Репринтное воспроизведение 2-го издания, 1934 г.

Исследования и материалы

Исследование по необпубликованным архивным документам с предисловием А.В.Луначарского и заключительной статьей издательства "Либерализм Царизм и Дело Бейлиса"

Посмотреть внутри

СОДЕРЖАНИЕ
От составителя   
В. 3. Роговин. Александр Семенович Тагер
Часть I. А. С. ТАГЕР. ЦАРСКАЯ РОССИЯ И ДЕЛО БЕЙЛИСА А. С. Тагер. Царская Россия и дело Бейляса
Часть II. ИССЛЕДОВАНИЯ
Г. 3. Иоффе. Дело Бейляса
С. А. Степанов. Дело Бейляса
Л. Ф. Кацис. «Дело Бейляса» в контексте «Серебряного века»
Ю. Н. Квитницкий-Рыжов. В редакцию газеты «Вечерний Киев»
Ш. М. Гарцман. Материалы по делу Бейляса в Центральном государственном историческом архиве г. Киева
Часть III. ДОКУМЕНТЫ
К русскому обществу: По поводу кровавого навета на евреев
Около дела Бейляса (статья из журнала «Церковь»)   
Речи защитников Бейлиса О. О. Грузенберга и А. С. Зарудного
Альбом «Дело Бейляса»  

От составителя

Очередной выпуск серии «Памятники еврейской исторической мысли» представляет читателям книгу А. Тагера «Царская Россия и дело Бей-лиса». Вышедшая более шестидесяти лет назад, эта книга в высокой степени сохранила свою актуальность, и было бы неверно рассматривать ее лишь в качестве собственно памятника исторической мысли. По сей день эта монография остается основным исследованием для изучения знаменательной страницы российской истории. Страницы несомненно позорной для организаторов «дела», но в то же время знаменовавшей торжество справедливости, победу благородства, принципиальности и, не в последнюю очередь, высочайшего профессионального мастерства.

Дело Бейлиса состоялось в России перед самым наступлением «настоящего двадцатого века» и довело, таким образом, до предвоенного 1913 г. историю обвинения иудеев в ритуальном употреблении христианской крови.

Книга А. Тагера впервые вышла в 1933 г. Написанная, по существу, современником событий, книга уже в этом смысле, несомненно, является памятником. С другой стороны, за прошедшие после окончания «дела» двадцать лет произошел коренной перелом в истории России. Книга, написанная с максимально возможной, практически уже официально недопустимой для 30-х гг. объективностью (из-за чего и потребовалась заметка «От издательства»), неизбежно отразила и особенности мышления первых послереволюционных десятилетий.

А. Тагер неслучайно ограничивает свою тему общественно-исторической проблематикой, о чем говорит само название книги. Он с понятной брезгливостью с порога отвергает даже возможность обсуждения «ритуального» аспекта в своей работе. Это, несомненно, связано с тем, что само дело и его позорный и шумный провал были еще очень памятны. Но в то же время к этому моменту какие бы то ни было национально-религиозные проблемы вообще не обсуждаются всерьез в советской печати, В самом деле, если «доказано, что бога нет», какой смысл вспоминать героическую защиту иудейской религии от дешевых и безграмотных нападок обвинения?
Познакомившись с публикуемыми здесь речами адвокатов, читатель почувствует, что за пределами книги А.Тагера осталась основная и самая, быть может, острая часть прений сторон.
Когда неизбежно придет время комментированного издания полной стенограммы процесса, это станет очевидным. Здесь мы не имеем возможности привести интереснейшие результаты религиозной экспертизы и дискуссии, занявшей существенное место в прениях.

Сегодня «Царская Россия и дело Бейлиса» появится на прилавках магазинов и книжных полках одновременно с репринтом книги монаха Неофита — фальшивки, разоблаченной на процессе, переизданием «Обонятельного и осязательного отношения евреев к крови» В. В. Розанова и даже его впервые публикуемой книгой «Мимолетное», где безо всякого комментария приводятся десятки страниц «о ритуале», ничем не отличающихся от тех, из-за которых В. В. Розанов был вынужден покинуть Религиозно-философское общество в 1913 г.

Книга А. Тагера, ориентированная на проблему связи высших сфер государственного управления с «делом Бейлиса», может оказаться полезной для трезвой оценки ныне безоглядно идеализируемой предреволюционной России Николая II. Вместе с тем это памятник великой реформе российского судопроизводства, введшей в свое время суд присяжных. Именно эта форма открытого и во многом независимого судопроизводства обнажила всю бездарность инициаторов «дела».

