Иудаизм онлайн - Еврейские книги * Еврейские праздники * Еврейская история

«Два имени Единого Бога»

Раздел:

Автор: Арье Барац
Переводчик:
ISBN: 5-93273-165-6
Издатель: Гешарим
Год издания: 2004

 

Книга «Два имени Единого Бога» представляет собой сборник комментариев к циклу недельных чтений Торы. Автор составил этот сборник на основе соответствующего цикла статей, публиковавшихся на протяжении пяти лет (1999-2004) в израильской газете «Вести». Собранные в эту книгу статьи подчинены одной общей теме: диалектике двух имен Всевышнего (Тетраграмматон и Элоким, переводимых на русский язык как Господь и Бог). Тора рассматривается автором в свете идеи дополнительности, которая коренится в традиционном иудейском учении о двух именах Всевышнего. Взаимоотношение этих имен проявляет себя в диалоге Милости и Суда, Святого и Будничного, Израиля и Народов, Единичного и Универсального, и в последнем пределе — в сочетании Мужского и Женского начал.

 

 

Фрагмент из книги:

 

 

БЕРЕШИТ

ДВА АДАМА

 

Библейская дихотомия

В первой главе книги Берешит рассказывается о сотворении мира и человека. При этом приводятся два повествования, противоречивость которых бросается в глаза всякому. И неудивительно, что библейская критика попыталась представить это разночтение как сведение в один текст двух различных источников.

 

Расхождение двух повествований о сотворении мира, разумеется, никогда не являлось секретом для религиозной традиции. Достаточно сказать, что так как числовое значение буквы «бет» – два, то само первое слово Торы «Берешит» («В начале») традиционно истолковывается как «Бет-Решит», т. е. как «Два начала», «двумя началами».

 

Между тем сам вызов, брошенный наукой, пробудил в еврейском мире определенные поиски и переосмысления. Так, неявно полемизируя с библейской критикой, израильский раввин Мордехай Броер выдвинул теорию двух дополняющих друг друга линий священной истории: естественной и сверхъестественной. В его глазах несоответствие двух описаний – это отражение глубинной дихотомии творения, восходящей своими корнями к двум именам Всевышнего – «Элоким», по-русски переводимого как «бог» (естественный аспект), и Четырехбуквенному имени, по-русски переводимому как «Господь» (аспект сверхъестественный, личный).

 

Вслед за библейской критикой рав Броер прослеживает эти линии во всей книге Берешит, обнаруживая ее в противостоянии братьев: Авраама и Лота, Ицхака и Ишмаэля, Иакова и Эсава, Йосефа и Рувена. «Любое избрание, описываемое в книге Берешит, – пишет Броер в своей книге «Перкей моадот», – вытекает из спора между братьями. И этот факт основывается на природных свойствах мира, который дихотомичен, и единство не характерно для него».

 

Ниже я еще вернусь к этой к концепции. Однако сейчас я бы хотел обратиться к идее американского раввина Йосефа Соловейчика, вполне созвучной концепции Броера, но более обстоятельно и последовательно изложенной в связи с двумя повествованиями Торы о сотворении человека.

 

В своей работе «Одинокий верующий человек» рав Соловейчик, сопоставляя описание двух Адамов, также различает их как «естественного» и «сверхъестественного», как природного и как сына Завета. При этом рав Соловейчик сознательно ориентируется на библейскую критику: «Два описания сотворения человека значительно отличаются друг от друга. Не критиками Писания обнаружено это различие. Оно было известно нашим мудрецам (Брахот 61а. Кетубот 8а). Однако объяснение следует искать не в якобы существующей двойственности Традиции, а в двойственности человека…»

Рав Соловейчик отмечает четыре пункта отличия между «первым» и «вторым» Адамом:

 

1. Относительно первого Адама говорится, что он создан «по образу и подобию», но ничего не говорится о создании тела. Относительно второго Адама сообщается, что он творится из праха земного и что Всевышний вдыхает в него дыхание жизни.

2. Первому Адаму повелевается: «Наполняйте землю и овладейте ею», второму – возделывать и охранять сад.

3. Первый Адам творится одновременно мужчиной и женщиной. Второй – мужчиной, от которого женщина производится вторично.

4. Первый Адам связан с одним именем «Бог», второй с двумя именами – «Господь Бог».

 

Рав Соловейчик пишет: «Несомненно, понятие «образ Божий» в первом описании сотворения человека относится к… таланту человеку-творца… Первого Адама интересует одна сторона действительности, и он задает лишь один вопрос: «Как действует Вселенная?» Он не спрашивает: «Почему действует Вселенная?», не ищет ответа на вопрос «В чем сущность Вселенной?». Любознательность его ограничена вопросом о способе действия. Первый человек энергичен, смел и стремится к победе. Его девиз – успех, победа над силами природы. Он занимается творческим трудом, стремясь уподобиться своему Творцу… Второй Адам простых функциональных вопросов не задает, а интересуется метафизическими аспектами. Он желает знать: «Почему? что это? как это?» Он не создает своего собственного мира. Вместо этого он хочет понять существующий и действующий мир, в который он введен. Второй Адам исследует не абстрактный научный мир, а непреодолимо прекрасный качественный мир, в котором у него есть тесная связь с Богом».

 

«Первый Адам хочет освободиться от естественного замкнутого и неосмысленного существования, став существом с достоинством и величием, способным властвовать над окружающей средой. В отличие от него, второй Адам видит свою обособленность от природы и экзистенциальную неповторимость не в достоинстве, почете и величии, а в чем-то другом. Он ищет иной образ жизни, – посредством которого человек может найти самого себя, – и это поиск не достоинства, но избавления».

