавил с улыбкой:
— А чему вы удивляетесь? Если еврей хочет сделать «лехаим», это что, чудо?!
Лехаим, Ребе.
Приказ, но не мой
То, что вы прочли в моем письме, это не мой приказ, не дай Е-г, а требование Галахи, записанное в «Шулхан Арух». Если вы хотите спорить, то спорьте прямо с тем, кто написал эту книгу, и нет нужды в посреднике…
«Славьте все народы…»
В ПСАЛМЕ царя Давида говорится: «Славьте Всевышнего все народы… Потому что велика милость Его к нам».
На первый взгляд, неясно, с какой стати народы мира начнут славить Всевышнего из-за того, что увеличилась Его милость «к нам», то есть к евреям?
В Талмуде сказано: «Большую милость оказал Всевышний еврейскому народу тем, что рассеял его среди племен земли». Дело в том, что, когда евреи живут в какой-то стране, то они исправляют и возвышают ее жителей. Это происходит из-за того, что евреи выполняют заповеди Торы здесь, в этой стране, среди этого народа.
Даже если евреев там совсем немного, даже если там живет только один еврей, он способен, служа Б-гу, привлечь милость Его «к нам», что, в свою очередь, благотворно скажется на народах мира, которые живут рядом.
Отсюда практический вывод: если мы хотим добра американцам или русским, нужно, чтобы евреи, живущие в их стране, научились серьезно и искренне нести свою еврейскую службу…
Контрапункт
Один еврей, начальник отдела сбыта в одной из европейских корпораций, «начал приближаться», зачастив в Бейт-ХАБАД в своем родном Антверпене. Путь его не был гладок. Рав Шабтай, возглавлявший эту организацию, однажды услышал от гостя короткую исповедь:
— У меня есть любимая женщина, нееврейка. Я знаю, что это против Галахи, знаю, что из этого ничего не получится, но расстаться с ней не могу. Как быть?.. Рав Шабтай сказал:
— Поезжай к Ребе.
Этот совет был услышан и принят. Оказавшись на «Севен севенти», в очереди за долларом, еврей мз Антверпена шепотом, в двух словах поведал главе ХАБАДа о своей проблеме. И услышал в ответ:
— Я завидую вам.
Сотни мыслей пронеслись у того еврея в голове. Он воскликнул бессвязно:
— Как?.. Что?! Ребе пояснил:
— Те трудности и испытания, которые Творец ставит перед нами, это ступени лестницы. Чем тяжелей проблема, тем выше будет подъем. Я повторяю: Всевышний никогда не ставил меня перед таким испытанием. И я завидую той высоте, на которую вы можете подняться.
У собеседника промелькнуло: может, это сказано просто так, для воспитания? Он взглянул в небесной чистоты голубые глаза Ребе и понял: действительно завидует…
Расставаться с любимой было больно, на душе светло.
Здесь и сейчас
Я не люблю разыгрывать властителя и отдавать приказы. Если спрашивают мой совет, я даю такой ответ, который, как мне кажется, служит для пользы дела, для его истинной пользы. Этот совет может касаться не только вещей возвышенных, относящихся к Будущему миру, но и того, как жить сейчас, в этом мире.
Вместо послесловия
В каждой порядочной книге должно быть нечто вроде послесловия — несколько добрых напутственных слов, подводящих итог и раскрывающих дальнейшую перспективу. Признаться, я не знал, что писать.
За годы, в течение которых эта книга готовилась к печати, на Святой земле произошли серьезные перемены. Толпы людей, сытых и напуганных, толкали на премьерский пост таких же сытых и напуганных. И они, блюдя интересы общего желудка, собирались отдать арабским убийцам жизненно важные части Эрец Исраэль — чтобы те сделали там свое разбойничье государство.
Они не предполагали, да и некогда было им думать о том, что они грабят наследство Мошиаха, мешая его раскрытию, мешая нашей общей судьбе. Скорее мир. Скорее к миске с ароматным чолнтом.
Религиозные люди, принимая участие в правительстве Биби Натаньягу, Барака, Арика Шарона, тоже макали бороды в эту миску, краснея только от радостного возбуждения.
Всевышний вмешался.
Подчиняясь Его приказу, арабы обрушили на еврейские города волну террора. Взрывы, выстрелы, вспышки изначальной ненависти и желания проливать нашу кровь. Никакой игры в мир, в ненужное государство.
И все же, забыв про все, политики прорываются под огнем к столу переговоров. Но не с кем. Евреи ищут просвет, однако в каменном тупике не видно солнца.