Еще одним моментом, подчеркивающим актуальность книги, представляется обострение споров о роли либерализма в России как в 30-е годы, когда большевики употребляли это слово лишь как ругательство, так и сегодня, когда этот же либерализм столь ненавистен тем, кто не жалеет денег на репринты «ритуальных» фальшивок. В этой связи даже предисловие А. Луначарского и заметка «От издательства», которыми сопровождается книга А. Тагера, неожиданно вписываются в актуальный политический контекст.
Задумывая переиздание монографии А. Тагера, мы оказались перед трудной проблемой. За прошедшие 60 лет ни в советской, ни в российской, ни в западной науке так и не появилось сколь-нибудь близкое по уровню исследование события, потрясавшего Россию в 1911—1913 гг. Очевидно, что обстановка 1940—1980 гг. не способствовала развитию серьезных исследований по «еврейскому вопросу» в России вообще. Советские идеологи были заняты борьбой с «мировым сионизмом». Прервалась научная традиция. Разумеется, преодолеть последствия всего этого за кратчайший срок невозможно. Хотя в самые последние годы и появилось несколько публикаций о «деле Бейлиса», но по большей части они основаны на книге А. Тагера.

В год 80-летия «дела» прошли научные конференции, посвященные этому событию. Однако они лишь подтвердили, что предлагаемая читателю работа А. Тагера еще долго будет оставаться важнейшим памятником историографии российских евреев. Даже тогда, когда, будем надеяться, найдется исследователь нового поколения, способный встать в один ряд с нашим автором.
Описанной ситуацией во многом объясняется состав предлагаемого тома. Это в первую очередь сама монография А. Тагера «Царская Россия и дело Бейлиса», биографический очерк о ее авторе, написанный его внуком профессором В. 3. Роговиным, и современные исследования, дополняющие и комментирующие работу А. Тагера.

Мы сочли необходимым привести в книге и некоторые документальные свидетельства. Это прежде всего письмо протеста русской интеллигенции против «ритуальной», вакханалии и две адвокатские речи: О. Грузенберга и А. Зарудного, дающие читателю возможность ощутить всю напряженность тогдашних споров с обвинением и блестящее адвокатское мастерство тех, кому довелось участвовать в этом историческом деле. Однако было бы наивностью полагать, что Менделя Бейлиса защищали лишь идейные сторонники еврейского равноправия в России или убежденные семитофилы. Все было куда сложнее. Так, в недавно опубликованном письме Зеева Жаботинского О. Грузенбергу мы находим неожиданный, на первый взгляд, отзыв о еще одном адвокате М. Бейлиса — И. Карабчевском: «К[арабчевский] был антисемит не только в нескольких фразах [мемуаров «Что глаза мои видели», 1921.— Л. К. J, но и в душе. И все-таки, я уверен, Вы признаете законность моей точки зрения: судить покойников, мало-мальски приличных, по стиху — Не помня зла, за благо воздадим.
… А кроме того — статьям К. грош цена, а адвокат он был серьезный и принес нам больше пользы защитами, чем вреда в печати. Это не устраняет, конечно, того обстоятельства, что в деле Б[ейлиса] он играл, в сущности, роль орнамента и подвизался «на всем готовом», тогда как работа была сделана другими. И насколько я помню «шумиху» того времени, она вся была, скорее, сделана вокруг Щарабчевского], отчасти по тактическим соображениям (гой), отчасти из коренного раболепия.» (18 декабря 1925 г.)

Бывало, что линия противостояния проходила через одну семью. Так, одним из организаторов «ритуального» дела был тогдашний министр внутренних дел России Н. Маклаков, а его брат, В. Маклаков, оказался защитником Бейлиса.

Отмечая выдающуюся роль присяжных, оправдавших М. Бейлиса, нельзя не отметить, что далеко не все они были за такой вердикт. Поэтому некоторые сведения о них представляются нам нелишними.
Наконец, крайне сложным было отношение высших слоев русской интеллигенции как к самому «делу», так и к его участникам, юристам и публицистам обеих сторон. Этому вопросу, разумеется, ни в коей мере не исчерпав его, посвящена статья составителя, сопровождающая переиздание работы А. Тагера.