 

В конечном счете рав Соловейчик сводит проблему двух Адамов к проблеме разорванности современного человека между культурой и культом («современный величественный человек отвергает свое диалектическое предназначение и тем самым отталкивает от себя верующего человека»). Между тем из его наблюдений, на мой взгляд, можно сделать куда более радикальные выводы.

Однако прежде чем заговорить о них, я бы хотел отметить, что сама эта дихотомия прослеживается также и в описании создания женщины.

 

Мужчина и женщина

В Талмуде в трактате Брахот 61.а, о котором упоминает рав Соловейчик, приводится следующий спор между мудрецами: «И создал Бог жену из ребра, взятого у человека» (2.22). Рав и Шмуэль спорят. Один говорит: Это (т. е. ребро) было – лицо. Другой говорит: это был хвост».

Я обращаю внимание, что речь здесь идет о «втором Адаме», о человеке «сверхъестественном», о человеке завета – это только относительно него возникает неясность, как создавалась женщина.

 

Французский философ Эммануэль Левинас (1906–1995) таким образом трактует приведенное мнение мудрецов: «В чем состоит разногласие между оппонентами? Тот, для кого ребро – это лицо, имеет в виду абсолютное равенство между женским и мужским; он считает, что все отношения, связывающие их друг с другом, равноценны. Сотворение человека было творением двух существ в одном, но двух равноценных существ; сексуальные различия и отношения образуют весьма существенный компонент их человеческого содержания. А что же хочет сказать тот, кто видит в ребре не более чем хвост? … Он считает, что для личной связи, устанавливающейся между двумя существами, явившимися вследствие двух различных творческих актов, женское в женщине есть явление вторичное. Не сама женщина вторична; вторичны отношения с женщиной как с женщиной, они не относятся к основному плану человеческого существа. К первому плану относятся задачи, которые и мужчина и женщина выполняют как человеческие существа».

Таким образом, мы видим странную вещь. В одной из версий создания женщины при описании второго Адама (а именно в той, где ребро понимается как лицо) мы приходим практически к тому же варианту равноценного создания мужчины и женщины, которое имело место при создании первого Адама («мужчиной и женщиной создал их»)!

Здесь мне видится указание на то, что сверхъестественное уже предполагает естественное, уже включает его в себя в качестве подавленной, рецессивной составляющей. В то время как естественное тождественно самому себе, не расщепляется на какие-либо составляющие.

 

Но эта логика тождественна логике пола, о которой мы, собственно, и ведем речь. В самом деле, мужчина синтетичен, он уже всегда представляет собой синтез мужчины и женщины (X- и Y- хромосомы), женщина же тождественна лишь себе самой (ХХ-хромосомы). В этом отношении знаменательно, что при описании создания второго, «сверхъестественного», Адама используется как имя «Господь», так и имя «Бог», в противовес описанию сотворения первого Адама, в котором упоминается лишь имя «Бог». При этом важно отметить, что согласно традиции иудаизма имя «Господь» связано с мужским началом Всевышнего, а имя «Бог» – с женским.

Таким образом, мы вправе заключить, что создавался один человек, но коль скоро в себе самом он двоится, расщепляется на «естественного» и «сверхъестественного», то мы вправе уподобить природу этой его дихотомии – дихотомии пола.

А теперь вернемся к статье Соловейчика «Одинокий верующий человек».

 

Святое и будничное

Рав Соловейчик не считает одного Адама лучше другого. «Не следует забывать о том, что Предвечный благоволит к величественной общине, подобно тому как Он благоволит к общине – носительнице веры и завета. Он желает, чтобы стремления человека были направлены на великолепие – почет так же, как они направлены на избавление… Он разрешил человеку добиваться «владычества» и в то же время приказал ему смириться и покориться».

 

Более того, этот мыслитель видит между двумя Адамами такую взаимозависимость, которой отмечено внутреннее борение единой личности: «Библейская диалектика исходит из того факта, что первый Адам, обладатель величия, власти и успеха, и второй Адам, одинокий верующий человек, покоряющийся и терпящий поражение, – это не два разных человека, встречающихся во внешнем столкновении как «я» против «ты», а один человек, в котором столкновение происходит. «Я», первый Адам, стоит против «я», второго Адама. В каждом из нас есть два человека: первый Адам, личность творческая и величественная, и второй Адам, смиренный и покорный».

 

Между тем ясно, что дозы творчества и смирения в разных людях все же могут сильно варьировать, разделяя человечество на два сообщества, можно даже сказать, на два дополнительных духовных пола.

 

Я не намерен оспаривать, что «два Адама» присущи каждому индивиду. Между тем я бы хотел обратить внимание и на то, что это также и два разных человека, даже два разных человечества, а именно: единое человечество и противопоставленная ему община завета – Израиль.

 

 Таким образом, две разные истории о сотворении человека намекают на всю дальнейшую священную историю, которая, с одной стороны, является историей всего мира, а с другой – историей лишь одного Израиля.

В двух рассказах о сотворении просматривается идея избрания, идея расщепления человека, разделения человечества на две общины, на всеобщее и частное человечество, на народы и Израиль.

 

Человечество и Израиль – это два разных духовных пола. Еврейское так же невозможно свести к человеческому, как невозможно и всех объевреить. Но возможно другое, возможно осознать дополнительность этих миров, возможно построить между ними партнерские отношения.