Одно хабадское выражение не попало первоначально в наш словарь, приведенный в начале книги. Вот оно: «Ехи адонейну, морейну ве-рабейну, мелех а-Мошиах леолам ва-эд!» Пусть здравствует наш господин, наставник и учитель — вождь Мошиах во веки веков!
Евреи вкладывают в эти слова разный смысл. Одни желают удачи и силы душе Мошиаха, которая ведет невидимую и сложную работу, готовясь к раскрытию в добрый час. Другие говорят, что душа Мошиаха — это душа Любавичского Ребе, Менахем-Мендла Шнеерсона.
Третьи добавляют, что Ребе, как и Яаков, отец наш, обладает свойством «хай бе-эцем», неисчезающей жизни — внутри тела, вне тела или каким-либо еще способом.
Так или иначе, но «Ехи адонейну» — это серьезно. Это значит, что человек озабочен приходом Мошиаха.
А теперь история.
Пять лет назад в Париже бывший математик, а ныне автор ряда книг по изучению хасидизма Иосеф-Ицхак Перимон встал под хупу с Эстер, воспитательницей детского сада. Обоим было уже под сорок. За плечами у каждого дети от первого супружества, а также горьковатый и радостный опыт тшувы — возвращения в еврейство. Эстер сказала: она вступает в брак с условием, что при первой возможности они переезжают на Святую землю.
Это было сделано девять месяцев тому назад. Супруги стали жить в караване, в поселении Нахлиэль, что недалеко от Рамаллы. Почему они выбрали именно его? Там жили их друзья, Ицхак и Ривка Лемасон, тоже родом из Франции. Первого Нисана примерно в 8.30 вечера в дверь их каравана раздался стук.
Иосеф-Ицхак:
— Я пошел открывать. Никаких опасений у меня не было — поселение обнесено забором, есть солдаты, есть «битахонщики»… Передо мной стояли два парня в шапках-чулках на головах, с прорезями для глаз. Каждый держал в правой руке длинный нож. Они шарили глазами по комнате: есть ли в помещении еще люди, не опасно ли им начинать работу. Внезапно Эстер закричала: «Это арабы! Они пришли убить нас!..» Тогда я первым бросился на них. Я старался вышвырнуть их наружу, не дать дотянуться до моей жены. Я махал кулаками и тыкал пальцами им в глаза, а они тыкали в меня ножами. Всего я получил шесть ран. Одна была серьезная, в бедро, причем лезвие дошло до желудка…
— Вы когда-нибудь занимались каратэ, знаете приемы самозащиты?
— Откуда? Я даже в армии не служил, и сейчас дрался в первый раз в жизни. Я чувствовал, что льется кровь и силы сдают. В это время Эстер побежала на бандитов, крича: «Ехи адонейну, морейну ве-рабейну, мелех а-Мошиах ле-олам ва-эд!» Арабы повернулись и скрылись в темноте. Я запер дверь, лег на пол и сказал Эстер, чтобы она скорее вызвала помощь…
— Иосеф-Ицхак, как вы решились приехать в Эрец, когда здесь столько террористов?
— В Париже было ненамного лучше. Там сотни тысяч арабов, таких же мерзавцев, как здесь. Кричат тебе вслед «вонючий жид!», кидают камни, пытаются поджечь синагогу или еврейскую столовую. Полиции дан приказ не вмешиваться, потому что всегда скоро выборы и политики не хотят терять арабские голоса.
— Сколько раз вы встречались с Ребе?
— Один раз в жизни.
— И вы продолжаете верить ему?
— Пока все, что он сказал, сбывается. Я надеюсь, сбудется все до конца.
— Иосеф-Ицхак, вы рассуждаете о правоте Ребе, лежа на больничной койке, совсем недавно освободившись от трубок и капельниц. Скажите, после того, что случилось, вас не тянет покинуть эту землю?
— Эстер согласилась стать моей женой при условии, что мы будем жить как хасиды Ребе на этой земле. И я ей за это благодарен…
Ну вот, кажется, я поймал, наконец, летучие, обжигающие слова, чтобы положить их, как опорный камень, в основание нашей книги. Есть Ребе. Есть его хасиды, готовые вести «войны Давида» в любой плоскости — от идущих из души слов до пролитой крови.
Надо найти в себе эту точку и шагнуть. Слова, даже самые святые, хороши тогда, когда заканчиваются и влекут за собой поступок.
[1] Если воин пропал без вести на войне, то его жена не может второй раз выйти замуж, пока гибель мужа не будет доказана. Чтобы избежать этого, Давид просил каждого солдата давать гет — разводное письмо, в котором оговаривалось, что если муж не вернется к определенному сроку, то жена считается разведенной с ним.