Горящие, как и он
«Распространение потоков наружу», а затем «распространяйся на Запад и на Восток…» – это подвиг самопожертвования. Нелегко, в самом деле бросить налаженную, удобную жизнь, например, в Нью-Йорке и отправиться куда-то за тридевять земель или, скажем, на близкую Аляску, чтобы основывать новые Любавичские центры. И тем не менее правда такова, что каждый студент Любавичской Иешивы, как, впрочем, и взрослый хасид, словно о награде мечтает стать посланцем Ребе, и «Центр по вопросам воспитания» всякий раз вынужден отбирать среди двойного, тройного или пятикратного числа добровольцев. «Ребе сказал» – эти слова звучат для них приказом, хотя Ребе никогда не приказывает. Он служит для них образцом самоотверженности своим образом жизни: скромной одеждой, умением во всем довольствоваться малым, феноменальной работоспособностью, которая постоянно у всех на глазах, готовностью в любую минуту пойти навстречу людям, любым – и малым, и великим мира сего. Он не щадит себя. Когда в октябре прошлого года у Ребе случился сердечный приступ и врачи категорически направляли его в госпиталь, Ребе не менее категорически отказался, попросил поставить кровать в кабинет и несколько дней спустя уже работал: отвечал на письма, корректировал труды хасидизма, принимал приехавших издалека.
Вот почему каждый хасид повторяет: «Да будет воля Всевышнего, чтобы я смог выполнить замыслы или задание Ребе!»
И опять мы предоставляем слово молодым, его преданным ученикам, горящим, как и он, огнем святой идеи. Рассказывает молодой хасид, недавно вернувшийся из далекой и долгой поездки, в которую он отправился по просьбе Ребе:
– Когда Ребе послал меня в Австралию, я не спрашивал – почему именно я? Взял семью и уехал. Это могла быть не Австралия, а Япония, например, – не имеет значения, мой долг. Ведь евреям далеких стран необходимы посланцы Ребе: им нужна духовная пища и чувство живой любви, а не посылки с вещами, распределяемая еда или деньги. Конечно, мы беспокоимся и о физическом благополучии евреев, но наравне с этим – помогаем духовно немощным… Задание Ребе – большая честь, ведь он выбрал меня из сотен желающих, и, если завтра он опять пошлет меня куда-то, – поеду с радостью. Как бы ни был отдален этот пункт – я доберусь до него. Не получится на машине – сяду на осла, а не будет осла – пешком…
Рассказывает другой юноша, интеллигентный, закончивший колледж, сын раввина, отошедший от еврейства, а потом вернувшийся после встречи с Любавичским Ребе:
– Я отправился к Ребе только из любопытства. Я был скептиком и хотел доказать, что и Ребе не вернет меня к вере, что обращенные к вере одной только встречей с Ребе – легенда… Но это оказалось правдой.
– С первой минуты нашего разговора я почувствовал, что Ребе верит в меня, почувствовал, как он мне верит. И подготовленный мной разговор – сломался. Все модные «измы», которые я до сих пор исповедовал, вдруг показались ничтожными, а проповедники этих «измов» – потерянными людьми. Я не могу объяснить, как это произошло, о чем говорил в ту минуту Ребе… но я увидел как бы со стороны этих путеводителей без дороги. Это был миг озарения – открылась бездуховность материализма, его несовместимость со святыми понятиями – еврей, Израиль и Тора. Это был какой-то шок: я на полной скорости переступил с дороги, ведущей в бездну, на дорогу моего собеседника. И он повел меня этим путем и ясно указал мне цель, и его вера в меня зажгла ответную веру… Я слышал горькие и резкие слова, они обжигали, на мгновение я почувствовал себя обиженным, хотел закричать, заспорить… Меня успокоили его удивительные глаза, где ум и сердце, и недоступная мне мудрость. И я вдруг понял – меня наказывает отец, и он страдает со мною вместе, и до сих пор не знаю – чье страдание было глубже…
Ребе иногда задают вопрос: почему он принимает далеких от религии людей или шлет к ним на край земли посланцев? Такие поездки обходятся дорого, а результат – заранее неведом.
– Есть смысл, – неизменно отвечает Ребе, – истратить все сокровища земные, чтобы еврей на мгновение вспомнил о прошлом и еврействе!
Учат наши Мудрецы: спасти одну душу – все равно что спасти целый мир.