Нельзя не вспомнить и еще один эпизод уже из послереволюционной истории «дела Бейлиса» и судеб его участников. Так, в Петрограде во время процесса, связанного с обвинением ныне канонизированного Русской православной церковью митрополита петроградского Вениамина, обвинитель позволил себе утверждать, что на процессе, в числе прочего, обвиняются и организаторы «дела Бейлиса», и черносотенцы. Не говоря уже о том, что ни одного реального черносотенца на скамье подсудимых не было, обвиняемый новой властью митрополит петроградский Вениамин сыграл существешгую роль в борьбе за оправдание Бейлиса: именно он привлек к участию в процессе эксперта защиты проф. Петербургской духовной академии видного гебраиста А. Троицкого. Это и подчеркнул в отповеди большевистскому «прокурору» адвокат митрополита Гурович, который был одним из помощников защитников Бейлиса и хорошо знал, о чем идет речь. Поступок митрополита Вениамина в связи с делом Бейлиса был достаточно смелым, ибо существовало решение, не рекомендующее православным священнослужителям участвовать в этом процессе. Отчасти и поэтому обвинение не нашло ничего лучшего, как пригласить в качестве своего эксперта отставного ксендза Пранайтиса, мало знакомого с вопросом, обсуждавшимся на процессе, зато хорошо усвоившего всю «ритуальную» литературу и опиравшегося на нее без какой-либо критики «источников».

Наше предисловие ни в коей мере не ставит своей задачей исчерпать ггроблематику и нынешнее состояние изучения «дела Бейлиса». Некоторые дополнительные проблемы, связанные с его исследованием, затронуты в материалах нашей книги. В частности, в работе профессора Г. Иоффе подведены итоги изучения «дела» в современной науке, а С. Степанов, вводящий в своей работе ряд новых материалов и выдвигающий несколько интересных, хотя и не всегда бесспорных, идей, дает важные комментарии непосредственно к тексту А. Тагера.

Монография А. Тагера издается в серии «Памятники еврейской исторической мысли» вместе с современными работами, порой оспаривающими или существенно дополняющими ее. Памятник историографии своего времени, книга читается сегодня как актуальный научный труд: его обсуждают, соглашаясь или не соглашаясь с ним, с него начинается любой современный подступ к обсуждаемой теме. Это и есть полноценная жизнь работы А. Тагера в сегодняшней науке. А некоторые возражения не в меньшей степени характеризуют наше время, чем «Царская Россия и дело Бейлиса» — свое.

Жизнь А. Тагера трагически оборвалась в 30-е гг. Сегодня невозможно не обратить внимания на то, что за двадцать лет до выхода в свет его труда состоялось «дело Бейлиса», а через двадцать лет — суд над деятелями Еврейского антифашистского комитета, «антикосмоиолитическая» кампания и «дело врачей». Весь сорокалетний период обрамляют две позорные государственные антисемитские компании.

Мы искренне надеемся, что переиздание книги «Царская Россия и дело Бейлиса» послужит важным подспорьем тем, кому предстоит продолжить работу, начатую в свое время А. Тагером.

Фрагмент из книги:

Предисловие

Здесь не место входить в рассмотрение тех сложных исторических процессов, какими определилось отличие одной национальности от других национальностей.

Одно лишь достоверно, что национальные государства представляют собой чисто классовые формации, в которых господствующие классы пользуются национальными, вернее националистическими чувствами для того, чтобы преследовать свои классовые цели.

История человечества переполнена национальными войнами, не только не прекратившимися теперь, а напротив, принявшими неслыханно разрушительный и человекоубийственный характер. Одни нации оказываются победительницами, другие побежденными, причем побежденные нации часто теряют государственную самостоятельность и становятся подданными по отношению к народам-победителям.

Господствующий класс победившей нации разжигает в своем народе вражду к побежденным, пугая его всегдашней готовностью этих побежденных восстать.

Господствующий класс покоренной нации всячески старается возбуждать в этой покоренной нации чувство национальной обиды, жажду мести и все виды ненависти к победителям.

Такие национальные взаимоотношения встречаются на каждом шагу. Редко какое государство—кроме СССР—не состоит из победивших и побежденных национальностей.

Мы—коммунисты и весь сознательный пролетариат—глубоко сочувствуем побежденным нациям и поддерживаем их борьбу за самостоятельность. С особенной нетерпимостью относимся мы ко всем видам заносчивого великодержавного шовинизма.

