Это не биография и не популярное изложение научных идей. Это документальный репортаж о еврее Эйнштейне, великом физике, человеке, слава которого сравнится разве что со славой его современника Чарли Чаплина, хотя профессиональное новаторство второго признали миллионы восторженных зрителей, а научное дерзновение первого поначалу смогли оценить лишь несколько современников.

Эта книжка — рассказ о человеке, который, начав размышлять о своем еврействе, сумел извлечь из этого объективного обстоятельства неожиданные и очень субъективные выводы, которые, однако, он — сделавшись знаменитым — решил во что бы то ни стало донести до слуха и ума как можно большего числа людей. Как кажется, Эйнштейн приложил меньше усилий для популяризации своей теории относительности, чем для пропаганды своей концепции еврейства, призывая нас развивать в себе национальное самосознание, чтобы обрести достоинство и свободу. В тот жестокий век, в обстановке немецкого националистического угара ранних 20-х в Берлине, на фоне крови и ужаса арабских погромов 30-х в вверенной Английскому мандату Палестине и неподдающегося описанию геноцида 40-х в Европе Эйнштейн утверждал, что осознать себя евреем означает признать свою самоценность и стать свободным от всякой зависимости от инфернальных страстей, бушующих во внешнем мире.

Эта книжка рассказывает о реакции Эйнштейна на события еврейской истории, свидетелем которых ему довелось быть. О том, как Эйнштейн воспринял идеологию сионизма и задачу построения еврейского «национального очага» на земле древнего Израиля. О том, как отнесся к идее еврейского государства и к ее реальному воплощению. О том, как терпел (или, вернее, не терпел) антисемитские выходки своих коллег-физиков в Германии и бесплатно читал лекции по физике так называемым остъюден, евреям из Восточной Европы, которых не хотели пускать в немецкие университеты.
Для Эйнштейна евреи были в первую очередь нацией, высоко ценящей достижения духа и интеллекта, народом, рвущимся к знаниям и умеющим хранить мудрость прошлых поколений. Эта убежденность побуждала его прилагать все возможные усилия для того, чтобы еврейское стремление к образованию и научному творчеству смогло реализоваться. Именно в силу этой убежденности он так загорелся идеей создания политически независимого еврейского университета в Палестине, а еврейский «национальный очаг» рассматривал как гарантию свободного развития личности своих дискриминируемых в Европе соплеменников. Отсюда и его сотрудничество с Техникумом (как раньше назывался Технион) в Хайфе, и его активнейшее участие в создании и работе Еврейского университета в Иерусалиме.
Если речи и выступления Эйнштейна на касающиеся евреев темы вписать в биографический и исторический контексты, естественным образом складываются несколько сюжетов, которые и определили разделы настоящей книги. Это многолетняя история его отношений с Еврейским университетом в Иерусалиме, которому Эйнштейн завещал весь свой архив. Это и его меняющаяся под давлением исторических обстоятельств, но всегда сочувственная позиция по отношению к сионистскому строительству, а с другой стороны — высшая степень признательности Эйнштейну от правительства Израиля, предложившего ученому занять пост президента. Это и реакция Эйнштейна на нацизм: личный отказ от немецкого гражданства и обращения к демократическим режимам с просьбами, а потом и требованиями впустить еврейских беженцев и многое, многое другое. Особое место в этом ряду составляет впервые публикуемый путевой дневник Эйнштейна, вернее, тот его фрагмент, который касается посещения им Палестины в феврале 1923 года. Штрихи дневниковых записей позволяют сопоставить зоркие путевые впечатления Эйнштейна и его возвышенно эмоциональную реакцию, вдохновленную встречами с восторженной публикой.
Материалы книги свидетельствуют о гуманной отзывчивости Эйнштейна. Они создают образ чистого, в высшей степени совестливого человека, живущего по Моисеевой заповеди любви к ближнему и верного этическим идеалам еврейских пророков. Да, он сочувствовал немодной сегодня социалистической идеологии, был пацифистом и долго верил в возможность двунационального государства в Палестине, но ведь он был сыном своего времени, когда подобные убеждения понимались как прогрессивные. Однако у него хватило гибкости и прозорливости понять, что желаемое не совпадает с реальностью и перед лицом фактов приходится отступать от политических идеалов. При этом этическими принципами он не поступался никогда, и потому знакомство с Эйнштейном как еврейским общественным деятелем, каковым он себя конечно же не считал, убеждает в том, что с печальным постоянством опровергаемая формула «гений и злодейство — вещи несовместные» иногда все-таки остается истиной.
Дополняют книгу несколько биографических свидетельств и разысканий, из которых одно связано с литератором русско-еврейской эмиграции Осипом Дымовым (на русском языке его очерк появляется впервые), а два других касаются любви Эйнштейна к музыке и его профессиональной игры на скрипке. Трогательный рассказ скрипача Бориса Шварца не только воссоздает убедительный образ «Эйнштейна в жизни», но и попросту показывает, что Эйнштейн спас человека от неминуемой гибели, а этот спасенный, в свою очередь, успел спасти еще двоих. Кто знает, возможно, в биографии физика были и другие подобные примеры.
Книгу обрамляют две внушительные статьи выдающихся ученых, по происхождению российских евреев. Философ Исайя Берлин размышляет
о влиянии идей Эйнштейна на духовность и мировоззрение современников вне сферы физики и ее применений. Филолог Роман Якобсон анализирует язык творчества Эйнштейна и сопоставляет его с данными лингвистики и языком искусства.