Надо сказать, однако, что национальная вражда вообще наслаивается на единственно подлинное деление людей между собою, из которого надо исходить при определении правильной политики. Прежде всего человечество делится на классы эксплоататоров и экспло-атируемых. Руководящее место среди последних исторически принадлежит   пролетариату,   вокруг   которого   сосредоточиваются   все угнетенные мира.

Национальная вражда часто вредит быстрому и четкому процессу организации сил по этим линиям. Английский и ирландский пролетарий иной раз не сразу находит свою солидарность, поскольку ирландский мещанин—националистический агитатор—старается возбудить в ирландском рабочем ненависть против его английского брата, а английские буржуа и их пресса по мере возможности стараются набить головы английским рабочим уверенностью в том, что их благосостоянию могут грозить бунты, подготовляемые ирландцами, индусами и т. д.

Как можно скорее рассеять всякий туман националистической ненависти, как можно скорее заменить национальные лагери классовыми—такова наша цель.

Лучшим средством для этого в нашей собственной великой стране,—там, где пролетариат завоевал власть,—является провозглашение полной свободы всех национальностей и их полного равенства. Такова основа лепинско-сталинской национальной политики, и этими принципами проникнута наша конституция и наша созидательная практика.

Среди разных видов национализма, принимающего порой характер настоящего бешенства, одна из отвратительнейших форм —антисемитизм.

Еврейская нация, издавна потерявшая свою территорию, живет в рассеянии среди чужих народов. Целым рядом жестоких законов евреи были издавна отторгнуты от земледелия, брошены в отгороженные и омраченные презрением гетто, причем им была предоставлена возможность кормиться только от ремесла и торговли.

Ставши таким образом прирожденными горожанами и целиком втянувшись в рыночную конкуренцию, некоторые из евреев сумели создать себе влиятельное положение в качестве крупных торговцев, ростовщиков или банкиров.

Огромное большинство еврейского народа во всех странах, где он жил, осталось в глубочайшей нищете.

Из этого нищего слоя, из слоя мельчайших торговцев и полуголодных ремесленников, выделялась некоторая часть способных детей еврейства, которые стремились невероятным трудом добиться образования и проникнуть в ряды интеллигенции. Сравнительно небольшая часть таких евреев-интеллигентов достигала богатого и влиятельного положения в буржуазном обществе. Большинство же терпело горькую нужду.

Совершенно естественно, что демократическое бедное еврейство, чувствуя на себе двойной гнет современного чудовищно несправедливого общества, легко проникалось оппозиционными или даже революционными настроениями, так что евреи—интеллигенты, ремесленники и рабочие—зачастую оказывались в передовых рядах революционного пробуждения трудящихся масс.
Господствующие классы—бюрократия и особенно духовенство— ненавидели за это еврейство и стремились усилить свой гнет против него.

Здесь наилучшим способом борьбы и, вместе с тем, прекрасным методом отвлечения народного негодования от господствующих классов в целом явилось всяческое искусственное развитие ненависти темного люда против евреев.

В некоторых местностях, в городках и деревнях, еврей являлся мелким представителем денежного капитала, возбуждавшим неприязнь крестьянского населения. По мере того как развитие рынка и налоговый гнет заставляли трудовое крестьянство продавать свои продукты за деньги, часто по нужде занимать их или от горя и невежества пропивать свое добро,—оно все больше и больше запутывалось в денежных отношениях.

Всеми мерами господствующие классы старались убедить массы, что отвратительный тип шинкаря, скупщика хлеба и сельского ростовщика присущ только еврею, и натравить растущий гнев разоряющегося крестьянства именно на эту мелкую и жалкую фигуру, минуя его настоящих врагов—панов и панское государство—с его крупными банкирами, его жадным раззолоченным духовенством, его бесчисленными чиновниками и т. д.

В городах столкновение еврейства с беднотой основного населения было не менее болезненным. Всякими религиозными легендами, повторением того, что «жиды Христа распяли», грязными и глупыми выдумками относительно употребления евреями для религиозных обрядов христианской крови и т. д. старались здесь господствующие классы поддерживать у городской бедноты ненависть и презрение к ее еврейским соседям. Нечего и говорить о том, какую роль играли вдесь торгаши и мелкие хищники-«христиане», которым представлялся удобный случай устранить конкурентов-евреев.

Русское царское правительство, создавшее черту оседлости, почти целиком запретившее евреям получать образование, с наибольшим бесстыдством пользовалось именно самыми гнусными и лживыми наветами для разжигания этой национальной ненависти.

Однако царскому правительству этого было недостаточно.